В Казахстане принимают новую Концепцию правовой политики. Идет ее обсуждение.
На эту тему говорим с доктором юридических наук, экс-парламентарием Сергеем ЖАЛЫБИНЫМ.
Начало
– Сергей Михайлович, зачем вообще создаются такие концепции?
– Это делается на каждом этапе развития любой страны, когда появляется необходимость корректировки уже имеющихся законов, создания новых. Казахстан не исключение. На начальном этапе у нас не было возможности сразу создать полнокровную правовую базу, поэтому использовались действующие законы Казахской ССР.
В 1994 году приняли первую программу правовой реформы, которая работала до 2002 года. Говорилось о создании в стране гражданского общества. А Конституция 1995 года провозгласила переход страны на рыночные рельсы.
Важный момент, который можно считать политической составляющей: в Главном законе впервые зафиксировали разделение ветвей власти на законодательную, исполнительную и судебную. Соответственно, надо было создать правовую базу, которая бы эти вопросы регламентировала. Появились наши национальные кодексы: Уголовный, Уголовно-процессуальный, Гражданский.
Следующий этап – Концепция развития правовой политики на 2010-2020 годы. В ней уже была заложена масса других кодексов: Экологический, Земельный, Водный, Трудовой, Административный. Этот этап, я считаю, был самым главным в создании всего пласта наших законов.
– Насколько эффективно эта концепция была реализована?
– Провели ревизию законодательства и наметили планы по устранению недочетов. Появился важный закон о нормативных правовых актах, который создал законодательную вертикаль. Кроме того, поставлены вопросы модернизации системы госуправления и местного самоуправления. Передачи части полномочий от президента парламенту. А еще – закон о митингах, снижение барьера по созданию партий...
Третья. Новая
– А ведь это уже общественно-политические моменты развития общества?
– Это как раз предпосылки создания третьей, новой, концепции. Она проистекает из провозглашенной главой государства концепции слышащего государства. Возникла необходимость пересмотреть некоторые законы, передать оперативные полномочия структурам на местах. Считаю это оправданным. Мы создаем цифровой Казахстан, и очень правильно использовать эти возможности, в том числе для создания интернет-площадок, чтобы больше привлекать народ к законотворчеству.
Что меня настораживает в новой Концепции? Я увидел два взаимоисключающих момента. Говорится, что налоговая политика должна быть направлена на минимизацию налогового бремени. И тут же речь идет о необходимости разработки механизмов пополнения бюджета. Как это сделать? Механизма нет.
Впервые в моей практике и вообще в теории права, в том числе международного, предлагается рассмотреть вопрос о предании обратной силы законам...
– Причем только для инвесторов...
– Как это понимать? Закон обратной силы не имеет – это фундаментальные основы теории права. Я опасаюсь, что у нас могут эту формулировку – для инвесторов – потом трактовать произвольно. Вспоминаю 1996-1997 годы, когда я был сенатором. Тогда была попытка завуалированно провести идею обложения налогом совокупного годового дохода любого гражданина. Мажилис ее пропустил. Я заметил и стал задавать вопросы. Оказывается, предлагалось облагать налогом даже доходы с дачи. Это не было четко сказано, но в перспективе просматривалось. Сенат меня поддержал, идею притормозили.
Если дать такую лазейку, как обратная сила закона хотя бы для инвесторов, то где гарантия, что налоговики потом не пробьют поправку, чтобы придать обратную силу всей системе налогообложения? Купил, к примеру, человек автомобиль, пять лет платил налог. Потом этот налог повысили, есть положение об обратной силе закона, и ему говорят: доплати за все пять лет. Я эту оговорку для инвесторов вижу пока как пробный шар. И она настораживает.
Есть в Концепции действительно актуальные задачи. Совершенствование работы госаппарата, разработка критериев эффективности работы контрольно-надзорных органов. Сейчас эта работа строится на системе показателей, а надо критерием сделать мнение народа.
