Александру ЧИКАЛОВУ (на снимке) скоро восемьдесят, но он все еще ждет своего папу. Точнее, вестей о нем. Уж очень много фактов говорят о том, что тот вовсе не погиб на войне.
Подкоп
Он уже перелопатил все архивы. Ответ один – Сергей Григорьевич Чикалов пропал без вести в 1943 году.
– Не умер. Пропал, – констатирует Александр Сергеевич. – Я всю жизнь пытаюсь собрать эту мозаику и все еще верю, что соберу. Итак, родился я и две мои сестренки, Галя и Валечка, в краснодарском городе Кореновске. К началу войны мне было всего четыре года, сестрам еще меньше. Отцу было 29 лет. В сентябре 41-го его забрали на фронт. Не буду рассказывать, как нам было тяжело без него. Все тогда выживали, я не об этом. К концу войны маме сообщили, что отец пропал без вести. Но в конце сороковых или даже уже в 1950 году произошел случай, который не дает мне покоя. Летом мы, голопузые, пришли с речки, а мама плачет. Бросились к ней: что случилось? Она и рассказала: пришел мужчина, попросил воды напиться. Она вынесла кружку, а он смотрит и говорит: «Ты Наталья Чикалова?» Мама отвечает, что да. «А Сергей дома?» – спрашивает незнакомец.
У мамы ноги подкосились: «Так он же без вести пропал». Мужчина и говорит: «Мы с ним в плену вместе были, он ночью сделал подкоп и разбудил всех, предложил бежать. Но никто не согласился. И он побежал сам. Тебя я узнал по фото, которое видел у Сергея. Две недели немцы рыскали по лесу, но на его след не напали. Как же они бесились! Поэтому я считал, что он дома. После освобождения весь наш лагерь из немецкого перевели в советский. Вот только возвращаюсь. Общаться со мной нельзя. Сам приду, когда появится возможность...» И исчез.
Версии
– И еще один момент. Он касается моего дяди Петра, брата отца. Он был политически репрессированный, до войны работал в газете кем-то. В общем, постепенно из политического стал вором в законе. Это я узнал, конечно, позже. Дядя нам помогал, а потом увез в Донбасс, в Макеевку, о которой в новостях теперь часто слышно. По этой причине связь с тем мужчиной из лагеря пленных больше не состоялась. Он свой адрес не оставил, а мы уехали. Я часто бывал у дяди дома в Макеевке, меня знали многие, кто к нему приходил. Но чем он занимался, толком не понимал. Как-то мама на рынок отправила, ботинки купить, дала 25 рублей. Иду, а там в карты режутся. Решил сыграть. Не заметил, как все деньги проиграл. Возвращаюсь, голову повесил. А тут татарин, он за рынком смотрел, я его в гостях у дяди видел. Вот он меня хвать за ухо: ты чего здесь шляешься? Я и рассказал. Он подошел к игрокам: «Эй, чернота, ну-ка, отдайте ему деньги, это племянник Петра». Они молча все деньги мне вернули. Татарин купил мне ботинки и отправил домой.
Однажды ночью дядя вместе с женой из своего дома исчезли. А в 1953 году дядя Петя так же неожиданно появился.
– Вот это фото, где он на стуле, тех лет. Фактурный, да? Так вот в 53-м он приехал к маме, чтобы забрать всё, что у нее было об отце. Свидетельство о рождении, все его фотографии. Оставил свое фото и уехал. Зачем? Я строю версии. Может, отец на него вышел. Может, воевал после побега, а потом НКВД его в лагерь. Или партизанил, он бы мог. Возможно, документы ему липовые сделали. Или, наоборот, после липовых по свидетельству «настоящие» мастерили. Зачем-то же дяде понадобились снимки и документы отца.
Надежда
Александра Сергеевича судьба забросила в Казахстан, здесь он выучился и по сей день работает. И ищет. Всю сознательную жизнь ищет след отца. Архив и военкомат Кореновска просят сообщить номер и название воинской части. А где ж их взять... Госархив РФ обратил внимание, что в базе данных есть два Сергея Григорьевича с одинаковым годом рождения, но один Чекалов, а другой Чикалов. У них номера дел разные, все остальное – один в один. Оба без вести пропали. Странное совпадение. Пенсионер дошел даже до ФСБ России, там разъяснили, что основным источником сведений о пребывании гражданина в плену является фильтрационно-проверочное дело, оно составлялось при прохождении проверки после освобождения из плена. На Чикалова нет.
– Плен – вот откуда, я считаю, нужно шагать, – рассуждает сын. – Мне бы найти в Кореновске потомков того бедняги, который к маме приходил уже после второго лагеря. Наверняка, он им рассказывал про Серегу, который ушел через подкоп. Может, название лагеря мне подскажут. Я в газету Кореновска написал и казачьему атаману Кореновска Ивану Дубогрею письмо отправил. Ищу и след дяди. То фото, что он оставил, сделано в поселке Тея (Красноярский край). Это написано на обороте. Может, там что-то о Чикаловых знают. «КН» ведь и в Интернете читают. Понимаю, если он и выжил на войне, сейчас уже... Да что там, я сам седой. Но хочу знать, как прожил жизнь мой отец. Может, в советских лагерях сгинул. Пусть горькая, но мне нужна правда. Сестренок уже нет, вся ответственность за память в нашей семье на мне.
P.S. Александру Сергеевичу больше 65-ти не дашь. Улыбчивый, энергичный, пишет стихи и песни, работает в костанайской детской спортивной школе сторожем. А вообще-то, он из системы МВД. Из-за этого когда-то потерял связь со своим сыном. Невеста настаивала, чтобы он отказался от профессии в погонах, парень не пошел на поводу. И она уехала. Александр ее искал, ведь знал, что девушка была беременна. Он учился в Алматы, ее направили в совхоз «Мирный» Тургайской области. Он написал в местную школу. И получил ответ: «Александр, не пишите больше. Муж Татьяны». Но когда он от родни узнал, что у него подрастает сын – его копия, снова начал ее искать. И дозвонился, уже в латвийский Даугавпилс, оттуда была Татьяна родом. Застал ее больной, но она звонку обрадовалась, обещала встретиться, но связь опять оборвалась. «Сыну сейчас 56 лет. Имени его не знаю. У Татьяны фамилия Чащева, а по мужу Белова или Беляева. Я живу с супругой, дети, внуки. Все у меня в порядке. Свои горести и радости, как у всех. Мне от сына, которого ищу, ничего не надо, я в силах. Просто хочу хоть раз увидеть», – заключает герой и надеется, что в этих строках его сын себя узнает.
