Пишу эти строки без малейшей доли фанатизма и мелодраматического нагнетания. Просто хочу напомнить вам о людях, которые жили рядом с нами, работали, были даже знамениты. Мне повезло: почти со всеми я общался в свое время. Но вот они ушли – кто в конце 20 века, кто в начале 21-го. Не забудем ли?
Достаточно ли тех мраморных табличек, что напоминают нам о них? Да и то не обо всех. И когда снова поднимается шум вокруг переименований, я вспоминаю этих людей. И думаю: если бы их именами называли новые улицы, кто бы возразил?
Жаль, что так мало места на газетной странице. Каждый из этих людей достоин не то что заметки - хорошей книги.
Русин
Леонид Иванович Русин, именно о нем хочется сказать доброе слово в самом начале. Удивительный человек, который смог сделать невозможное. На ровном месте, без всякой поддержки, без денег, создал школу для одаренных детей, и столько души вложил в них. Они до сих пор во всех соцсетях не скупятся на выражение чувств к этому человеку.
Я помню небольшой закуток в одиннадцатой школе Кустаная, в которой он начинал свое дело. Не самое удобное место для художественных исканий, но дети тянулись туда, даже из пригородов. А потом была буквально битва за старое здание, в котором теперь и живет его школа. А могло быть совсем иначе. По генплану это здание в центре Костаная надо было снести, и на его месте построить еще один 9-этажный дом. И я сам еще в 1978 году писал об этом в газете «Ленинский путь». И сам же потом вместе с Виктором Павловичем Ремезовым отстаивал это здание для школы. Во всех инстанциях.
На здании висит памятная табличка. Но и без нее все дети здесь знают, кто создал для них эту школу. Это хорошая память о добром и щедром человеке, каким был Леонид Иванович. Да что говорить, даже в нашей редакции человек пять учились в его «художке».
Уфимцев
Этот человек с детства привык удивлять окружающих. Родился он в потомственной шахматной семье и тоже, конечно, играл. И даже выигрывал, что для Уфимцевых было обычным делом. Но вот однажды, еще в тридцатые годы, Анатолий Гаврилович сделал один ход на шахматной доске, с которым навсегда вошел в историю. На стандартное начало белых е2 – е4 он ответил черными g7-g6, и этот ход получил название защиты Уфимцева. Звание мастера спорта он получил позже, в 1946 году.
В наш город он попал по долгу службы еще в годы войны, да так и остался здесь навсегда. Работал на незаметной должности, однако свободного времени было не очень много, на турниры не поездишь, и он увлекся шахматами по переписке. И все-таки при этом ухитрился 11 раз стать чемпионом Казахстана. Побеждал Уфимцев известных гроссмейстеров Смыслова, Котова, Петросяна.
В редакции нашей газеты Уфимцев одно время вел шахматный раздел. Скажи кому сейчас — не поверит, да и не сразу поймет, что это такое. А мы еще иногда обижались, что маэстро не летел по первому зову в редакцию. Отговариваясь тем, что надо срочно ответить на шахматный ход во Францию или в Италию. Не важно где - у него по всему миру были и друзья, и соперники.
Душу он отвел, я так понимаю, уже выйдя на пенсию. В архиве редакции сохранились десятки снимков, сделанных в аллейке рядом с будущим шахматным клубом. Он играл и с молодыми, и с пожилыми шахматистами, но равных ему здесь не было. В 1999 году ему исполнилось 85 лет, а он победил в чемпионате Костанайской области. Наверное, это был самый возрастной чемпион области за все время. У него было много почетных титулов и званий, но защиту Уфимцева гроссмейстеры используют до сих пор. И шахматный клуб его имени по-прежнему открыт для всех любителей этой мудрой игры.
