Обращение фюрера к солдатам группы армий «Центр», идущим на Москву, зачитали в ночь на 2 октября. Было темно, офицеры подсвечивали бумагу с текстом карманными фонариками. Совсем как в ночь на 22 июня, когда война только начиналась. Гитлер в обращении называл их товарищами по оружию и призывал покончить с большевистским режимом. Этот самый режим, по его словам, имея громадные природные богатства, довел народ до нищеты и готовился напасть на Германию. «Лишь Господь Бог уберег нaш нaрод…»
...Еще в предрассветных сумерках немцы перебрались по старой плотине на левый берег русской речушки и залегли под обрывом. Побитое снарядами, но еще крепкое здание пятиэтажной кирпичной мельницы, которое прятало их от случайной пули, осталось позади. А впереди было почти что чистое, без укрытий поле и густой лес, в котором всю ночь окапывались советские ополченцы и бойцы 49-й общевойсковой армии генерала Ивана Григорьевича Захаркина. «Задавим, - думали немцы, - им и отбиваться-то нечем, одни старые русские винтовки». «Гот мит унс» - с нами бог – было выбито на пряжке каждого солдатского ремня.
И вот погасли в чужом небе незнакомые звезды, посветлел на востоке горизонт, зашелестели над головой залпы приданных штурмовой роте минометов. Свисток фельдфебеля уже зовет в атаку, винтовка привычно схвачена крепкой рукой, и нет сомнений в окончательной победе немецкого оружия. Ноги сами ведут в спасительный овражек, в голове крутится прилипчивый мотив старой солдатской песенки, будто в такт победному маршу: «венн ди сольдатен дурх ди штадт марширен… (когда солдаты маршируют через город…) Солдат невольно выпрямляется в такт маршевому ритму песни, и совершенно напрасно. Прилетевшая из недалекого леска пуля советского ополченца грубо обрывает эту строевую идиллию.
Взмахнув руками и выронив винтовку на пожухлую от первых морозов траву, он опрокидывается навзничь, и вместе с толчками уходящей из него крови губы шепчут продолжение прилипчивой песенки. «Офнен ди медхен ди фенстер унд ди тюрен…» (девушки открывают окна и двери…) И кто-то открывает его обманутой душе дверь высоко в небесах, если она там, конечно, есть. И это дверь не в рай, нет, не в рай. Неправедная война, не с вами был бог, и нечего вам там делать. Фашистам нет места в раю!
Я не знаю, где хоронили этих уверенных в себе вояк. Может быть, тут же, на лугу, а может, и в лесу. Похоронных команд в первые годы войны еще не было, их создали позже, в 1943-м. Но русский человек милосерден к павшим, лес большой, на всех места хватит. По сей день копни здесь на любой опушке, обязательно наткнешься на какую-нибудь памятку войны. А может, чтобы не тратить зря времени и сил, просто покидали трупы в реку Протву. Авось, вынесет в Оку, а там рыбы и раки доделают свое дело. Все может быть.
Не спеша идем через это поле со стороны леса. Впереди, за речкой, маячит устоявший до сих пор скелет старинной мельницы. Тепло и тихо, как перед грозой, навстречу попадаются мальчишки с мокрыми после купания головами. Вот уже и мост через Протву, в воде остатки деревянной запруды, отчаянная девушка рискует искупаться среди камней и склизких бревен. Пляж неподалеку, там полно ребятни. Пятиэтажный остов кирпичной мельницы оставляет странное впечатление. Вроде более ста лет ему, а все стоит и никак не упадет. Памятник мастеровым рукам, войне, нашим солдатам, которые выбивали из нее немцев, и не один раз.
Отсюда, с пригорка, хорошо видны и луг, и лес, и речка под обрывом. Шоссе не видно, но оно неподалеку, прямая дорога через Серпухов на Москву. Примерно сотня километров до столицы неплохого шоссе. Оно было неплохим и 70 лет назад, а немцы любили воевать, опираясь на дороги. Автобана здесь не было, но разгон они взяли такой, что остановить их было непросто. Сплошным потоком шла на Москву лавина фашистов. Как говорили потом очевидцы, курице негде было дорогу перебежать. Да они бы и не дали ей перебежать, любили курятину.
