Если мне скажут, ну сколько можно писать о том тяжелом времени, когда на нашу страну вдруг свалилось нашествие фашистской нечисти, я на это отвечу так. О людях, которые разбили фашистов, помнить надо не только по случаю. Иначе они снова поднимут голову и уже поднимают, - вы же видите? А новые поколения даже в учебниках об этом немного прочитают. Так, пару абзацев, и то не про наших героев, а про мировую войну. А для нас она была Отечественной...
Откуда что пошло
...Тихий древний город Глухов Сумской области на Украине фашисты взяли в сентябре 1941-го. Стальная армада изо всех видов техники прокатилась по улицам, а потом пошли солдаты. Молодые, сильные, статные. Еврейские бабушки, сидя на лавочках, любовалась крепкими парнями и говорили между собой: это вам не большевики, это таки Германия, цивильная европейская страна. А потом этих бабушек и всех остальных глуховских евреев солдаты в черной форме посадили на телеги и куда-то увезли с концами. А могли ведь и пешим ходом угнать. Гуманисты!
Они маршировали по улицам, радовались жизни и даже пели свои песни. Иные совсем как наши: «Всё выше, и выше, и выше...» Только слова были на немецком, но марш авиаторов узнавался легко. Слова из песни про авиацию тут очень кстати пришлись, потому как герой этого очерка Яков Васильевич Бондаренко был боевым летчиком, но о нём немного позже, а пока о его предках, о близких. Семейные предания о них не менее интересны, чем рассказы о бомбежках вражеских позиций. Откуда что пошло, как раз хорошо видно по дедам и бабушкам.
Отец его будущей жены Николай Георгиевич Стариков, был любопытным человеком. В годы Гражданской войны, когда город заняли деникинцы, ушел в партизаны. Судя по семейным преданиям, был он партизаном во всех делах и в жизни. Но по политическим убеждениям скорее большевик, и даже однажды вступил в партию. А потом что-то не по душе ему там пришлось, и он из партии вышел. И никто его за это не попрекнул, что даже странно. Работал тихо мирно бухгалтером, рисовал акварели, на мандолине играл. Увлекался шахматами, а однажды даже сыграл по переписке с чемпионом мира Александром Алёхиным.
Но вот пришли фашисты, и незаметный бухгалтер пригодился подпольщикам. Коммунисты были все на виду, их истребили в первую очередь. А Стариков никогда речей не говорил, жил сам по себе, с началом войны хотел было эвакуироваться от греха подальше. Но его остановили, попросили помочь подпольщикам, и он не стал отказываться. Тем более, что был уже партизанский опыт. И довольно долго вёл он свою тайную борьбу против оккупантов, но в 1943-м кто-то выдал его, и тихого бухгалтера расстреляли. Вместе с женой и другими бойцами отряда.
Отец будущего пилота, Василий Петрович Бондаренко, был обыкновенным крестьянином из-под Полтавы. Семейные предания молчат, к сожалению, о том, как ухитрился небогатый мужик жениться на девице из состоятельной семьи. Наверное, щекотливая тема просто не муссировалась тогда, а сейчас уже и спросить не у кого. И никто уже не скажет, как их занесло в наши края. То ли сами поехали, спасаясь от голодомора, то ли сослали их в такой же голодомор, посчитав не в меру зажиточными.
Детей в семье долго не было, но даже в довоенные годы они ухитрились отыскать каких-то врачей, которые взялись помочь молодой семье. И процесс пошёл, десять детей народилось в семье Бондаренко, до войны, во время её и после. Это только представить себе, десяток ребятишек в такое суровое время! Восемь выжили, что уже достижение. Правда, и сама мама Настя не сидела сложа руки. Когда становилось совсем тяжко, она шла в городской военкомат и требовала помощи семье сталинского сокола.
Ночной полет на фанерных крыльях
Вот мы и подошли к главной линии очерка, которую прочертил в небе и на земле Яков Васильевич Бондаренко, старший из этой детской команды. Был он старшим по возрасту, однако всю жизнь терпел шутки по поводу своего совсем не богатырского сложения (позывной - Худой). Но, видимо, насмотрелся фильмов про пилотов и понял, что в кабине самолета его комплекция будет как раз кстати. И пошел в Чебоксарское летное училище. Когда его там крутили на центрифуге, он не мог держать прямо голову. Врач тогда еще раз переспросил его: не передумал летать? И он помотал головой: нет, не передумал. Сталинский сокол в миниатюре.
И после училища сразу в бой, да не где-нибудь, а на Курской дуге. Но не рисуйте мысленно грозный истребитель, заложивший смертельный вираж над великой танковой битвой. Все было совсем не так, намного проще и страшней. Его эскадрилья летала на фанерных ночных бомбардировщиках ПО-2. Ночной потому, что днем его легко можно было сбить из любой винтовки. А ночью он был хозяин неба. Выключал мотор и совершенно бесшумно парил над самыми вражескими окопами. Сбрасывал бомбы, так же бесшумно исчезал в небе и уже улетев, снова включал двигатель.
