Своя знаменитость

Это я услышала после того, как на телеканале «Культура» посмотрела передачу из цикла «Худсовет», сделанную лет шесть назад. Уже признанный миром художник рассказал, что его детство прошло на севере Казахстана, на берегу реки Тобол, в селе Антоновка.

Антоновка сразу вспомнилась – здесь мы искали сведения о семье трагически погибшего хоккеиста Роберта Дитриха. Маленький Роберт тоже жил на берегу Тобола. Дом Беговых стоял на улице Набережной. Приехали они с Украины в 1960 году, когда начался второй целинный призыв.

Откровенно говоря, я не рассчитывала так много узнать о Беговых в Антоновке. Время утюгом прошлось по нескольким десятилетиям, загладило многие следы. И даже не удивилась, когда, позвонив в сельский акимат, услышала, что такой фамилии сегодня в селе нет. Но потом трубку передали Светлане Горовой, и она задала встречный вопрос: вы художником интересуетесь? Светлана подсказала телефон Зои Александровны Кривоногих, которая мальчишек Беговых помнит детьми. И родителей – мать в детском саду нянечкой работала, отец – рабочим. И как Алексей стал художником, и как к нему пришла первая слава, Зоя Александровна тоже помнит. И не она одна. Антоновка своего знаменитого земляка из виду не выпускает.

– Мы Беговых любим до сих пор, – говорит Зоя Александровна. – Потому что они – народ. Алексей приезжал – ни перед кем не высился. Какой был, такой остался…

От Антоновки
до Третьяковки

Андрей Тарковский в фильме «Андрей Рублёв» создал образ колокольного мастера Бориски (Николай Бурляев), который, пожалуй, затмил даже образ самого Андрея Рублёва. Беззащитный, почти бесплотный гений колокольного дела, в поисках глины, звука, мастерства, преодолевает страдания и муки, чтобы вылить такой колокол, который бы все услышали, все поняли и воспрянули от ига, от языческих заблуждений, от душевного убожества. Бориска – символ истинного творца. Он проявляется и в Алексее Бегове.

В упомянутой телепередаче он рассказывал, как отец дал ему на дорогу в Алма-Ату 50 рублей. Для их семьи это была крупная сумма, и юноша хорошо понимал, что деньги нельзя потратить на дорогу – туда и обратно. Ехать нужно было только туда, чтобы учиться на художественном факультете. Первая неудача – что-то не получилось. Он рассказывает, что сидел, долго плакал (Бориска также рыдал, когда его первый колокол оказался безмолвным), пока не остановился человек и не спросил, в чём дело. А потом юный художник показал папочку со своими работами, их хорошо рассмотрели и взяли учиться в пединститут. А потом был день, когда он приехал с товарищем посмотреть Москву. Третьяковка была закрыта, но Алексей сказал: «Здесь будет моя выставка». Сбылось.

20 лет назад

Наталья Таран, директор Денисовского историко-краеведческого музея, показала нам номер газеты «Известия» от 1993 года со статьёй «Вечное время в судьбе и в картинах Алексея Бегова». Публикация взбудоражила денисовцев – газету хранили, она и сегодня в музее. Мы были там почти день в день через 20 лет, когда земляки узнали, что Лёшка Бегов стал крупным художником, а его произведения покупают в частные галереи во многих странах.

Наталья Ивановна вспоминает, что не успели в Денисовке опомниться от статьи, пришла новость: Бегов приехал, чтобы забрать к себе родителей. Всё это было в том же 1993 году. Чтобы ехать к нему в Антоновку, собрали группу, в которую взяли и фотокорреспондента районной газеты «Знамя труда» Андрея Зыкова. Он и увековечил момент встречи.

«Подарите музею!»

К Беговым приехали вовремя. Художник уже достал с чердака свои старые работы и упаковывал их в дорогу.

– Он так тепло встретил нас, просто и по-доброму, – рассказывает Наталья Ивановна. – Но это не все впечатления. Главное в другом: мы увидели человека совсем из другого мира. Его слова, его глаза, манера общения – нас его личность гипнотизировала…

Наталья Ивановна и сама сегодня не может понять, как решилась просить юношеские работы Бегова для Денисовского музея. Он подарил одну работу, она ещё попросила. Он подарил, она ещё попросила… Так в музее сегодня оказалось 7 ранних оригинальных работ Алексея Бегова.

– Вы напишете – мне придётся решётки на окна покрепче ставить, – вполне серьёзно сказала Наталья Ивановна. – Ведь такого Бегова больше нигде нет…

Юноша из бедной семьи не имел возможности покупать холсты и настоящие краски. Он использовал картон, бумагу, уголь, акварельные краски. Хрупкий этот материал, как ни странно, хорошо сохраняет тот взгляд на мир, который был у юного художника, когда он бегал рисовать на берег Тобола. Два автопортрета, портрет отца, бабушки, женские портреты, об одном из которых антоновцы до сих пор страстно спорят: кто был натурой для Лёшки…

Замок
Шато де Жиль Вуазен

Самая большая слава обрушилась на Бегова в Европе. Когда он почти семь лет, совершенно бесплатно, работал в замке Шато де Жиль Вуазен (Франция). Его пригласили туда после персональной выставки в Париже. Как вспоминал на «Худсовете» Алексей Сергеевич, на выставку пришла директор замка. Она пригласила Бегова выставиться и в Шато де Жиль Вуазен. Там он и увидел церковь при замке. Не расписанную. «Я просто сказал, что надо делать росписи. Мне показалось, что изначально, в 1626 году, архитектор задумал здесь росписи, что длительное время церковь ждёт, пока к ней придёт художник. И директор тогда сказала: вы возьмитесь и распишите…»

Он очень долго работал. Ни у кого ничего не просил. Тосковал о доме. Когда церковь открыли, все гости плакали. Телеканал «Культура» показал эти фрески. Они совершенно не такие, что мы видели в христианских храмах до сих пор. Здесь нет тончайших линий и красок. В современных работах Алексея Бегова чертам лица, одеждам почти не уделяется внимания. Как будто он рисует только то, что есть под одеждой, под кожей, под суетой сегодняшнего дня. Изначальные, природные чувства человека – тяга матери к ребёнку, мужа к жене, женщины к мужчине. Вера в Бога, страдание, терпение, стремление к высшему. Мы всё это утратили, а он возвращает нам каждой своей работой. Мы видим не столько движение тел, сколько движение душ. Как он это видит, как он это изображает, какая это техника – далеко не каждый знает правильные названия, которыми оперируют искусствоведы. Но люди смотрят и плачут. А это всегда высшая оценка – смех и слёзы.

Наша сказка

Предваряя разговор с Беговым, на «Худсовете» сказали, что он пишет «сказку сказок, наивную, простую и суперпрофессиональную». Эта сказка началась в наших краях. Мы с вами должны её знать.