И все же их остановили. По приказу Сталина («Серпухов ни в коем случае не сдавать!»), вопреки оплошности Буденного, который не почуял угрозы и снял с этого направления самые сильные части. Где-то они, как показалось уважаемому мной кавалеристу, будут нужнее. Сталин снял с фронта Буденного, поставил Жукова, а тому, кажется, сам бог помог. Этот случай описан во многих изданиях, но мне он встретился впервые и я поразился, какие бывают в жизни совпадения.*
Фронт был прорван, со стороны Калуги фашисты быстро шли к Москве, почти не встречая сопротивления. Кто-то прятался по дворам, кто-то стоял у дороги, изумленно глядя на идущую по шоссе вражескую технику. Дежурная телефонистка на почте, увидев из окна немецкую армаду, не стала прятаться или причитать. Она взяла и позвонила в город Серпухов коменданту города, комбригу Павлу Андреевичу Фирсову. Связь еще работала! Но что мог Фирсов, у которого под командой было всего лишь ополчение из стариков и мальчишек. Кто-то подсказал ему: в Серпухове у парикмахерской стоит танк Т-34, видно, танкисты решили побриться. Это похоже на анекдот или на неудачную сцену из военного фильма, но так было в жизни.
Экипаж танка, которым командовал старший лейтенант Дмитрий Лавриненко, задержался после боя у города Мценска и теперь догонял свою колонну. Отстали изрядно, шоссе было забито отступающими частями. В Серпухове увидели парикмахерскую и командир решил привести себя в порядок, раз уж все равно отстали. Я могу себе представить, как это все выглядело. Небольшая парикмахерская на несколько кресел, спор на тему, закрыть заведение и попрятаться по домам или работать как ни в чем не бывало.
И тут под окном с грохотом и лязгом тормозит громадный танк. Распахивается дверь, запыленный танкист с лейтенантскими кубиками в петлицах вваливается в чистый зал. Побриться хочет, а то все времени не было. Надежная бритва золингеновской стали нацеливается на щетину необычного клиента, но тут под окном тормозит уже легковая эмка. В парикмахерскую влетает комендант города. Тоже побриться? Комбриг Фирсов объяснил командиру танка обстановку и попросил поддержать огнем его ополченцев. Вот и побрился... Города Протвино тогда еще не было в природе, но была здесь удобная для засады ложбина. Там и затаился танк старшего лейтенанта Лавриненко.
Немцы гнали нахально, не страхуясь разведкой. Взвод мотоциклистов, штабная машина, грузовики с пехотой и противотанковыми орудиями. Первым выстрелом Лавриненко подбил головную машину, он сам наводил, стрелок был от бога. Вторым, как и положено, поджег замыкающую, а потом выкатил танк из засады и гусеницами раздавил орудие, которое немцы разворачивали прямо на шоссе. Разгромить колонну наступающих фашистов для него было нетрудно, а вот оправдаться перед начальством – целая проблема. Танкист попросил у комбрига Фирсова хоть какую-нибудь бумагу, которая подтверждала бы, что его экипаж на серпуховском шоссе воевал, а не чай с девчатами пил. Фирсов сказал: «И бумагу напишем, и к ордену представим». Что и было сделано.
Погиб старший лейтенант Лавриненко в середине декабря того же 1941 года на Волоколамском шоссе, охраняя штаб генерала Панфилова. Вроде как свой, тоже почти что панфиловец.
Александр Васильевич Суворов оставил в истории знаменитую фразу с таким примерно смыслом: «Мы русские, с нами бог, мы победим!» Но старший лейтенант Лавринеко хоть и был русским, но носил украинскую фамилию и вполне мог иметь украинские корни. Комбриг Фирсов, действительно, был русским. Панфиловская интернациональная дивизия формировалась в Казахстане. Все вместе остановили фашистов под Москвой. В своих мемуарах они много чего написали и про невиданные морозы, и про отсутствие нормальных дорог, и про густые леса. В самом деле, разве может цивильный солдат воевать в тридцатиградусный мороз, без хорошего шоссе и уж тем более в лесных дебрях? Но наши смогли, потому что воевали за свое, на своей земле и за правду. Потому и победили.
…Чем больше времени отделяет нас от этой войны, тем меньше остается в нашей памяти достоверных фактов о том времени, а жаль. Я не говорю о тех «знатоках», которые не сомневаются, что самые героические солдаты были американцы и они же разгромили фашистов. Бог с ними, это ленивые и нелюбопытные люди, которым даже интернет не поможет. Я про нормальных людей, которые знают и про своих отцов и дедов, и кто воевал, и как победили. И все таки мы до обидного мало знаем и про них, и про таких уникальных людей, как старший лейтенант Дмитрий Лавриненко. Ведь он и воевал-то всего несколько месяцев, но за это время вошел в историю как величайший танковый ас той войны.
