Все-таки было у меня предчувствие, что история с монументом покорителям целины так быстро не закончится. Будет продолжение, вон, сколько людей и разных событий задето в ней. Так оно и вышло.
На другой день после публикации в интернете звонит один старый знакомый, не стану его пока называть, но когда-нибудь и он станет героем этой рубрики. Или его знаменитые предки. Но не о них сегодня речь. Звонит он и удивляется моему желанию посмотреть на людей, с которых ваяли скульптуры первоцелинников. Двое парней и одна девушка. «Я думал, - говорит, - ты так все подробно описал, что уж про это должен бы знать. Все трое ребят, что послужили прототипами для скульптора, хорошо известные в области люди. И ты тоже с ними конечно знаком».
И называет три знакомые фамилии, а я тем временем пытаюсь вспомнить, как они сейчас выглядят. Похожи? Не похожи? Какими они были в 1984 году? Что они сегодня чувствуют? Наверное, странно ходить мимо памятника и знать, что есть у этой бронзы твои черты, и кто-то, может быть, даже узнает тебя в ней. Одного вспомнил и, как оказалось, угадал. Насчет остальных двоих засомневался, а потом задумался, у кого спросить?
Надежнее всего было бы позвонить самому скульптору, который и ваял фигуры. К сожалению, это невозможно, Михаил Боянович Смирнов уже ушел из жизни. Есть московский телефон семьи, Александр Петрович Тимошечкин, еще один автор монумента, знает его, но какой смысл звонить? Кто из семьи мог видеть этих ребят? Пришлось снова обращаться к Тимошечкину, он ближе всех общался со скульптором и мог точно сказать, кто тут прав.
Тимошечкин сразу же отверг все утверждения насчет прототипов бронзовых целинников. «Не так все было, все три фигуры - собирательные образы». На мой вопрос, как это было на самом деле, Александр Петрович рассказал такую историю. Михаил Боянович очень щепетильно относился к достоверности скульптур. Он хотел, чтобы ребята на его монументе выглядели точно так, как их сверстники целинных времен. Майка на парне, штаны, прическа – все должно быть из тех лет.
На одном из сайтов мне встретились комменты неких очень продвинутых детишек, которые потешались и над обликом, и над одеждой фигур. Вот мол, какие дикие парни были, и майки у них драные, и выглядят жутковато, особенно если идти мимо ночью и при свете луны. Не хочу спорить, это бесполезно, они всё знают лучше нас, как только научились читать и писать, так сразу все и узнали. Но могу предложить в противовес плакатные фото тех времен, есть и такие в моем архиве. Новенькие трактора, отглаженные спецовки, повсюду реют знамена, плакаты висят и даже облака в небесах правильной формы. Такие даже и в безлунную ночь не испугают.
Сейчас, наверное, уже можно увидеть аккуратных механизаторов, у которых в кабине стоит кондиционер, а комбайн ведет косовицу по навигатору со спутника. Тогда о такой технике и не мечтали. И майки случались драные, а у комбайнов вообще не было кабины, только козырек от дождя над головой. От такого парня после работы можно было точно шарахнуться. Черное от пыли лицо, только глаза да зубы блестят. Ну, чисто шахтер после смены под землей, или того хуже.
Так вот, в поисках прототипов Михаил Боянович поступил просто. На целый месяц засел в обкоме комсомола и попросил носить ему альбомы с фотографиями тех лет. Особенно с теми, где попадались парни и девушки в работе, без прикрас и ретуши. Так постепенно и сложился у него в голове собирательный образ трех молодых ребят, которые в виде бронзовых фигур стоят сегодня в Костанае.
Как оказалось, костанайцы даже помогли скульптору с помещением, чтобы ничто не мешало ему работать над монументом. В Москву от нас выезжала целая делегация очень серьезных людей, которые организовали там ремонт его столичной мастерской. Сходили в райком партии, напрягли местный строительный трест. Сам БАМ, Бородин Андрей Михайлович, первый руководитель области, звонил в Москву, интересовался исходом затеи.
