Мое поколение в 17 лет было четко нацелено на поступление в вуз. И если не получалось с первого раза, то был еще один шанс, через год. Ну, в крайнем случае, можно было отслужить в армии, и потом, уже имея льготы, поступить наверняка и с выбором. Нынешнее поколение получает дипломы за счет родительских денег. Хотя, конечно, есть исключения, но редко. У поколения Фарита Файзулина особого выбора не было.
Можно было, конечно, дождаться восемнадцати лет и, получив повестку, явиться в военкомат. Или добровольцем идти, не дожидаясь призыва, особой разницы не было. А был еще и такой путь: ехать в военное училище и на фронт явиться уже не молодым бойцом, прошедшим курс, а вполне обученным сержантом. С конкретной военной специальностью.
Фарит Файзулин, если быть точным, не выбирал себе путь на фронт, за него это сделала страна. После школьной семилетки в селе Боровском он поступил в педагогическое училище, и в 17 лет, с третьего курса, уже был призван. Нет, не в армию, конечно, молод был, а в Челябинское танковое училище. Хотя разницы большой не было.
Челябинское танковое училище изначально было призвано готовить специалистов для тяжелых танков. Уже к осени 1941 года в нем ускоренными темпами обучались 2,5 тысячи курсантов. Будущие командиры танков уходили в действующие части всего через 8 месяцев, механики тратили на учебу месяцем больше. В любом раскладе Файзулин попал на фронт, еще не отметив своего 18-летия. Ситуация обычная для того времени, а для 1944 года тем более. Тогда было не принято уклоняться от призыва. Наоборот, парни сами рвались на фронт, боясь, что война может закончиться без них.
Собственно говоря, и сама учеба была почти что фронтом. С самого начала войны для курсантов был установлен 12-часовой учебный день. На всех будущих командиров и механиков училище имело три потрепанных танка КВ-1, и вначале было решено использовать их круглосуточно. Потом, правда, нашли другой, более практичный выход. Всех курсантов разбили на группы и закрепили за конкретными сменами на Челябинском тракторном заводе. Понятно, не трактора завод выпускал, и вот будущие танкисты до мельчайших деталей изучали то, на чем им предстояло воевать. Ну и помогали ускорить процесс сборки танков, это же были дополнительные рабочие руки.
Как это все было, можно только представить. Смена заводская, потом смена за партами, и снова рычаги танка, но уже на полигоне завода. Когда отдыхали, непонятно, времени на досуг не было совершенно. Кто-нибудь по этому поводу возмущался? Вряд ли, каждый ведь понимал, что сегодня, за партой или на полигоне, решается его судьба. Танкист на войне долго не живет, слишком грозная у него машина и очень много желающих ее уничтожить. Чем лучше он знает танк, умеет управлять им, тем больше у него шансов выжить.
Фарит Файзулин дожил до конца войны, даже до Германии дошел, хотя сотни раз мог завершить свой боевой и жизненный марш. Наверное, не было в те годы танкиста, кто хоть раз не горел в своей бронированной машине. Файзулин не был исключением. Подумать только, в 19 лет он уже закончил войну и на законных основаниях мог называть себя ветераном!
После войны он не сразу оставил армию, только в 1952 году вернулся домой, в село Боровское Мендыкаринского района. О войне, как всякий фронтовик, рассказывать не очень любил, может, поэтому в семье не могут припомнить конкретных боевых эпизодов из его биографии. Конечно же, молодой ветеран встречался и со школьниками, и с призывниками, и что-то рассказывал молодым о боях, в которых участвовал. Может быть, чужим о себе рассказывать было проще, а дома, в семье, говорить о своих военных заслугах не очень удобно? Может быть, поэтому впервые передо мной столько снимков, сделанных с мая 1945 года и позже. И очень мало конкретного из его военной биографии.
