В начале ноября в областную библиотеку имени Толстого пришла школьница. Пришла с просьбой помочь ей найти материалы о дневнике советского военнопленного Сергея Воропаева.
Она знала, что дневник хранится в областном историко-краеведческом музее, но тот оказался закрыт на ремонт. А ей в школе надо писать реферат, и не поможет ли ей библиотека? Ей повезло подойти именно к Раисе Борисенко, которая готовила оцифровку для сайта библиотеки книгу Сергея Виниченко «Люди и судьбы». Бумажная публикация безумно дорога, поэтому библиотека пошла по иному пути, просто выкладывая их на свой сайт. Один из очерков Сергея Винниченко, историка, учителя и писателя, как раз и рассказывал о судьбе Сергея Воропаев, его земляка.
Девочке она помогла и вспомнила, что Сергей Виниченко в своем очерке упоминал: этот дневник был опубликован в журнале «Знамя» в 1996 году. Автор писал, что у него имелась только машинописная копия дневника, и он будет рад любым сведениям о его сегодняшнем местонахождении. Толстые журналы, за которыми все гонялись в былые времена, сейчас не в моде. Но журнал «Знамя» за 1996 год в библиотеке был. Она взяла первый с полки, и сразу попала на нужную публикацию.
В журнале оказалась книга Павла Поляна «Если только буду жив...», о судьбах советских военнопленных, которых угнали на работы в Германию. Автор действительно просил помочь ему с поиском дневника. И Раиса Борисенко, зная, где находится эта рукопись, решила написать автору книги. Времени с тех пор прошло много, да столичный автор мог просто не обратить внимания на письмо библиотекаря из далекого Костаная.
Павел Полян на ее письмо с сообщением, что дневник находится в областном историко-краеведческом музее Костаная и предложением выслать все оцифрованные документы о Сергее Воропаеве, откликнулся практически мгновенно. «Здравствуйте, Раиса Ивановна, очень порадовали вы меня своим письмом и уточнениями. Буду очень рад оцифрованному оригиналу дневника и всем дополнениям к нему, о которых вы пишете. Этот дневник я опубликовал вторично в большом томе документов, который уже давно распродан, но я постараюсь раздобыть его для вашей библиотеки».
Будем ждать ценного пополнения нашей библиотеки! Мне же здесь следует хотя бы коротко описать историю Сергея Воропаева - для тех, кто не в курсе событий и никогда о нем не слышал. Хотя и в нашей газете, и в других изданиях было немало публикаций на эту тему. Это печальная и героическая история советского человека, который попал в плен, но не изменил своим убеждениям.
Сергей Воропаев не был тупым безграмотным колхозником, как они представляли наших людей. Он родился 20 сентября 1921 года в селе Пресноредуть — одной из казачьих станиц Пресногорьковского района Кустанайской области (теперь это Северо-Казахстанская область). В своем селе он получил хорошее образование, любил читать, еще до войны вел дневник. Крепкий, казачьего кроя спортивный парень, после школы остался в райцентре, заведовал отделом райкома комсомола.
В армию его призвали в декабре 1940 года, а война застала в Минске, через полгода после призыва. В первые же недели наши войска на Минском направлении Западного фронта понесли большие потери. Сам Минск был взят немецкими войсками 28 июня, в котел и окружение попало 11 советских дивизий. В плен попал и Сергей Воропаев. Дома его остались ждать родители, три брата и сестра, и любимая девушка Лидия Бобышкина.
В Германии он вместе с сотнями других наших пленных оказался в лагере Ламсдорф, это городок в горняцкой Верхней Силезии. Там он впервые спустился в шахту на глубину 350 метров, добывать уголь для германских заводов. В апреле 1943 года до Победы было еще очень далеко, а жизнь в лагере оказалась такая… Да это и не жизнь была, а прозябание, поддерживаемое жидкой похлебкой и дрянным хлебом. Тяжелый труд, постоянные тычки и удары прикладом со стороны охранников лишали последних сил. В марте 1944 года Сергей начал вести дневник, последняя запись датирована 5 марта 1945 года.
