В течение ноября Ельчищев, который отбывает наказание в Кушмурунской колонии общего режима, оказался в центре внимания прессы. Сначала Аулиекольский районный суд скостил ему срок вдвое – с 7 до 3,5 лет. Затем бизнесмен подписал с областным акиматом мировое соглашение: здание детсада Ельчищева, где живет его семья и арендуют помещения бизнесмены, переходит в собственность города. Таким образом, бизнесмен полностью расплатится по приговору суда по делу ЦОНа. А, следовательно, может приблизить день выхода на свободу.
«На семейном совете приняли решение…»
— Владимир Сергеевич, как удалось достичь мирового соглашения?
— Когда в 1998 году я купил здание детского сада, оно было в разрушенном виде: не было ни света, ни кровли, баратеи разморожены, окна выбиты. Все эти годы бремя восстановления и содержания детсада было на мне. Я сам отец трех маленьких девочек. И, не кривя душой, могу сказать: рад тому, что здание перейдет городу и там со временем будет детский сад. Когда приезжали в детсад первые руководители области, они сразу сказали моей супруге: «Никто не будет выкинут на улицу». Арендаторы будут работать до тех пор, пока не решится вопрос с финансированием. На данном этапе, даже после передачи здания акимату, государство возлагает на меня обязанность его содержания до момента подготовки непосредственно к ремонту.
— Где будет жить ваша семья?
— Я думаю, что первое время придется арендовать квартиру.
— То есть, дело ЦОНа похоронило ваш бизнес?
— Удар был сокрушительный.
— От кого поступило предложение передать детсад и его территорию?
— От людей из прокуратуры, которые курируют вопросы погашения задолженности. Я прекрасно понимаю, что не стоит отклонять такие предложения. И мы на семейном совете приняли решение принять предложение и отдать городу всё здание детсада, с надворными постройками и около одного гектара земли в счет погашения моей задолженности по судебному иску. При том, что это единственное жилье, которое сегодня есть у моей семьи, да и рыночная стоимость детсада значительно выше, чем объект был оценен (103 млн тенге – прим.авт.). Хочу заметить, что я с самого начала судебного процесса был только за то, чтобы погасить иск. По этому поводу подавались ходатайства в прокуратуру, суд. До районного суда в Аулиеколе было уже погашено 27 миллионов тенге. То есть, на эту сумму судебными исполнителями было продано мое имущество и деньги перечислены в бюджет.
«Мне расплачиваться за всех!»
— Детский сад дважды пытались продать с торгов, но безуспешно. Почему?
— Дело в том, что в здании детсада третью часть занимает квартира. И эта часть не должна подлежать конфискации, ввиду того, что там проживает моя семья – супруга и трое маленьких детей. Между тем, любому покупателю интересно приобрести не часть объекта, а целиком. Но мне поступило предложение отказаться от жилья, и я не стал этому противиться.
— В итоге, вы расплачиваетесь полностью и сверх того?
— Только здание детсада – более 2 тысяч квадратных метров. Разделите на сумму оценки, и вы получите цену за квадрат, затем сравните ее с рыночной (получается чуть более 300 долларов за квадратный метр, — прим.авт.). Но я уже не имею ничего против и такой оценки. И вот в итоге, что получается. Те деньги, которые были возвращены участниками уголовного процесса – они уже ушли в бюджет. Далее – за счет продажи моего имущества — погашено еще 27 миллионов. И третья часть – сам детсад, оцененный в 103 миллиона тенге. Если все эти деньги сложить, то получится сумма куда больше, чем я должен выплатить (около 100 млн тенге, — прим.авт.).
— Вы – предприниматель, а не чиновник. И, например, Кодекс этики госслужащего, Закон о борьбе с коррупцией не для вас писаны. Не говоря, о чувстве долга, морально-этических качествах, которые должны быть у чиновников. Да и недвижимость под ЦОН вы продавали свою, а госслужащие получили половину от этой суммы только потому, что имеют доступ к расходу бюджетных денег. Читай – на ровном месте. Но при этом сроки наказания, кроме Тверхолебова, у них куда меньше. Не обидно при таком раскладе еще и в одиночку расплачиваться за всех деньгами?
— Обидно только за то, что боль причинена всем моим близким. Обидно, что 19 месяцев супруга в слезах, а дети спрашивают: «Папа, когда ты приедешь?». Вот, что обидно! А все остальное — мне уже безразлично. Да, был вопрос о дележе суммы, полученной за здание для ЦОНа. Я получил 48 миллионов. Но и оставшийся 51 миллион тоже присудили мне, хотя их взяли остальные фигуранты дела (чиновники – прим.авт). Хотя еще в суде я говорил, что нужно разделить по совести общую сумму, чтобы каждый отвечал за ту часть денег, которую взял. Но судья решил иначе. Вот и приходится мне расплачиваться за всех! Насколько я знаю, у остальных участников этого дела конфисковать было нечего, кроме автомобиля у Твердохлебова (даже финполицейские открыто говорили, что чиновники, по понятной причине, крайне редко записывают на себя имущество, – прим.авт.). Прокуратура опротестовала решение Аулиекольского суда о снижении мне срока. Но мировое соглашение с акиматом было заключено после этого. Сейчас будем подавать в прокуратуру просьбу отозвать протест, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами – я передаю по соглашению акимату здание детсада и тем самым полностью погашаю всю задолженность.
«Это был первый и последний раз»
— С надеждой ждете ближайшего рассмотрения вашего дела?
— Я надеюсь на избрание в отношении меня альтернативного вида наказания – условного срока (то есть, пребывания на свободе, с определенными ограничениями, — прим.авт.). Многое будет зависеть от прокуратуры. А в колонии я работаю бригадиром столярного цеха, у меня положительные характеристики, имею три поощрения…
— Сожалеете о том, что связались с чиновниками?
— Я сожалею, что я связался с госпожой Чернышевой (бизнес-леди, участвовавшая в организации продажи помещения для ЦОНа, — прим.авт). Это был первый и последний раз, когда я участвовал в госзакупках.
— Предполагаю, что в заключении человек многое переосмысливает…
— Если у человека все в порядке с головой, то для оценки своих поступков, переосмысления жизни, достаточно трех-четырех месяцев в следственном изоляторе. Этого времени хватает, чтобы понять, проанализировать, раскаяться. Ты находишься наедине со своими мыслями, и разобраться с ними оказывается не сложно.
— Вам это удалось?
— Мне на это хватило трех первых недель в СИЗО. А сейчас, спустя полтора года в заключении, просто пребываю как в известном американском фильме «День сурка». Каждый день повторятся в точности…
— Спасибо, отведенное нам время закончилось.