12 апреля исполнится 60 лет первому полету человека в космическое пространство.
В коридоре редакции «КН» висит фотография с космонавтом Волыновым. Наш край волею судьбы стал космической гаванью, и гости-космонавты нередко были в Кустанае. Жаль только, что не Гагарин. Майор Юрий Алексеевич стал символом прорыва и прогресса человечества.
Космос необъятен (объять необъятное нельзя). «КН» в этом году также отмечают интересный юбилей. Газете исполнилось 111 лет. Поэтому мы сфокусировались на воспоминаниях и опыте журналистов газеты. Каким они запомнили день 12 апреля 1961 года?
Эти снимки не публиковались
Ведущий проекта «КН» «Как это было» Владимир Михайлович МОТОРИКО поделился фото с автографом Волынова.
«Фото сделано, скорее всего, фотокором ТАСС по Кустанайской области Владимиром Давыдовым в обкоме партии. Там же они и разошлись по рукам, и часть была Волыновым подписана. Он улыбается, несмотря на сильнейшую боль из-за сломанных корней зубов при посадке. Все остальные фото сделаны нашим фотокором Михаилом Негрулем. Подробностей полета Волынова в Сети много. Это был воистину героический полет, из которого было мало шансов вернуться живым. Местом приземления стал наш совхоз «Свободный» Камышнинского района.
Насчет Быковского. У него был полет совместный с Терешковой, но она приземлилась где-то ближе к Караганде, а он у нас. У Быковского тоже героическая биография, под стать Гагарину. Кажется, это он должен был первым лететь на Луну. В Сети тоже очень много о нем. Быковский выступает у нас на митинге перед обкомом партии. В простом тренировочном костюме, с медалью «За освоение целинных земель». Но сразу я это фото не нашел. Да оно и было в газете. А эти, где он рапортует Хрущеву о полете, не публиковались.
Плюс можно добавить про полет Хрунова, Шаталова и Елисеева, которые приземлились в тайге и чуть не замерзли. Фильм новый шикарный об этом снят. Но у нас они нигде не были, только из самолета все трое помахали рукой и улетели в Москву. Но мой учитель в фотографии Владимир Давыдов успел снять этот их жест, и это фото было везде. Кажется, он даже на каком-то конкурсе получил за него приз. И этот факт, как они у нас на минутку сели, нигде не фигурировал».
Ракеты в небе, столы на взлётке
Корреспондент «КН» Мурат ТЮЛЕЕВ имеет непосредственное отношение к Космосу. Он служил на Байконуре.
«Центральный проход в армейской казарме называют взлёткой. Причем не только в частях ВВС, повсюду. Взлётка есть и в солдатской столовой. Во время наряда мы, молодые строители Байконура в погонах, вытаскивали на взлётку тяжелые дубовые столы вместительностью в одно отделение (около 10-12 человек). Когда тащишь стол, он издает ужасный грохочущий звук. В точности такой же, какой исходит от взлетающей в небо ракеты-носителя.
Один из первых запусков на космодроме я увидел весной 1987 года. Скорее всего, это был запуск ракеты «Протон-К», выводившей на орбиту один из спутников. Тогда мы, «духи» со 110-й площадки, выбежали на улицу, чтобы увидеть устремленный в небо огненный хвост. Потом привыкли. Запуски происходили каждый месяц, а то и по нескольку кряду.
Пусковых площадок на Байконуре было много. Самые знаменитые – номер 1, или Гагаринский старт, и наша родная №110, «бурановский» старт. Да, именно отсюда, со 110-й, в космос отправился легендарный космический беспилотник «Буран». Это было 15 ноября 1988 года. Нас, солдат, эвакуировали в Ленинск (ныне Байконур), где мы жили двое суток в вагонах. Ели тушенку и спали. Для меня тот запуск был судьбоносным, так как в нагрудном кармане гимнастерки ВСО (военно-строительное обмундирование) уже лежал вчетверо сложенный бегунок. 17 ноября я демобилизовался.
До этого ракета-носитель «Энергия» летала одна, без «Бурана», 15 мая 1987 года. Тогда нас также эвакуировали, но жили не в вагонах, а прямо на берегу Сырдарьи. За два года я настолько привык к запускам, что уже не выбегал смотреть на них. Исключением был, пожалуй, запуск корабля «Союз ТМ-6» с Ляховым, Поляковым и первым афганским космонавтом Абдул-Ахадом Момандом в августе 1988 года. Мы с товарищем специально для наблюдения поднялись на пожарную вышку. Любопытство было продиктовано, конечно, не Момандом, а тем, что запуск производился ночью. Хотя ракету прекрасно видно и днем, но ночью это феерическое зрелище.
Когда огненный хвост ракеты наконец исчезает в темной бездне, еще долго видно крохотную звездочку. Она светится очень долго, шея устает от наблюдения. И после каждого взлета на сутки портится погода...».
Мы самые великие
Галина Яковлевна КИМ, бывший редактор «КН». Многие журналисты называют ее своей второй мамой.
«Как журналист, я вряд ли что могу тебе сказать. Я с космонавтами ни разу не встречалась. А когда Гагарин полетел в космос, я училась в пятом классе, и это было великое время, даже я это понимала. В 1957 году был запущен первый искусственный спутник, потом в космос отправили Лайку, затем Белку и Стрелку. Я засыпала под звуки спутника – «бип-бип». В киосках продавались сигареты «Лайка», по субботам все слушали радиопередачу «Веселый спутник». Все мы жили в ожидании чего-то грандиозного, фантастического, невероятного. Это было время духоподъёмное, когда казалось, что в мире нет ничего несбыточного.
Твоему поколению этого не понять, не ощутить. Для вас полеты в космос – это как в кино сходить. А для моих ровесников полет Гагарина был подтверждением, что «мы рождёны, чтобы сказку сделать былью». Тогда редко в какой семье был телевизор. Мы получали информацию по радио, через газеты, смотрели киножурналы «Новости дня» и чувствовали, что мы самые великие, самые счастливые люди на Земле».
Слёзы гордости
Людмила ФЕФЕЛОВА, журналист «КН». Теперь она живет в Германии и очень скучает по Костанаю. Гагарин для нее символ Родины.
«Я помню 12 апреля 1961 года. Ещё не ходила в школу. И не знала слова «космос». Не представляла даже. Помню, как все радиостанции Советского Союза работали. Сколько их было, не знаю. Но и в домах, и на улицах не прекращались сообщения о первом человеке в космосе, о гражданине Союза Советских Социалистических Республик Юрии Алексеевиче Гагарине. Моя мама плакала. Это была гордость. Есть слезы радости, а есть слезы гордости. Мама плакала гордо. А я плакала навзрыд, когда Гагарин и Серёгин разбились. Это было невыносимое горе. До сих пор оно для меня невыносимое. И каждый раз, когда судьба даёт шанс пройти гагаринскими следами, я принимаю его как подарок. Например, в Оренбурге есть дом-музей Гагарина. Гагарин учился в Оренбурге».