Человек интеллигентный, он постоянно допускал в дневнике грубое слово - «жрать». Настолько изводил голод заключенных, что иной мысли у них и не бывало. Доходило до крайностей, которые он тоже описывал в своем дневнике. «Жизнь по-старому, в наземном аду, только без смолы. Измор плановым путем продолжается. Обнаружено людоедство. Вчера ночью один из больных забрался в холодилку и вскрыл мертвеца, вырезав ему внутренности [и] мягкие части тела. Это было замечено, и вчера этот человек был расстрелян. И все это вызвано страшным голодом» (1 февраля 1945 г.). В пленных стреляли и просто так, без видимой причины, спьяну или просто ради потехи.
А потом выплыла и вторая тема, изводившая автора: вполне ожидаемый в таких условиях туберкулез. В лагерном лазарете педантичные немцы его все-таки лечили, хотя без видимых результатов. А Сергей продолжал вести дневник, - про грязь и голод, холод и ожидание прихода своих. Но болезнь разгоралась, и ему все труднее было подниматься на ноги. А он писал, и вот одна из последних его записей: «Болтают, что в шести км наши взяли деревню, но нет выстрелов, ничего не слышно, абсолютная тишина. Хотя бы перед смертью услышать орудийные гулы, разрывы снарядов, чтобы земля гудела, черт возьми. Обнимаю и целую все мне близкое. Прощайте, мои дорогие... Ваш сын Сергей».
Он ушел из жизни 23 марта 1945 года, но не в плену, а уже у своих. Это было в красноармейском терапевтическом госпитале Первого Украинского фронта, части которого освободили концлагерь. Похоронен рядом, в деревне Герберсдорф. Мама его Татьяна Степановна получила на него похоронку, а потом и чудом сохранившийся дневник сына. Отец. Николай Алексеевич ничего не получил, он погиб в январе 1943 года под Москвой.
Дневник и вся история советского военнопленного не раз послужили источником публикаций, но первыми о них написали в газете «Кустанайский комсомолец» под заголовком «Умереть и не сдаваться». Правда, журналистам дневник показался недостаточно героическим и они приписали в конце материала какие-то громкие слова. Автор книги сразу заметил чужие строки, на них обратил внимание и наш выдающийся педагог и ученый Николай Иванович Кандалин, призывавшийся в армию одновременно с ним. В ноябре 1988 года он опубликовал в «Ленинском пути» отрывки из документальной повести «Исповедь комсомольца. Из дневника погибшего друга». Были и еще публикации, у нас и в других изданиях. Но памяти его не надо героических слов, сам дневник яркий обвинительный приговор фашизму, против которого боролся Сергей Воропаев и весь наш народ.
А мне вдруг вспомнилась другая история, можно сказать, зеркально отразившая похожую ситуацию. Офицер Вермахта Рудольф Шторх, будучи в советском плену, тоже работал на угольной шахте, в Караганде. И в силу возраста и слабого телосложения тоже оказался на грани жизни. Хотя условия у нас для военнопленных были не в пример лучше. Его тоже лечили и тоже без особого успеха. Тогда его освободили от конвоя и он просто сидел и ждал кончины. Но наши люди милосердны, сами живя впроголодь, стали подкармливать немца. Тоже ведь человек, хотя и вчерашний враг. А потом стали поить его кумысом. Вначале он плевался, не нравился ему этот напиток. Но втянулся, стал поправляться и выздоровел. После освобождения, уже в пятидесятые годы, он вернулся в Германию и там основал союз производителей кобыльего молока. И детям-внукам наказал заниматься этим волшебным напитком, что они и сделали.
Люди бывают разные, но наши всегда милосерднее. И хорошо, что нашим детям еще поручают писать такие рефераты.
Фото из архивов областной универсальной библиотеки им. Л.Н.Толстого