Но вот, наконец, открыли монумент, отзвучали оркестры и речи, все смешалось на площади, пора бы уже и расходиться. Дело сделано, большое, хорошее дело, на века и в бронзе. И тут в толпе скульптор натыкается на парня и не может удержаться от удивленных слов. «Ну, ты посмотри, один в один второй сеятель на моем монументе». И правда, второй парень был очень похож на Нурлана Сейтаева, секретаря обкома комсомола. Хотя сам скульптор если и видел его где-то в коридорах, то мельком. Но так получилось, такое вот совпадение.
Может быть, отсюда и пошли разговоры, что все прототипы были взяты скульптором из жизни, из числа комсомольцев тех лет? Не знаю, может быть и так, а может быть, и нет. Но какая нам сегодня разница? А что из жизни – это точно.
Здесь совсем другая печаль сокрыта, о которой знают только очень близкие скульптору люди. Работал он над монументом долго, не жалел себя, выкладывался полностью. Может быть, если бы не принимал он все так близко к сердцу, то и прожил бы подольше. Ведь работа его действительно была не простая, человека труда прославить, это не бюстик соорудить. Да так вдохновенно это сделать, что и в самом деле его имя могли бы мы сегодня читать в учебниках.
Но кто же знал, что на подходе другое время, когда человек труда совершенно потеряет свою цену? И если бы скульптор знал, то что бы это изменило? Может быть, ваял бы не простых работяг, которые сотворили нам фундамент для жизни, а совсем новых героев? Одного парня приодел бы в малиновый пиджак и дал ему в руки пачку долларов. Второго нарядил в китайский «адидас» и пистолет за пояс заткнул. А девушка… Ну, девушка, понятно, в мини-юбке и с сигаретой на губе.
И новые поколения брали бы с них пример. Пионеры, или как они сегодня зовутся? Что-то давно ничего о них не писали, забываться стали. Я не знал Михаила Бояновича Смирнова, только с чужих слов имею о нем представление. Но и этого достаточно, чтобы понять: такие герои не для него.
История, однако, не заканчивается, катится дальше своим чередом, разматываясь, словно клубок ниток. Звонит мне по поводу публикации еще один человек, на этот раз совсем незнакомый. «Что же вы так точно все описали, а про нас ни слова?» Интересуюсь, о чем речь, и мой собеседник начинает свою главу целинной эпопеи. Зовут его Виктор Сергеевич Левшин, в те годы он работал линейным механиком мехколонны № 37. Мехколонна была непростой, можно даже сказать, знаменитой и приписана была к Москве.
В те годы именно у нас они строили самую мощную в мире ЛЭП, напряжением 1 миллион 150 вольт. Да все наверняка видели эту линию электропередач, она пересекает дорогу на Рудный, где-то на 25-м километре. Изначально она была предназначена для подачи электроэнергии из Экибастуза на Урал, и аналогов ей не было нигде. Но после того, как Экибастуз и Урал оказались в разных государствах, ЛЭП элементарно бросили на разграбление. Не буду считать, с какой стороны границы украли больше, но потом спохватились, причем синхронно, и там, и у нас. ЛЭП восстановили, и недавно даже мелькнуло сообщение, что Казахстан начал по ней экспорт электроэнергии в Россию и по хорошей цене.
Но это побочная тема, имеющая лишь косвенное отношение к главной. Дело в том, что только у этой мехколонны была техника, способная поднять и установить на постамент массивные бронзовые фигуры. И ленту славы тоже – обычным кранам это было не по силам. Разумеется, эта техника поработала на площади, и не только на установке. Рабочим мехколонны было поручено еще одно важное дело - по доводке до нужных кондиций всех бронзовых изделий.
Дело в том, что сама бронза имеет яркий желтый цвет, на котором издалека заметны всякие изъяны и дефекты литья. И вообще, где вы видели желтый бронзовый памятник? Любой памятник из бронзы покрыт патиной, натуральной или искусственной, которая придает изделию благородный вид и защищает его от коррозии. Вот рабочие мехколонны с помощью своей техники и проделали эту работу. Покрыли его специальным раствором, который затемнил бронзу и должен был защитить ее от внешней среды.