Десятка три фотографий и общие слова про то, что воевал в составе Первого Краснознаменного танкового корпуса резерва Верховного Главного командования. Воинское звание — старшина. Военная должность — командир танка Т-34. В этих всех своих качествах участвовал в освобождении Белоруссии, Литвы, Латвии, взятии ряда городов Восточной Пруссии. Эти протокольные строчки можно дополнить перечнем боевых наград, они к концу войны украсили его гимнастерку. Четко виден орден Красной звезды, весомая награда, не каждому давали. За что наградили, никто не смог мне сказать. Я попытался поискать по разным военным сайтам, там сегодня много информации, с конкретными документами и датами. Но Файзулина нигде не нашел, кое-где прочитал даже извинения, что нет такого, но, возможно, скоро будет, оцифровка документов продолжается. Видимо, до его фамилии не дошла еще очередь, буква «ф» в конце алфавита.
Медали вижу на снимках. Одна «За отвагу», солдатская медаль для отчаянных людей, другая - «За взятие Кёнигсберга», мой отец имел такую же. Где-то там, под стенами этой крепости они вполне могли встретиться, но даже если бы и оказались знакомы, не до дружеских объятий там было. Из Кёнигсберга, своей неприступной крепости, фашисты грозили всей Восточной Европе. Укрепили город настолько основательно, что немцы считали: Кёнигсберг взять невозможно. Для фюрера это был еще один, возможно, последний шанс остановить Красную армию и перейти в контрнаступление.
Однако, не вышло, город был взят, хотя его практически сравняли с землей и с обеих сторон солдат полегло немыслимо много. Конкретные цифры в разных источниках отличаются, но в любом случае речь идет о десятках тысячах жизней. Штурм Кёнигсберга начался 6 апреля 1945 года, а 8 апреля командующий войсками 3-го Белорусского фронта маршал Советского Союза А. М. Василевский предложил немецкому гарнизону сложить оружие. На следующий день, 9 апреля, комендант города генерал Отто фон Ляш подписал капитуляцию. Гитлер был в ярости и заочно приговорил его к смерти. По его мнению, комендант должен был застрелиться, но не сдаться. Генерал, между тем, пережил и своего фюрера, и советские лагеря, и написал потом свои воспоминания. Эти мемуары, вопреки традициям, не содержали каких-то стратегических рассуждений, а были переполнены эмоциями.
Что, в общем-то, неудивительно, штурм Кёнигсберга был не рядовой воинской операцией. Вначале мощные форты крепости наши артиллеристы долбили столь же мощными орудиями. В дело пошли даже гигантские гаубицы образца 1915 года, доставшиеся Красной армии в наследство от Российской империи. Погода была нелетная, и поначалу авиация никак в боях не участвовала. Но 7 апреля небо прояснилось, а потом снова закрылось, но уже не тучами, а тяжелыми бомбардировщиками. Потом снова артналет, а затем на улицы города двинулись штурмовые отряды. Точнее, на то, что осталось от улиц после артналета и бомбежки.
«Впереди шли специальные штурмовые группы, взявшие на себя основную тяжесть сражения», - прочитал в интернете. В эти группы входили стрелковые роты, несколько артиллерийских орудий, один или два танка, пулемётчики, миномётный взвод, сапёры, отделение огнемётчиков. К концу войны наши многое умели, и вековые укрепления старого города брали или ровняли с землей без особых проблем. Жаль только, потери были неизбежны, а до конца войны оставались уже не месяцы, недели. Обидно было погибнуть на чужой земле за месяц до Победы... Но разве можно тогда было поберечь свою персональную жизнь, когда врага уже добивали в его логове?
Как тогда пели: «Броня крепка и танки наши быстры». Так оно в общем-то и было, танк Т-34 был лучшим танком Второй мировой. Но даже на такую крепкую машину находился свой фаустпатрон...
