2003 год стал для меня знаменательным тем, что мы, наконец, довели до логического финала дело, которое я вел с самого начала своей карьеры.
В том уже далеком 1999 году активно разворачивалась работа по противодействию коррупции среди чиновничьего аппарата. К этому времени государственные и правоохранительные органы уже оправились от последствий развала СССР, пережили ряд масштабных реформ и с каждым годом заметно повышали эффективность своей работы. Но проблем еще оставалось достаточно…
Именно тогда мое внимание привлекла ситуация вокруг объектов государственного материального и мобилизационного резерва. Чутье молодого специалиста подсказывало, что там есть, за что зацепиться.
Я стал пристально и скрупулезно изучать тома учетной документации, оценивать состояние объектов, инициировать мероприятия по организации ревизий государственного имущества. Старался привлекать ответственных экспертов из отрасли. Несмотря на небольшой опыт в органах безопасности, я понимал, что этот вопрос нельзя обделять вниманием.
Вы спросите, что же послужило причиной моего интереса?
Первым «звоночком» стала информация, полученная от агента: на одном из столичных пунктов отсутствует предусмотренный объем ГСМ. То есть, в ведомостях и других инвентарных документах все в порядке, но вот фактически никакого бензина не было. Масштабы этой халатности или откровенного воровства меня ужаснули, ведь это топливо должно было использоваться в случае непредвиденных чрезвычайных ситуаций.
Позже, дополнительно перепроверив полученные сведения, я убедился в их достоверности и решил продолжить поиск подобных расхождений с другими материальными ценностями. Уже предполагая масштабы хищений, я направил поручения о необходимости изучения данного вопроса во все территориальные подразделения в областях.
Каждый день я получал все больше доказательств своих подозрений. Творящийся бардак на складах государственного материального резерва только подтверждал, что ответственными лицами работа провалена, и в случае наступления критической ситуации последствия будут катастрофическими.
И ситуация касалась не только топлива. Были установлены факты перепродажи продуктов питания (консервов, макаронных изделий, круп и прочего) из стратегического запаса в некоторые воинские части. Фиксировались фирмы, участвующие в якобы освежении товара, которые фактически не существовали.
И подобным примерам не было конца.
Я рос в семье, где экономия была основным приоритетом, поэтому открывшиеся факты вызвали негодование. Я просто не мог допустить, чтобы такие схемы продолжали работать.
В то время факты преступлений на различных объектах экономики были не редкостью. Но расхищение стратегических запасов, которые, несмотря на тяжелые 90-е годы, старались пополнять и сохранять всеми силами, я воспринял как прямой вызов. И этот вызов был принят.
Собрав имеющиеся материалы, я подготовил развернутый доклад по всем выявленным фактам, четко осознавая необходимость добиться разрешения руководства на организацию широкомасштабной проверки во всех областях республики. Первое мое большое дело в департаменте стало для меня делом чести.
Благодаря поддержке непосредственного начальника и старших коллег, была получена санкция на проведение комплекса специальных и оперативно-розыскных мероприятий. Материалы о недостаче на пункте хранения ГСМ, с которых началось мое расследование, послужили основанием для возбуждения уголовного дела. Оно стало первым в последующей цепочке расследуемых преступлений.
В рекордные сроки в каждом регионе Казахстана были созданы рабочие группы для организации проверок всех объектов госматрезерва на местах.
Координация всех процессов осуществлялась из Центра, куда стекались все полученные материалы о выявленных недостатках.
Даже спустя два десятка лет я помню, какой это был тяжелый период. Мы практически жили на работе, забыли слова «сон» и «выходной». Документов было не просто много, они шли нескончаемым потоком. От нас требовалось тщательно рассмотреть и обработать каждый, обобщить их, сделать выводы и доложить руководству для принятия решений. Параллельно велась и процессуальная работа.
В течение нескольких месяцев мы провели проверки порядка 280 пунктов ответственного хранения. Операция стала не просто масштабной, а народной – для решения оперативных задач нам пришлось задействовать десятки агентов и сочувствующих граждан по всей республике.
Начатую мной, в то время еще молодым офицером КНБ, работу подхватило множество сотрудников. И летом 1999 года начала вырисовываться вся картина совершаемых преступлений. И вот что нам удалось выяснить.
Основным направлением деятельности руководства Комитета государственного материального резерва РК в 1996–2000 годах было восполнение утраченных материальных ценностей и контроль их сохранности.
Однако чиновники эти вопросы активно решали только на бумаге. В действительности же контроль практически не осуществлялся. Кроме того, хранящиеся на складах ценности воспринимались как товар, который можно легко продать, а прибыль положить себе в карман. При этом ликвидная продукция списывалась как испорченная и якобы подлежащая обновлению путем ликвидации.
В результате склады стояли пустыми, имеющаяся на них продукция не имела надлежащей ценности и в случае мобилизационной или чрезвычайной ситуации не могла покрыть потребности населения и государства.
Масштабы этого «подпольного бизнеса» поражали размахом и циничностью, а наглость и ненасытность современных расхитителей требовали незамедлительного принятия мер.
Тогда мы пошли на решительный шаг – подготовили письмо на имя Главы государства, в котором подробно изложили ситуацию в сфере государственного материального резерва и расписали все угрозы национальной безопасности в случае непринятия действенных мер реагирования.
Направленная информация имела эффект разорвавшейся бомбы. Шокирующие данные о произволе, творящемся на складах госматрезерва, произвели сильное впечатление на Президента Казахстана, а наша работа была высоко оценена. В итоге на одном из заседаний Правительства Глава государства озвучил сложившуюся ситуацию и обрушился с критикой в адрес чиновников.
Для нас же это была несомненная победа. КНБ получил «добро» на дальнейшие действия на самом высоком уровне, руководство департамента приняло решение о проведении широкомасштабной спецоперации по задержанию и привлечению к ответственности всех виновных лиц.
Мы не стали терять ни минуты и брали участников преступлений по «горячим следам». В течение нескольких недель следственно-оперативные группы провели задержания в Астане и в регионах. Кого-то задерживали прямо в рабочих кабинетах, других – дома, некоторых обнаруживали уже при попытке скрыться от следствия. В те дни много чиновников и сомнительных бизнесменов ощутили холод наручников на своих руках.
У нас все так же кипела работа. Десятки оперативников и следователей проводили мероприятия по изъятию документации и фиксации улик. Были арестованы счета в банках, отменены многомиллионные сделки.
Всего в период с 1999 по 2003 год Департаментом экономической безопасности КНБ было возбуждено 37 уголовных дел по фактам злоупотреблений и хищения государственного имущества. Установлена недостача материальных ценностей на общую сумму более 160 миллионов тенге (в ценах закладки 1991–1992 годов, при переоценке по среднерыночным ценам указанная сумма возрастала в 1000 и более раз). В местах заключения, помимо руководителей среднего звена, оказались как действующий председатель Комитета государственного материального резерва, так и два предыдущих руководителя.
Для недопущения повторения подобных фактов были внесены серьезные изменения в законодательство.
Принятые меры позволили выстроить новую систему ответхранения и дали толчок дальнейшему совершенствованию процессов формирования и хранения резерва Казахстана.
Но как бы ни сложилось в будущем, я знаю, что это направление всегда будет под контролем КНБ. Даже когда я уйду на пенсию, следующее поколение продолжит работу по сохранению государственных резервов и не позволит появиться новым расхитителям.
А значит, мое дело будет продолжено.
