«К моей героине – без жалости»

Наш разговор с актрисой областного Русского драматического театра Юлией КУДРЯШОВОЙ о нашумевшем в театральном мире моноспектакле «Одного кто знает».

Особенности прочтения

– Юлия, Бригитте Швайгер как драматург дебютировала на сцене Русского театра драмы. Для большинства костанайских зрителей это имя малознакомое. А для вас?

– К сожалению, из-за карантина полноценный её дебют на нашей сцене пока не состоялся. Спектакль рассчитан на малый зал, куда мы имеем право запускать только 18 зрителей. Это очень мало. Ждем смягчения карантинных мер, чтобы разрешили хотя бы половину зала заполнить. Даже когда сдавали спектакль, коллектив собрался не в полном составе по той же причине.

Но на моем отношении к роли и спектаклю это не отразилось. Ощущение открытия не проходит. Имя Бригитте Швайгер для меня тоже новое, этого драматурга я раньше не знала. Но тему войны и страданий не могу назвать неожиданной, я и раньше много думала о людях на войне, какой бы она ни была по счету. В этом спектакле героиня – с другой стороны. Она прославляет фюрера, а потом сама становится жертвой нацизма. В этом особенность и роли, и спектакля.

– Воодушевленная фюрером, жаждущая участия в общем деле, она говорит: «Когда поют все, это пробирает тебя насквозь...» Вы поете одна, но это тоже пробирает. Роль потребовала от вас всех ресурсов и талантов?

– Да. И осознания полноты ответственности потребовала. Первый моноспектакль у меня как у актрисы, первый моноспектакль у Дины Жумабаевой как режиссера, первый моноспектакль в нашем театре. Это полноценный наш дебют. У всех колоссальная ответственность за результат, за отражение очень непростой, неоднозначной темы. Нам важно было удержаться и в гранях искусства. Не перегибать ни в одну, ни в другую сторону. В общем, это было очень сложно...

Потому что это Освенцим

– Внутренне ваша героиня меняется: от эйфории, упоения властью над узниками Освенцима – к утрате даже не иллюзий, а своей принадлежности к высшей расе. Но внешне, я говорю о сценическом костюме, на ней все та же серая одежда на протяжении спектакля. Это режиссерская или актерская трактовка?

– Сразу, с первой читки, Дина, как только мы с ней встретились у меня в гримерке, сказала, что это будет старое пальто, желательно большого размера. Чтобы оно было не с моего плеча. Этот крест сзади, нарисованный белым. Такими крестами обозначали вновь прибывших в концлагеря. Чтобы они отличались от других. Думаю, что и наш спектакль будет отличаться от других трактовок этой пье сы, потому что мы немного изменили сам сюжет Бригитте Швайгер.



Только половина спектакля идет по ее пьесе, все остальное мы ужесточили, если так можно выразиться. У нее в финале всетаки слишком просто меняется жизнь героини. Нам захотелось все это обострить, потому что это Освенцим. У нас изначально на сцене узница концлагеря. Не знаю, насколько зрителю это понятно, но по нашей задумке сначала она рассказывает, как была с мыслями о фюрере в этом же лагере. А когда и у нее нашлась еврейская кровь, она здесь же, но уже узница. Другое человеческое состояние и существование...

– Полусожженная обувь на сцене говорит о тех, кто носил её до того, как их уделом стала газовая печь?



– Из декораций – микрофон и обувь – мужская, женская, детская. И больше ничего. Дина сказала, что в финале будет дверь, в которую все будут уходить. Для каждого зрителя эта дверь будет читаться так, как он понимает ее значение. Для кого-то это настоящая свобода, а для кого-то освобождением станет выход туда, где Всевышний. 

Бесспорное название

– Оригинальное название пьесы – «Фюрер, прикажи!». А вы обратились к Богу – «Одного кто знает». У евреев «один» не цифра. Один – Бог. Название никогда не формальность, оно несет смысл...