Виктор Сергеевич очень уважительно отзывался о Сергее Ивановиче Шадикяне, бывшим в то время заместителем председателя горисполкома. С этим человеком было полное взаимопонимание, а само сотрудничество города и строителей обоюдно полезным. Вспомнил он и москвича Сергея Козлова, водителя автокрана, который занимался установкой бронзовых фигур и ленты славы.
И здесь, по-моему, уместно еще раз вернуться к теме ухода за памятником. Бронзу надо бы регулярно осматривать и следить, в каком состоянии патина. Нет ли сколов, коррозии, которые могут разрушить металл. Бронзовые фигуры внутри, разумеется, полые, они держатся на стальных каркасах, которые тоже нуждаются в регулярной ревизии. Если там наметилась коррозия, надо вовремя от нее избавиться.
Но кто и когда последний раз это делал?
Можно ставить точку в истории с монументом? Да нет, пока всего лишь многоточие. Внучка Дарья, придя в гости, сказала мне, что на одной из фотографий узнала свою подругу Валерию. Потом прикинула, когда это было, и поняла, что это не подруга, а ее мама, но так похожи, что и правда можно ошибиться. Это та фотография, где дети танцуют на фоне памятника. Позвонила подруге, та быстренько взяла интервью у мамы, перекинули с телефона на телефон, и вот уже у меня еще один рассказ про тот памятный день.
Зовут ее Екатерина Владимировна Азарова, тогда она была просто Катя, училась в четвертом классе 115-й железнодорожной школы. Вместе с подругами ходила в детский танцевальный коллектив «Радуга» Дворца культуры профсоюзов. Руководили коллективом супруги Опарины, хорошо известные в Костанае люди. На фотографии она попала на первый план, а рядом две ее подруги. Танцевали они танец, который назывался «Казахский сувенир».
Тот день она запомнила на всю жизнь. Конечно же, дети знали, где и по какому случаю будут танцевать. Долго готовились к выступлению. На площадь их привезли в автобусе, в нем они и переодевались в концертные костюмы. «Было очень холодно, - говорит Екатерина Владимировна, - но мы не замечали этого, потому что были такие счастливые. Нам доверили выступать на таком огромном событии, перед такими людьми!»
Это действительно было большое событие, о нем много писали во всех газетах. Говорили, что теперь к этому огромному монументу будут приезжать перед загсом молодые пары. На празднике выступали многие известные люди, но Екатерина Владимировна особенно запомнила Камшат Доненбаеву. Она осталась в ее памяти как простая и скромная женщина, хотя уже была и героем, и депутатом и вообще знаменитым человеком. Конечно же, сказала речь про целину и про память.
Вот теперь уже точно окончание этой истории? Не знаю, не знаю, все может быть. В архиве сохранился фоторепортаж нашего бывшего фотокорреспондента Василия Середенко об этом событии, и многие снимки уже опубликованы. Но не все! На нескольких засняты совершенно незнакомые мне люди, которых не смог опознать и Тимошечкин. Но сняты они в день открытия и на фоне монумента, так что вполне могли иметь к нему самое прямое отношение. Может быть, это и есть те рабочие, которые строили монумент, а потом попросили снять их на память?
Посмотрите, может быть, кто-то узнает себя.
Несколько строк вместо постскриптума,
Зачем я пишу про эти события, которые еще не стерлись в памяти людей? Затем, чтобы знали про них те, кто сегодня свободно бродит по интернету, но не знает ничего ни про своих родителей, ни тем более, про деда с бабушкой. То, что было с нами вчера, десять, двадцать лет назад, это тоже история. Может быть, не менее важная для нас, чем та, про которую мы читали в учебниках. Это все надо успеть записать, пока еще есть люди, которые помнят, как это было.
Владимир Моторико.
Фото Василия Середенко и автора.
