Это не про Уильяма нашего Шекспира, а про жизнь нашу кипучую. Ночью вдруг разбудит тебя нечто дикое и безобразное. Прямо под окном у тебя встанет любитель мерзких звуков, и эта дрянь не просто разбудит тебя. Такое ощущение, что прямо до костей проберет и даже стекла в окнах дребезжать станут.
Заиграла двуручная пила
Потом трудно заснуть и как-то сами собой идут на ум совсем другие меломаны, даже не меломаны, а музыканты. В самых неожиданных ситуациях, во время путешествий по таким местам, которые и без этой музыки хороши. А с ними — так вообще сказка. Словом, лето, отпуск, недалекое зарубежье.
Перелистал свои фотоальбомы разных лет, и сам удивился, сколько разных музыкантов попало мне в кадр. Как много талантливых людей, о которых мы никогда даже не слышали. Увидишь наяву это чудо, перемигнешься с музыкантом, положишь денежку в его шляпу, он кивнет тебе в ответ. А бывает, и диск с его музыкой прикупишь и включишь иногда, и снова ты там, далеко от дома.
Этот веселый дедок издалека выделялся колоритным инструментом и репертуаром своих музыкальных миниатюр. Теплый августовский день, Санкт-Петербург, канал Грибоедова, прекрасный, словно пришедший из сказки храм – Спас на крови. Вот в его тени и примостился он на колченогом стульчике и с двуручной пилой в руках. Ну как пройдешь, когда он буквально на твоих глазах творит этой самой пилой такую музыку.
Вот на миг задумался, повел своим странным смычком по полотну и полились знакомые звуки «Венгерских танцев» Брамса. Он вроде бы плывет вместе с нотами по улице, а потом в такт мелодии тряхнет бородой, сверкнет улыбкой. И хочется то ли подпеть ему, то ли притопнуть ногой. А он с фурором отыграет последний такт этих самых танцев, подмигнет тебе с намеком на стоящую у его ног кружку, и вдруг запустит такой рок-н-ролл. Рука сама собой кладет ему денежку.
Рядом тележка с квасом. Отменный напиток, в сто раз вкуснее любой колы. А продавщица кривится, как будто прокис ее товар. «Ох, надоел уже. Каждый день эту музыку и пилит, и пилит». Понимаю ее печаль, но уж больно колоритный музыкант.
А вот еще совсем неожиданная встреча, в дремучем лесу, на святом острове Валаам. Когда увидел в программе экскурсии пеший переход до монастырской фермы длиной в 12 километров, возмутился. Что у них, на острове, автобусов нет? Мыслимо ли, 12 километров пешком, да что это за сервис?
Но гидесса повела и через каждый километр, а то и чаще, предлагала присесть, осмотреться. «Видите, вон сосновый лес. Он вам ничего не напоминает?» Смотришь, лес как лес, чего тут особенного. «А вы присмотритесь, вспомните свои любимые конфеты «Мишки на дереве». Это здесь Иван Шишкин и Констатин Савицкий рисовали свою знаменитую картину «Утро в сосновом лесу».
Пошли дальше, по такому же дремучему лесу. И вдруг в тишину глухого соснового бора вписалась удивительно нежная мелодия, которую неведомый музыкант выводил на скрипке. Господи, откуда это, какая в лесу скрипка? А вот она, за поворотом, женщина с инструментом в руках и с той самой нежной мелодией. Рука сама тянется за фотокамерой, а она отворачивает голову, не сбиваясь с нот. И ты понимаешь, что ведь она классно играет, наверняка же где-то в оркестре ее главная мелодия. А здесь так, подработка, потому и отворачивает лицо. Но как это удивительно к месту – лес, дебри, можно сказать, и скрипичная мелодия.
Идешь дальше по тропинке, с которой гидесса запретила сходить даже на шаг, пугая змеюками, и будто сил у тебя прибавилось. Так и дошли до монастырской фермы, где всех угостили парным молоком от валааамских коров и уже за деньги – целебным чаем.
Совсем не наши чудные мелодии
А в самой белокаменной, на Воробьевых горах, стояли как-то на смотровой площадке и оглядывали панораму столицы. Рядом высотка МГУ, на лужайках высоченные кусты пионов, а перед тобой вся Москва. И вдруг рядом начинается какая-то суета. Мужики латиноамериканского обличья ставят микрофоны, достают какие –то невероятные флейты, вперед выходят музыканты, в диковинных нарядах. И вот начинается. Неизвестный тебе инструмент звучит так, что перед тобой сразу предстают джунгли, большая река, лодка, плывущая под сводами дикой зелени.
Народ собирается, слушает, раскрыв рты. Мужик в перьях и с разрисованным краской лицом идет по кругу с кружкой. Платишь ему и ведь не жалко денег, классно они сыграли и спели. Спрашиваю у него: откуда вы? Он понял вопрос и коротко ответил: Колумбия. Я не поверил, но купил еще диск, очень уж понравилась музыка. Потом в журнале «Огонек» попалась статья про них. Это были действительно музыканты из Колумбии, которые приезжали на заработки в Россию. Диск до сих пор жив, и музыка прекрасна.
Кострома, мон амур...
Вернусь, однако, из Колумбии снова в Россию. Прекрасный, словно кукольный городок Мышкин. Да, городок, хотя жителей здесь не более пяти тысяч. Но вылизан, прибран, и подан туристам, как на блюдечке. Говорят, это здесь в драме «Гроза» Катерина бросилась с обрыва в Волгу. Может быть, но не достоверно. А вот свою «Лесную газету» Виталий Бианки писал именно здесь.
Заходим в рубленую избу, чистенькую, как музей. Пятеро ребятишек, мал-мала меньше, и хозяйка, не сразу и поймешь, что здесь у нее и дом, и работа на турфирму. На стене портрет мужа в капитанской фуражке, все чин-чинарем. Хозяйка начинает с местных мышиных баек, от которых становится светло на душе, а потом достает балалайку, затем гусли. И поет такое, что гости сразу пускаются в пляс. «Ох, Семеновна, в реке купалася…» Рискованные слова, щадя дитячьи уши, заменяет пристойными, но до чего же весело она поет, и гусли в ее руках круче бас-гитары.
Этот рассказ про уличных музыкантов я могу продолжать бесконечно, и истории к ним прилагать еще интереснее. Но я же не акын и песня моя про сон в летнюю ночь имеет окончание. Можно завершить ее джаз-бэндом на пристани в Угличе, где трио музыкантов лихо наяривало советское ретро. Китайцы с круизного теплохода сразу заказали им «Катюшу» и сами же спели ее на двух языках.
Или нет, лучше древняя Кострома, с Иваном Сусаниным, ярмаркой сыров и знаменитой пожарной каланчой. Во дворе красивейшего храма гидесса зовет: Василий, сыграй нам что-нибудь. На свет божий является Василий с прической, которой давно не касалась рука парикмахера. Он здесь компьютерщик и звонарь по совместительству. Василий становится к целой связке колоколов и они поют у него на разные голоса. Никогда не слышал такой красоты, откуда у этого деревенского с виду Василия такой музыкальный дар?
Или это будильник у меня уже звонит: вставать пора... Такой вот получился летний сон, в который сами собой явились эти удивительные музыканты. А Шекспир просто к слову пришелся, хотя его популярная пьеса с мифами и магией, и с чудесными героями тоже кстати оказалась.
