…Ехали через Аулиеколь, бывшую Семиозерку, и что-то царапнуло в душе. Попросил водителя завернуть на одну из центральных улиц и возле старого дома, вросшего окнами в землю, остановились. Тот самый дом, и ведь стоит еще, как ни в чем не бывало.
Зловещий дом
Умирзак Ихтиляпов знал про этот дом по рассказам своей мамы, сюда она морозным декабрем 1937 года носила передачи мужу. Холод и ветер пробирали до костей, а каково было людям там, в подвале, который вообще не отапливался? К Умиразаку подошел сторож, который охранял этот пустой дом, чтобы не растащили по кирпичику. Разговорились. Сторож признался, что заходил в подвал, знал, что там пытали людей. На стенах подвала никем не заделанные следы от пуль. Выходит, здесь же и расстреливали, а следы казни служили устрашением на допросах. А тела куда девали? Неизвестно.
Здесь в декабре 1937 года пять дней пытали его отца, Бекдельду Ихтиляпова. Босиком на ледяном полу, лишенному еды, воды и сна человеку хватало двух часов. чтобы потерять сознание. А придя в себя, признать и подписать любое обвинение. Он был в том подвале не один, по подозрению в измене родине, работе на националистическую подрывную организацию арестовали 23 человека. Брали не случайных людей, а тех, кто как-то выделялся в общей массе. Происхождением, образованием, должностью. Все не старше сорока лет. Учитель, бухгалтер, председатель аулсовета, зоотехник, бригадир, счетовод. Цвет нации. Решением тройки УНКВД пять человек были расстреляны, 18 отправлены на каторгу.
Бекдельда, как внук волостного, давно был под прицелом, и вот его взяли. Во время допросов ему устроили очную ставку с человеком, который написал на него донос. Бекдельда, когда услышал его слова, закричал следователю НКВД: «Аксакал, я его впервые вижу!» Следователь оборвал его: «Здесь я кричу, а не ты». Ему еще повезло, что по какой-то прихоти судьбы попал он не в расстрельную часть списка, а в каторжную. Под пытками он признал все обвинения, и не суд, а тройка УНКВД назначила ему десять лет каторжных работ. Отбывать наказание отправили в Северо-Уральский ИТЛ НКВД СССР, в г. Ирбит Свердловской области. Жена Сакыш начала собираться в дорогу.
Обычная история, каких в горестные годы репрессий было немало? Не совсем так, тут и зачин иной, и финал непривычный.
Из истории семьи
Родителей Сакыш и Бекдельды уважали в Степи, а они знали и соблюдали законы своего народа. Мальчик и девочка еще качались в своих колыбельках, а родители уже обручили их. Человеку, не знающему степных традиций, трудно представить, как это было. Наверняка же был какой-то обряд, который скреплял судьбу будущих супругов? Умирзак Ихтиляпов подтверждает: да, есть такой обычай, его название можно перевести как «Сватовство с колыбели». Этот традиционный ритуал учитывал очень многие качества младенцев, их родителей и даже бабушек с дедушками с обеих сторон. И не просто учитывал, а ко многому обязывал будущих родственников, которые с момента обручения во всем отвечали за своих подопечных.
Бекдельда был образованным человеком для своего времени. В 1930 году закончил пять классов, имел сильный характер и желание работать на благо своей семьи и государства. К моменту ареста ему был 21 год, он работал бухгалтером в районном отделении Госбанка. Очень неплохо для молодого человека и есть перспектива двигаться выше, которая вдруг оборвалась. Но он был советским человеком и, несмотря на произвол, который объявил его врагом народа, верил в закон и справедливость. Эта вера в конечном итоге и спасла ему жизнь.
Из лагеря он пишет письмо в Москву, и не товарищу Сталину, а Генеральному прокурору СССР. Но ссылаясь в письме на сталинскую конституцию и советские законы. Всё его письмо и вообще подробности этой истории приведены в известной книге «Шолаксай. Загадки и свидетельства истории». Не буду повторять все детали, но характерные отрывки из письма приведу. « 21 декабря я был взят под стражу. Меня пугали оружием, не давали отдыха, не давали воды. Я не спал в течение пяти суток и даже не курил. Конечно, такое суровое обращение отняло у меня физические силы, я вынужден был признаться в том, чего не было, чего никогда не делал». И заканчивает письмо просьбой на основе сталинской конституции и справедливого советского закона народным судом разобрать его дело.
Письмо дошло до Москвы
Осталось загадкой, кто и как помог этому письму дойти до адресата, но кто-то это сделал, рискуя жизнью. В лагере, где он голодал, как все заключенные, однажды Бекдельда упал в ледяную реку и заболел воспалением легких. Казалось, никому нет дела до хворей рядового заключенного, но нашелся врач, который честно выполнил свой долг и положил его в санчасть. И в поезде, в котором ехала Сакыш с теплыми вещами и продуктами для мужа, тоже нашлись честные люди.
Потом она рассказывала Умирзаку, как вышла на темном вокзале Челябинска из поезда и поняла, что до лагеря может не доехать. На перроне к ней стали подходить такие личности, которым самое место было бы в том лагере, а не на свободе. Она успела добежать до здания вокзала, и какие-то женщины захлопнули за ней дверь и заложили засов. Русские женщины, татарки, башкирки, они выслушали ее историю и помогли, чем могли. «Теплые вещи вези, они там очень нужны. Продукты не надо, все равно отберут».
Честных людей всегда больше
Вот такая получилась цепочка из людей, которые помогли человеку, попавшему в беду. Их гораздо больше тех нелюдей, кто писал доносы и на допросах клеветал по команде следователя. Эта цепочка честных людей и вызволила невиновного из заключения. Редкий случай, но так было, может быть потому, что сам он верил в закон и всем силами добивался справедливости. И добился. Скорее всего, его письмо из Москвы было отправлено в Кустанай с требованием разобраться в этом деле. А дело было настолько грубо слеплено, что Кустанайская областная прокуратура вынуждена была вмешаться. Разобрались и освободили в связи с отсутствием состава преступления. В июле 1939 года он вышел на свободу, и не просто вышел, а вернулся на свое рабочее место в отделении Госбанка.
На фронт в 1941 году его не послали, все-таки прошлое подпортило биографию. Но послужил стране, после Ташкентского пехотно-пулеметного училища до самой Победы охранял в городе Термез границу с Афганистаном и Турцией. После войны он успел много сделать, но самое главное – построил дом для своих детей и помог им получить образование. А сам не дожил и до пятидесяти, ушел из жизни в 49 лет.
- Отец до последних дней оставался советским человеком, - говорит Умирзак Ихтиляпов. - Не держал обиды на власть, а был благодарен людям, которые помогли ему добиться справедливости. Таких людей всегда больше, и я тоже так думаю.
Сфотографировался на память у того дома, еще раз подивился на крепкие решетки, которые стерегли пустой подвал. Дай бог, чтобы в нём никогда больше не пытали людей, чтобы не было возврата к тем жестоким годам.
Фото и документы предоставлены Умирзаком Ихтиляповым