Одним из танков штурмовой группы командовал Фарит Файзулин. Саперы навели штурмовой мост через противотанковый ров, по нему прошли два танка, и тут по переправе ударила немецкая артиллерия. Нашим танкам пришлось отстреливаться и маневрировать, пока саперы снова наводили мост через ров. В этом бою танк Файзулина получил прямое попадание и загорелся. Сам он был ранен и тоже едва не сгорел. За этот бой он и получил солдатскую медаль «За отвагу». А потом еще и медаль «За взятие Кёнигсберга». Две медали за один город…
Я разглядываю старые, фотографии, иные уже пожелтели от времени. Они тоже могут рассказать о многом, не хуже интернета. Вот Фарит Файзулин в парадном мундире снят на фоне знамени части. Нечасто ему доводилось надевать его, чаще обходился черной робой танкиста. На обороте отпечатана машинкой надпись: «Премирую личной фотокарточкой старшину Файзулина, сфотографированного у развернутого знамени войсковой части 35795 за отличные показатели в боевой и политической подготовке». Командир части гвардии полковник Туркин. Февраль 1948 года. Вот рукой Фарита написано на обороте снимка: «Экипаж танка Т-34. г. Кёнигсберг (Калиниград), 1950 г.». Еще надпись: «Сфотографирован в 1945 г. (19 лет)». Посмотришь на фото, мальчишка, а уже ветеран. Вот он написал: «На память родным». А вот что-то вроде самодеятельной открытки. Фарит с другом на фоне танка ИС-3. Мощный танк, но в боях Великой Отечественной не участвовал.
Так или иначе, но даже по этим снимкам можно понять, что и после войны нашлось командиру танка дело в том же Кёнигсберге, а затем Калининграде, который он брал штурмом в апреле 45-го. В биографической справке написано коротко: был занят на штабных работах. Но не надо особой прозорливости, чтобы прочитать между строк. Эти «штабные работы» были подспудным продолжением большой войны. Да, фашисты ее проиграли, но не все оставшиеся в городе «мирные немцы» приняли поражение и продолжили свою личную войну. Такая своеобразная партизанская война по-прусски, без «лесных братьев», но с упорным сопротивлением новым властям во всем.
В мирной жизни для молодого ветерана, понятное дело, были открыты все двери. Можно было присесть на хорошей должности и спокойно трудиться до самой пенсии. Никто бы слова не сказал фронтовику. Однако после всего пережитого он не мог вот так тормозить на ходу, и не стал. Но самая первая должность, на которой он нашел себя, был районный Дом пионеров. С детишками работал молодой ветеран, и делал это с удовольствием. Это же и правда было счастьем, каждый день общаться с детьми и потихоньку топить в своей памяти пережитое.
В это же время закончил он Уральский государственный университет, прекрасно понимая, что для мирного времени танковое училище – это немножко не то образование. И потом постоянно находил для себя какие-то курсы, школы, лектории. И не засиживался на одном рабочем месте. Его помнят в Боровском, ныне Мендыкаринском районе, председателем райисполкома, директором СПТУ...
Где-то в 60-е годы появилась еще одна песня про танкистов с такими словами:
Страна доверила солдату –
Стоять на страже в стальных рядах,
И в мирные года мы сохраняем свято
Порядок в танковых войсках!
Громко сказано, такую песню не споешь за столом или с друзьями у костра. Но последняя строчка куплета ушла в народ и стала для многих фронтовиков любимой поговоркой. И для Фарита Хабиевича Файзулина в том числе. «Порядок в танковых войсках!» С этим правилом он жил, воевал, победил и работал потом в мирные годы. Хотя уже без своего любимого танка Т-34.
Фото из семейного альбома Фарита Хабиевича Файзулина. Почти все они сделаны в Кёнигсберге — Калининграде в 1945 — 1950 годах. Плюс уже послевоенные снимки из Боровского, ныне Мендыкаринского района. На одном из них он на встрече с первым секретарем ЦК Компартии Казахстана Д.А.Кунаевым. На снимке вполне узнаваема знаменитая трактористка, Герой Соцтруда молодая Камшат Доненбаева.
