2013-14 учебный год Казахстан начал с новыми стандартами образования. Обсуждая эту тему, мы решили разговор повести от начала — дошкольного образования. Интересно ли ребенку будет в детском саду? А может, тяжело?
Наш собеседник – зав. кафедрой дошкольного, начального обучения и воспитания личности АО «Национальный центр повышения квалификации «Орлеу» Института повышения квалификации педагогических работников по Костанайской области» Тамара КАЛАШНИКОВА. В системе дошкольного образования она 40 лет, 23 последних года занимается повышением квалификации педагогических кадров для детсадов и начальных классов. Тамара Калашникова помнит пору, когда крепкая советская система образования рушилась, был упадок, потом начался подъем, и вот сегодня она снова испытывает тревожные чувства.
«Придет барин и лишит тебя работы»
– Тамара Михайловна, давайте выясним причины вашего настроения. Часто замечала: педагоги не рискуют критиковать действия Минобразования. Почему боятся? Ведь образовательная услуга направлена на общество, мы ее оплачиваем своими налогами, значит, и обсуждаться она должна широко.
– А между тем, менталитет такой действительно сложился: приедет барин и лишит тебя работы. Ведь кто знает, как он отреагирует на твои объективно-субъективные размышления. Словом, не поймут, начнутся разборки, проверки, которые не лучшим образом скажутся на твоем здоровье и карьере. Что касается моего настроения, то, несмотря на отсутствие в Казахстане научной методологической базы, крупных ученых в системе дошкольного образования, в 2008 году мы смогли в ней сделать несколько прорывных шагов. Мы первыми приняли на постсоветском пространстве новый образовательный госстандарт. Предтечей к нему была большая работа с американским ученым Шерон Коган Лин, группой ученых-практиков. Вся система требований, регулирующих дошкольное образование, у нас была выстроена достаточно логично. И сегодня она кажется, рушится.
– А почему в 2008 году нам понадобился новый образовательный стандарт?
– Тогда очень активно говорили о введении в систему образования двенадцатилетки. И мы, как дошкольное звено, тоже должны были перестроиться. Помню, как наша группа педагогов из Казахстана выезжала в Москву на встречу с доктором педагогических наук, сотрудником ФИРО (Федеральный институт развития образования, – Прим.авт.) Татьяной Дороновой и делилась с ней своими идеями. Кстати, она была крайне удивлена, что при отсутствии серьезной научно-методологической дошкольной базы мы не побоялись взяться за разработку стандартов. Но у нас в то время в Астане был центр «Дошкольное детство», который имел интерес – внести кардинальные изменения в казахстанское дошкольное образование. Ведь мы тогда прочно застряли в старой советской программе, новых требований вообще не было... Но принять документ — полдела. Нужно было запустить его в действие. Долгих пять лет мы разъясняли и работали над внедрением идей стандарта. Документ начал оживать, он становился руководством к действию, а это очень важно в работе.
«Народ съест все, что предложат»
– В стандарте 2008 года не единожды подчеркивалось, что в основу его положен психологический возраст ребенка. Что это значит?
– Раньше была установлена просто возрастная периодизация. Мы, изучив много литературы, увидели, что есть периоды в жизни ребенка, когда четко заметны стержневые линии его развития. Предположим, до трех лет активно развивается сенсорика, а с трех до пяти активируются познавательные процессы и так далее. Значит, с учетом этого и должен выстраиваться учебно-воспитательный процесс. И мы, ожидая новый стандарт, предполагали, что он будет более модифицированный, закрепит достигнутое, еще более рационализирует и приблизит нас к двенадцатилетке. Но он, увы, вызвал глубокое разочарование у всех, кто отработал в системе дошкольного образования не один год: просто из стандарта 2008 года были взяты отдельные части, которые и стали новым стандартом. Любой документ должен начинаться с цели. Какова она у системы дошкольного образования Казахстана? Какого ребенка мы хотим видеть? К чему мы должны стремиться? Согласитесь, цели и результаты — они должны быть сопоставимы. В новом стандарте этого нет. Зато есть требования к образовательным программам.
– Кстати, кто их разрабатывает?
– Например, в России это может делать каждое образовательное учреждение, согласно, конечно, Федеральным государственным требованиям. Мы же работаем только по государственным программам. Авторские программы мы можем использовать лишь в вариативной части учебного плана. И новый стандарт здесь ничего не изменил. Я уже звонила в Министерство образования, спрашивала: «Скажите, как мы должны работать с этим документом на курсах повышения квалификации?». И не услышала никакого объяснения, кроме того, что это временное решение. Поэтому, зная, что нам тоже будут задавать вопросы, с коллегами договорились и разработали концепцию совместных ответов. Будем говорить, что этот стандарт отвечает на вызов двенадцатилетнего образования. Что в нем ради этого появились ТУПы — типовые учебные планы, как в школе. (Видите, вроде мы должны отойти от школы, а сами сад в школу превращаем). А в них есть вариативная часть, которая якобы отвечает интересам детей, родителей, общества. То есть, мы уговорились проводить хотя бы такую политику с руководителями дошкольных учреждений. И вообще, прежде чем принять новый стандарт, согласитесь, должен быть отменен прежний. Но аннулирования не произошло и валидации настоящего стандарта тоже не состоялось. Значит, решили мы, имеем право использовать то, что не запрещено.
