В этом году исполнилось 70 лет Сталинградской битвы. Газета продолжает вести дневник о битве, реалии которой до сих пор живы.
– В Сирии продолжаются уличные бои, – встретил меня утром бодрый ведущий телеканала «Россия 24».
– Сирия стала городом и вся состоит из улиц, – ответил я ведущему, одеваясь. Потом я шел по улицам Волгограда. Странное дело – в первые два дня я легко представлял и чувствовал себя в Сталинграде. А теперь видел только Волгоград. Например, я удивился, когда стал встречать, и довольно часто, БМВ X1, БМВ Х2 и Х3. У нас в городе я видел только Х5 и Х6 и даже не подозревал о других представителях этой серии. Потом я немного обиделся на кондукторшу, которая на весь троллейбус завопила:
– Ты сколько мне денег даешь? Билет у НАС стоит 12 рублей (по невнимательности я протянул ей три монеты по 10).
Это «у НАС» как-то угнетающе подействовало на меня. Я почувствовал себя чужим. В Сталинграде я не обращал внимания на такие мелочи, а в Волгограде стал.
– Думай о том, что здесь шли уличные бои, – сказал я себе и стал смотреть в окно.
Спираль истории
История всегда повторяется. «Сирийские уличные бои» проходят по следующей схеме: повстанцы отступают через ходы в домах, через 100-200 метров организовывают засады. Такая тактика изматывает правительственные войска, они часто и надолго останавливаются для разведки, подтягивания, сосредоточения. За это время их противник успевает наносить подготовленные контрудары по позициям армии. В разведке им помогают мирные жители, часто дети и подростки, за определенную плату. В ответ на эту тактику армия стала разрезать кварталы танками, блокировать в них повстанцев и после этого проводить зачистку «котла».
Сирия, как Сталинград – только вместо Волги Средиземное море. По переправе из Европы, Америки и России, плывут по небу и по воде – советники, специалисты, наемники, разведчики. По этим переправам страну насытили высокотехнологичным оружием. И это, конечно, меняет ход боевых действий.
В Сирии горит нефть. «Мы там, где больше огня и дыма», – отвечал на позывной штаб Чуйкова, когда нефть из наливных цистерн хлынула к Волге. На генералах дымились пуговицы, но огненная река обогнула штаб с двух сторон… В общем, эта схема очень похожа на «сирийские уличные бои».
– Площадь Ленина, – объявил динамик троллейбуса.
На выходе я хотел улыбнуться толстому кондуктору, но не смог. Я по-прежнему не сумел сбежать из Волгограда.
Разные мысли
Площадь Ленина – здесь стоит огромный Ленин, Дом офицеров, Дом Павлова и женщина с плакатом «Путина в отставку». Рядом с ней расположились пятеро полицейских. Ленин и женщина смотрят на Дом офицеров. Полицейские скучают и рассматривают свои ботинки из телячьей кожи. С мозаики на стене Дома Павлова за всем этим наблюдает скуластое, суровое лицо солдата. Я хотел сфотографировать эту сцену, но потом вспомнил кондуктора и передумал.
– Путин в это время, наверное, разговаривает по телефону с Обамой о судьбе мира и даже не знает, что на волгоградской площади ему посвятила плакат женщина с волосами, покрашенными хной, – сказал я себе. – У правителей и людей всегда разные темы для бесед. Волгоград это или Сталинград, Путин или Сталин, Обама или Гитлер.
Во что мне верить?
Письмо немецкого солдата из последней почты Сталинграда. После войны эта почта была переведена в институте Маркса-Энгельса. К сожалению, имя этого солдата не сохранилось.
Январь, 1943 год... «Ну вот, теперь ты знаешь, что я не вернусь. Пожалуйста, сообщи об этом нашим родителям как можно осторожнее. Я в тяжелом смятении. Прежде я верил и поэтому был сильным, а теперь я ни во что не верю и очень слаб. Нет, меня никто не убедит, что здесь погибают со словами «Германия» или «Хайль Гитлер». Да, здесь умирают, этого никто не станет отрицать, но свои последние слова умирающие обращают к матери или к тому, кого любят больше всего, или это просто крик о помощи... Фюрер твердо обещал вызволить нас отсюда, его слова нам зачитывали, и мы им твердо верим. Я и сегодня еще верю в это, потому что надо хоть во что-нибудь верить. Если это окажется неправдой, то во что же мне верить? Тогда я не хочу ждать ни весны, ни лета, ничего, что приносит радость...»
Я шел и думал, почему женщина держит плакат перед Домом офицеров?