Своего рода Иван Кожедуб, но не в небе на самолете, а на земле и в танке.
И западные, и наши фильмы полны исторических неточностей, которые искажают наши представления о том, как это было. Ну, вот такая вроде бы мелочь. Обычно во всех фильмах фашисты вооружены пистолетом-пулеметом МР-40 («шмайсер»). Но это не совсем так, чаще всего они воевали с обычной винтовкой, нередко чешского производства. «Шмайсеров» не хватало на всех. Так что искать с миноискателем «шмайсер» в местных густых лесах (а таких любителей немало), в общем-то бесполезно.
Другое заблуждение — против нас ополчились немцы, было немного итальянцев и румын. И это не так. В немецкой армии были австрийские, испанские, венгерские, чешские, финские, болгарские, норвежские и даже польские части. Так что не надо сильно удивляться тому, что в бывших братских странах оскверняют наши памятники. Может быть, это делают потомки тех вояк, что приходили незваными гостями вместе с фашистами?
Конечно же, хочу сказать и про старую солдатскую песенку. Впервые ее спела еще в 30-е годы несравненная Марлен Дитрих, великая актриса и певица, кумир нескольких поколений. Это совершенно безобидная песенка, а не фашистский марш, как нам когда-то казалось. Если покопаться в памяти или интернете, можно найти с десяток аналогичных русских песен разных времен. Еще до войны Марлен Дитрих получила американское гражданство, хотя Геббельс обещал ей златые горы, а потом часто выступала с концертами перед солдатами союзных войск. Точно так же, как это делала, скажем, Клавдия Шульженко. В Берлине есть площадь, названная именем Марлен Дитрих.
А песню про марширующих в городе солдат в Германии любят по сей день. Есть великолепная послевоенная запись этой песни в исполнении все той же Марлен Дитрих. Духовой оркестр Бундесвера тоже с большим энтузиазмом играет эту песенку в маршевом ритме. Но уж лучше тромбон в руке, чем винтовка. Пусть лучше солдаты песни поют...
В эти несколько дней поездки по «Золотому кольцу», Подмосковью и Санкт-Петербургу я не только бегал за гидами с фотоаппаратом. Сказалась журналистская привычка везде разговаривать с людьми. Все разговоры с людьми я выделил в отдельную рубрику «Лица России». Разные они, и не все обязательно русские, но каждый по-своему интересен. Очень жалею, что нигде не было возможности остановиться и не спеша поговорить в какой-нибудь деревне со старой бабушкой или с молодым трактористом. Не думаю, что разговоры с ними перевернули бы мои представления о современной России и что люди здесь живут совсем иначе, чем у нас в Казахстане. Но для достоверности все же надо было где-то свернуть с наезженного туристского маршрута и поговорить.
А еще очень хочется хотя бы на денек завернуть в какую-нибудь белорусскую деревню, все же родина дальних предков. Фамилия моя, девять поколений назад, была совершенно белорусской. Завернуть бы и посмотреть, правда ли, что в Белоруссии ни один колхоз не распался и работают все государственные предприятия. Узнать, что думают о батьке Лукашенко простые люди. Из первых рук, так сказать. Ну, может быть, когда-нибудь. Пока же и российских впечатлений хватило с избытком.
В качестве последней точки для всех этих публикаций добавлю то, что мелькало в разговорах со многими россиянами. Может быть, не всегда гладко, может быть, эмоционально, но звучало это примерно так. «Мы все видим: и хапуг в богатых кабинетах, и жулье, и братков. Знаем, что такое безработица и нищенские пенсии. Но мы видим, что Россия уже не стоит с протянутой рукой, не побирается, не просит гуманитарной помощи. Мы пережили трудные времена, но мы сами поднялись с колен. Многим это не нравится, кому-то не дают покоя природные богатства России, хочется урвать кусочек. Но мы это уже проходили, пусть не пробуют. Пару лет назад многие думали иначе, а сегодня мы гордимся тем, что мы россияне».
Еще по дороге сюда из окна вагона я заметил для себя: что-то изменилось в соседней стране. В конце поездки могу точно сказать, что не ошибся.
На снимках: экипаж танка Дмитрия Лавриненко (командир первый слева), город Протвино и его окрестности, речка Протва, старая мельница, Серпухов ранним утром, дорога на Москву...
*При подготовке этого материала были использованы факты из книги С. Е. Михеенкова «Серпухов. Последний рубеж. 49-я aрмия в битве зa Москву».
Владимир МОТОРИКО, 54-18-35
Фото автора и Интернет