– Проект нового стандарта как-то обсуждался в СМИ, среди общественности?
– Нет, в отличие, кстати, от прежнего стандарта. Тогда прошло три республиканских семинара в Астане и Алматы с присутствием родителей, ученых, практиков. Были поездки, как я уже говорила, в Москву, Турцию, Венгрию, Узбекистан — изучался их опыт. Четыре года шла подготовка перед принятием.
– А нынешний стандарт, получается, слепили из того, что было, а теперь его нужно еще и полюбить...
– А его не полюбишь, потому что трудно понять. И мы не зря волновались по поводу этого стандарта. Потому что центра «Дошкольное детство», который был в Казахстане в начале двухтысячных, уже практически нет. Минобразования выполнять его миссию, судя по всему, не готово. Народ же наш к документам не любопытен, съест все, что предложат.
«Учить — не значит сидеть на табурете»
– Как раз о народе. У меня тоже сомнение: стандарт, действительно, та печка, от которой все танцуют? И именно он определяет качество и суть учебно-воспитательного процесса?
– Так и есть. Я раньше тоже думала, что для организации воспитательного процесса рамки не нужны, но потом поняла: рамочная основа необходима. Педагоги должны знать хотя бы элементарные требования к себе и к организации процессов в дошкольном образовании. Стандарт 2008 года убеждал их, что весь педагогический процесс важен. Зашел ребенок в группу, сказал: «Здравствуйте, я пришел», и уже началось его воспитание и обучение. Учить — не значит сидеть на табурете и проводить занятия. Нужно с ребенком общаться каждую минуту, причем, с пользой для него, с учетом его индивидуальности. Для этого воспитатели вели карты индивидуального развития ребенка. Этот одаренный, этот слабенький, а другому нужна коррекционная поддержка...
– А что по новому стандарту?
– Ничего. Ставка просто сделана на образовательный процесс.
– Но сегодня, на мой взгляд, и так уже сложилась достаточно опасная тенденция: родители оголтело спешат научить ребенка читать, считать, писать, знать языки. Садик наоборот должен их останавливать: подождите, пусть он поиграет, пусть насладится детством. Ведь эту родительскую жажду и без того хорошо подогревают различные коммерческие студии и центры...
– Еще в 2008 году мы это очень хорошо понимали, почему и отказались в прежнем стандарте от вариативной части. В ней предполагалось обучение английскому языку и оказание различных других дополнительных образовательных услуг. Их было так много, что эта нагрузка на ребенка становилась непомерной. Мы тогда решили: давайте это уберем. Находится ребенок в саду десять часов, зачем его постоянно учить, пусть учит сама организация жизни. И если у воспитателя так работает голова, то ребенок сможет получить и азы экономики, и английского, и общения. Сопротивлялись многие, потому что вариативная часть — это дополнительные деньги для детского сада.
– А потом это же проще – вот так унифицировать процесс, как в школе...
– Совершенно верно. Расписал 22-24 часа в неделю занятий для четырехлетнего ребенка – и не надо ни о чем больше думать.
«...И мы получим зомбированное существо»
– В проекте российского стандарта для дошкольного образования, который начнет действовать с 1 сентября этого года, игра наоборот в приоритете, и в большом. Почему в наших садах стали пренебрегать ею?
– В прежнем стандарте тоже было четко записано, что педагогический процесс в детском саду строится на общении и игре. А в новом стандарте такого требования нет вообще! Я уверена, что сейчас вернут в сады вариативную часть, посадят детей за планшетники, компьютеры, а игра как таковая уйдет. И мы получим зомбированное существо с программированными мозгами. В эмоциональном и речевом плане неразвитое, физически ослабленное, с ненадежной памятью. А зачем тренировать память, если все можно записать в планшетник?! А между тем в наших дошкольных учреждениях за последние годы сложилась система отслеживания развития ребенка. Результаты вносились в его индивидуальную карту. И мы смотрели: развитие идет нормально, близко к норме, ниже 50 процентов — значит, уже есть проблемы и нужны коррекционные задания. Поэтому я не понимаю, как можно рушить с трудом выстроенный механизм.
– А в вашем представлении детский сад чему должен учить ребенка?
– Я не считаю, что он должен его чему-то учить. Развивать — да. Многие не понимают, что это значит. А это означает, что нужно изучать психологию ребенка. Среда должна быть такая, чтобы в ней ребенку было интересно, чтобы она провоцировала его самостоятельность, любознательность. Пусть его мозг постоянно находится в режиме поиска. Ребенок должен быть свободным, не заблокированным нашими инструкциями, но и понимать условные рамки. Все это в дальнейшем ему сослужит хорошую службу. Словом, дети в саду должны быть живые.
– Вы пугаете, дети в саду у нас сейчас НЕ живые?
– Знаете, мне часто приходится бывать в садах, вижу разных детей – воспитанных, умных, правильных, а вот таких, чтобы живость была в глазах, чтобы не боялись проявлять себя, как одна девчушка: пела-пела песню, потом вдруг побежала по кругу, встала перед нами, топнула ножкой, дескать, зачем вы сюда пришли — таких, увы, не много.
– Спасибо за откровенные ответы.