Арифметика ВВС
Возле музея-панорамы «Сталинградская битва» стоит мельница Гергардта (или музей стоит возле мельницы – каждый может выбрать сам) – знаменитое здание из красного кирпича, побитое пулями и осколками. Странное название мельницы объясняется именем ее бывшего владельца, этнического немца Александра Гергардта. Он был арестован в 1933 году и через 4 месяца умер в застенках ГПУ. История по своей странной логике обессмертила его имя.
Эта неуловимая логика истории обнаружилась, когда я подошел к зданию очень близко. Сначала я видел только пулевые и осколочные отверстия, а потом обратил внимание на необычную кладку. Кирпичи были положены торцом к наружной поверхности стены – потом я прочитал, что ее называют «тычковой царицынской кладкой». Пробить ее не легче, чем скалу. Когда Сталинград еще был Царицыным – история как будто уже готовила город к самой масштабной битве на Земле. Она знала, что придет время, и эти мощные широкие стены укроют отважных солдат. Солдат, которые – ни много ни мало – спасут мир.
От мельницы до реки остается 100-150 метров. Немецкие солдаты 6-ой армии прошли 2000 километров, дошли до города и не сумели преодолеть последние 100 метров до Волги. Поразительную арифметику сталинградских боев блестяще выразила служба BBC в своем сообщении в октябре 1942 года.
«Польша была завоевана за 28 дней – за 28 дней в Сталинграде немцы успели захватить несколько домов. Франция пала за 38 дней – в Сталинграде за 38 дней немцам удалось перебраться с одной стороны улицы на другую»...
Как же это так вышло?
Все начиналось хорошо
– Все начиналось хорошо. Город разрушен. Немецкая армия вступает с боями в город. Почти с ходу берет высоту 102, то есть Мамаев Курган, разбирается с защитниками железнодорожного вокзала. Я видел кинохронику, где на площади и, кажется, перед вокзалом немцы поднимают стяг. За кадром нацист говорит – Сталинград пал, или что-то вроде этого, – молодой человек не успел закончить свой рассказ. Девушка прервала его, увидев друзей: «Ну, где вы были?»
В темном зале музея-панорамы «Сталинградская битва» – это повествование имело свой эффект. Остается только коротко продолжить.
Можно упомянуть, что генерал Паулюс мог использовать в городе 8 дивизий. Остальные 11 сдерживали натиск на степном фронте шириной 200 километров. Генерал 62 армии Чуйков первым стал создавать небольшие штурмовые отряды – с автоматами, большим количеством гранат, минометом, огнеметом, рацией. Такие подразделения были мобильны и эффективны в отличие от неповоротливых соединений, которые вследствие этого запоздало реагировали на изменения в тактической картине боя. В битве за каждый дом и улицу полки не годились. Сирийская правительственная армия тоже столкнулась с этим. История – очень важный предмет.
Благоговейное ощущение, которое оказали на меня музей и панорама «Сталинградская битва» я описать не смогу. Скажу только, что когда я вышел на улицу, то снова попал в Сталинград.
На краю
– Чтобы понять значение Сталинграда, нужно посмотреть на карту 1942 года, – рассказывал гид в музее. – В Северной Африке Эрвин Роммель взял неприступную крепость Тобрук и отбросил английские войска до Эль-Аламейна. Это всего в 100 километрах от Александрии, дельты Нила и конца английского могущества в Средиземноморье. Японские войска в 1942 году захватили нефтяные месторождения Борнео. Под ударом японцев пала крепость Сингапур – удивительно, но 60 000 солдат Томоюки Ямасита взяли в плен 130 тысяч англичан… Колонии Голландии, Англии были частью захвачены, частью под угрозой захвата. Европа – от Испании до Норвегии, от Франции до Италии – была профашистской. Соответственно, в СССР вермахт достиг Волги. В 1942 году казалось, что войска стран «оси» неотвратимо пройдут по всем столицам. Мир, затаив дыхание, ждал развязки на Волге.
Битва постепенно превратилась в бессмысленное занятие ключевого пункта, чтобы через час покинуть его и отступить. Мамаев курган, вокзал, дома с прострелом вдоль улиц, просто высокие здания, с которых велась корректировка огня дальнобойной артиллерии, переходили из рук в руки. Инфраструктура города была разрушена – он был уже не нужен ни в каких целях. Генерал Гальдер был уволен, так как советовал Гитлеру выйти из западни. Немцы падали духом, а советские солдаты начинали чувствовать свою силу, свою соборность, свою тычковую царицынскую кладку.
Наступил ноябрь.