Когда они уходили в полет, в полковой столовой накрывали стол на всех пилотов. И по сто грамм, конечно же наливали. А возвращались не все и часть стола оставалась нетронутой. Слабый человек мог в такой ситуации запросто спиться, потому что вторую тарелку котлет не съешь, но кто же оставит не выпитыми сто грамм?
Бывали у полка конкретные цели, железнодорожный узел, к примеру, и там зенитки могли разнести в клочья большую часть «рус-фанер». А случалась и свободная охота, когда пилот мог сам выбрать цель. И тогда ему цепляли под фюзеляж реактивный снаряд от «катюши», и он искал скопление противника. Однажды, уже летая на Иле, нашел и такой кавардак фашистам устроил. По его же признанию, в том налете он уничтожил, наверное, больше врагов и техники, чем за всю войну.
Никто и никогда не мог бы упрекнуть его в том, что струсил, отказался лететь на бомбежку. Но сам он не считал себя безупречным героем. Он без писка забирался в свою фанерную машинку и летел, куда пошлют. Но как-то раз выпал ему краткий отпуск домой, а он не поехал. Как представил себе эти вокзалы, билеты, поезда. Нет, в небе привычнее.
Опять же никто не признавался в суевериях, но был с ним и такой случай. Неделю ходил небритым, а тут перед самым вылетом побрился. Командир эскадрильи под каким-то предлогом отстранил его от полета. Может быть, от смерти уберег? Но однажды его все-таки достали пулеметом, и он еле дотянул до своего аэродрома. Посадил самолет и потерял сознание. А когда подлечили раненую руку и дали короткий передых, в кабину ПО-2 он уже не вернулся.
Страна к тому времени оправилась от первых поражений, наклепала много новой техники. И он повел в небо Ил-2, которого фашисты боялись не хуже «катюш». Летающий танк, черная смерть, как только они его не называли. А он ведь тоже поначалу был очень уязвим. До тех пор, пока позади пилотского фонаря не приделали кабинку стрелка-радиста. На ПО-2 за всю войну он совершил 50 вылетов, и на Ил-2 — 77. Говорили, что за 80 вылетов Героя давали. В этой связи вспоминаются голливудские фильмы на ту же тему.
Вот идет «Летающая крепость» бомбить германские заводы или станции, сверху звенья истребителей отгоняют «мессершмитты». А они четко держат строй и зритель переживает за мужественных парней, который идут в свой тридцатый, последний вылет. Вернутся и все, отвоевали, можно ехать домой и праздновать победу. Тридцать раз слетал и — свободен. Сколько же раз по такому принципу мог бы праздновать победу Яков Бондаренко?
Навсегда остался пилотом
После летного училища на его погонах была одна единственная звездочка, младший лейтенант, как и все. К концу войны к ней добавилось еще две. Старший лейтенант, совсем не генерал и не майор даже. Может быть, мешал продвинуться в званиях несдержанный язык? Он мог публично высмеять штабного офицера и получить за это на целую неделю солдатский паек вместо офицерского стола. Ну так что с того? Солдаты такие же бойцы, и те же сто грамм налей и не шути.
Однако же боевых наград даже самый злой штабист полностью не отнимет. К концу войны на его гимнастерке были два ордена Красной звезды и два — Красного знамени. Плюс, конечно, медали за взятие и оборону. У Костаная два пилота, дважды Герои Советского Союза, Иван Павлов и Леонид Беда. По всем параметрам Яков Бондаренко стоит третьим в этом геройском перечне.
Будущая жена его видела в городе Глухове радостных оккупантов, которые упивались своими победами над недочеловеками. И она же после освобождения уже в Москве смотрела, как тех же вояк прогнали по улицам столицы, словно стадо. А Яков Бондаренко после войны летать не смог, раненая рука не дала. Но он остался в небе, в старом аэропорту Костаная служил диспетчером на вышке, а потом и руководителем полетов. Тяжелая, нервная работа, в которой столько чужих жизней в руках одного человека. Летали с грунтового поля, но много, десятки рейсов во все концы страны.
Стресс снимал охотой, рыбалкой, безумно любил футбол. С ним и связан один случай, которым можно продолжить книгу семейных преданий. Где-то в начале её история о том, как будущая жена его ходила к цыганке, чтобы узнать про схваченных фашистами родителей. Их уже расстреляли, но цыганка уверяла, что все будет хорошо. А в конце этой книги можно вписать пару эпизодов из жизни Якова Бондаренко.
Как авиатору, ему был положен раз в год один бесплатный полет в любой конец страны и обратно. Хоть на Камчатку. Туда ему не надо было, но однажды он потратил эту льготу на футбольный матч в Лужниках. Прилетел в Москву, посмотрел игру и улетел обратно. И я его понимаю. А еще в семье помнят, как однажды он выбил нож из рук нетрезвого бугая. Такие вот легенды. Да он и сам уже стал легендой, и не только в семье. Прошло более десяти лет, как он ушел из жизни. Но все, кто работал в порту, помнят руководителя полетов Якова Бондаренко. И в части, в которой он служил, его имя навечно в списках пилотов.
Автор и ведущий проекта
Владимир МОТОРИКО. Тел. 54-18-35 E-mail: motoriko_v@mail.ru
Фото из семейных альбомов Бондаренко