– Сразу было понятно, что название у нас будет другое, потому что и пьеса эта уже другая. Документальные страшные факты об Освенциме, которые были добавлены в наш спектакль, я черпала из Интернета, гуглила, выписывала, выбирала. Мы специально их ввели в спектакль, чтобы правильно расставить акценты. В таком материале должна быть личная позиция и театра. Наша позиция – не соглашаться с тем, что произошло в лагере смерти, с тем, что война принесла людям. Это не должно повториться – мы так заявляем со сцены. Чтобы нас услышали в Костанае, в Петербурге и в других городах, где нас смотрели онлайн.

Фанатичная вера в какуюто идею или в сверхчеловека не может оправдать катастрофу и ужас, ими принесенные. И название, вот эта считалочка «одного кто знает» – еврейская. Дина религиозна, и ее интересует вся эта сфера, и эту считалку тоже нашла она. Изначально мы не знали, что она будет в названии, но предвидели, что это кульминация в спектакле. Что это главное, о чем мы говорим. Да, Одного я знаю. Один у нас Бог на небе и на земле. В название это пришло уже потом, когда спектакль был готов. Мы обдумывали разные варианты, но это название – бесспорное.

Это можно посмотреть один раз

– Есть вещи, которые зритель может посмотреть только один раз. Думаю, это тот случай. Актер может играть такую роль многократно? Костанайский театр делает ставку в репертуаре на этот спектакль или он все-таки фестивальный?

– Я согласна, что этот спектакль можно посмотреть только один раз. Но этого достаточно, если говорить о зрителе. А играть многократно – это моя профессия, хотя именно в этом спектакле кратность имеет значение. Актер должен оправдать «плохого героя», в этом одна из актерских задач. Я должна найти оправдание своей героине перед зрителем. Но мне не хочется ее оправдывать. Нет, я это, конечно, делаю. Должна. В первую очередь для себя как человека. Тема Великой Отечественной войны священна. Война была такой жестокой и страшной в том числе и потому, что был Освенцим, эти надзиратели и надзирательницы, творившие зверства. И в этом я не могу ее оправдать, не хочу разжалобить зрителя, скатиться со своей позиции, отвергающей войну и ее ужасы.

Просто я

– И все-таки она, эта девушка, у вас незаурядна. Даже когда кажется, что она сходит с ума, то не выглядит слабой. Вторая степень «еврейской примеси», которую нацисты якобы находят в ее крови, не заставляет ее плакать и пресмыкаться. Это по роли или личное?

– Это прочтение не мое и не режиссера, это просто... я. В предлагаемых обстоятельствах я шла от себя. В жизни я – сильный человек, видимо, и на сцене это остается. Когда надо играть слабость, то тогда роль – на сопротивление. Здесь, к счастью, режиссер этого не требовала, она полностью мне доверилась как актрисе. Я ей за это очень благодарна. Вообще мы работали с удовольствием. Доверяли друг другу во всем. Моя героиня остается сильной даже в своем периодическом помешательстве. Все, что связано с этим спектаклем, для меня очень дорого, и роль останется одной из любимейших.

И там, где лучшие театры

– Вы проснулись знаменитыми – актриса и режиссер? «Монокль» в формате онлайн позволил посмотреть спектакль очень многим, и я его посмотрела, не прибегая к паузам и не ожидая занавеса... Это – искусство, так я сказала себе в итоге.

– О том, что проснулись знаменитыми, говорить не буду. Из того, что было яркого в онлайнжизни спектакля: отклики, награды, приглашения, интервью Первому каналу Санкт-Петербурга по скайпу – все давало трепет. Имя нашего театра, а также мое и Дины Жумабаевой прозвучали там, где прекрасным театральным традициям – века, где нас никогда не знали. И будущее мы ожидаем тоже светлое. Это слава? Маленькая? Мы еще не решили...