Шакибаев
В редакции мы, конечно знали, кто такой Серик Шакибаев. Еще бы, полковник, заместитель начальника УКГБ по Кустанайской области, хотя ходил он обычно в штатском. А потом вдруг на полках книжных магазинов появились книги - его и в соавторстве. В 1968-м «Улкен Туркестанын куйреуи». Через четыре года в русском переводе под названием «Падение «Большого Туркестана» она вышла массовым тиражом в 200 тысяч экземпляров и была разослана во все библиотеки Советского Союза. Затем ее перевели на киргизский. Следующая книга – «Чрезвычайная комиссия», а потом еще одна, последняя, не увидевшая перевода на русский язык, «Көтеріліс» («Восстание»).
Можно по-разному относиться к его взглядам на события тех лет. Они меняются в обществе со временем, это естественный ход нашей жизни. Но нельзя не уважать его за писательское мужество, с которым он отстаивал свою точку зрения. Ведь темой своих книг Шакибаев выбирал самые острые и спорные события нашей истории. Вот и «Восстание», его последняя книга, не просто художественное произведение. Писатель провел глубокое исследование восстания Жиляева-Летунова на Кустанайщине и описал важнейшие события послереволюционных лет.
Книги Серика Шакибаева доступны для чтения. А каким он был чекистом и человеком, можно узнать благодаря исследованию его коллеги и писателя Александра Васильевича Каратаева, издавшего книгу «До ХХI века». У Шакибаева было много почетных званий, которые он заслужил всеми своими трудами и талантами. Почетный сотрудник госбезопасности, заслуженный работник культуры РК, член Союза писателей Казахстана, руководитель областного литературного объединения им. Б. Майлина, председатель Совета ветеранов УКГБ, почетный гражданин г. Кустаная. И это лишь часть его титулов.
Писатель не забыт. На доме по улице Толстого, в котором он жил, установлена мемориальная доска. Он также достойно представлен в музее истории ДКНБ РК по Костанайской области. На снимке восьмидесятых годов Серик Шакибаев запечатлен с внуками, один из которых тоже стал офицером КНБ.
Кандалин
Он прошел войну, был тяжело ранен, и не раз, но домой вернулся живым, целым и с боевыми наградами. А потом Николай Игнатьевич Кандалин занялся тем, к чему его тянуло с детства. Сначала учеба в Учительском институте имени Амангельды Иманова, за успехи в которой ему, кстати, назначили Сталинскую стипендию. А потом преподавание в родном институте, ставшем к тому времени педагогическим.
Он открывал студентам безбрежный мир литературы, а для всего мира раскопал и описал кустанайский период ссылки выдающегося мыслителя ХХ века Михаила Михайловича Бахтина. Литературный музей, который основал он в педагогическом институте, был уникален, по крайней мере, для нашего города. Были там не только автографы известных поэтов и прозаиков, но и настоящий клад для студентов — переписка Льва Николаевича Толстого с кустанайскими крестьянами. Эти хрупкие бумажные листочки, исписанные классиком, каждый мог почитать и даже потрогать руками.
В начале восьмидесятых лет в городе родилась идея создать книгу «Кустанай в названиях улиц». Интересный, ценный труд, и Николай Игнатьевич взял на себя не самый легкий его раздел - «Имена писателей и поэтов». Книга, к сожалению, так и не была издана, но есть рукопись, ее сохранил доцент кафедры философии КГУ, профессор Юрий Яковлевич Бондаренко. Музея тоже нет, и куда-то пропали его бесценные экспонаты. В том числе и письма Л.Н.Толстого.
А память о выдающемся педагоге и литераторе? Она осталась, конечно, в его учениках, тысячи студентов впитали в себя его лекции и принципы. И, кажется все. Не мало ли? В одном из вузов я как-то видел табличку: «Аудитория имени...». Неужто не достоин этот человек хотя бы такой малости?
«И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой…
Все это забирает он с собой.
Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно!
Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры…»
(Из Е.Евтушенко)
Владимир Моторико
Фото Василия Середенко из архива редакции
