Эти слова были выведены ручкой на поздравительной открытке, которую бабушка принесла внуку в приют.
Свой двенадцатый день рождения Слава встречал в стенах казенного заведения. Но, в отличие от многих других детей, нашедших здесь временное пристанище, у подростка есть возможность уехать не в детский дом, а вернуться к отцу – суд отклонил иск органов опеки о лишении отца и матери мальчика родительских прав. Плохо это или хорошо? Судебное решение вступило в силу за несколько дней до Нового года. Но и по сей день парнишка в приюте.
Слава–пират
У него был костюм то ли пирата, то ли мушкетера, потому что как раз в день рождения Славы у приютских детей была елка. Мальчик ходил в хороводе, читал стихи Деду Морозу, но выражение его лица трудно было назвать радостным. Отец Александр Анатольевич Химич и его сожительница Светлана Александровна появились в зале, когда Валентина Григорьевна, бабушка, уже сидела у стены на маленьком стульчике, прижимая к себе пакет с немудреными подарками для внука. Она единственная, кто регулярно приезжает в приют.
А вот ее сын там появился впервые. Хотя Слава его очень ждал. Но теперь, что удивительно, ничем не выдал своих чувств. Окликнув мальчика и не получив ответа, спутница его отца повысила голос так, что даже при громкой музыке стали слышны ее слова: «Ты что, глухой?!» После этого отец подошел и сел рядом с сыном. Но и это не изменило выражения лица «пирата» – оно оставалось отстраненным.
Позже, когда я узнала историю взаимоотношений в этой семье, сделала вывод: видимо, мальчишка был напуган. Так уже не раз, говорит Валентина Григорьевна, случалось. При отце Слава становился неузнаваемым, порой грубым. И только когда оставался с бабушкой наедине, просил прощения и говорил, что очень любит.
Вот и на этот раз, когда она подозвала внука к себе, он взял пакет с гостинцами и неловко намекнул, чтобы уехала. Но при этом шепнул: «Бабуля, ты не обижайся, я тебя никогда не кину». Она не обиделась, приехала сразу после Нового года, потом на Рождество, хотя, признается, каждая такая поездка дается ей тяжело. «Таю я, – говорит Валентина Григорьевна, – в любой момент могу уйти, ведь у меня онкология. Да вот еще сын со свету сживает. Требует, чтобы я из своей квартиры съехала. Но куда?»
Своих детей – Светлану и Александра – Валентина Григорьевна после развода с мужем поднимала одна. Дочь окончила вуз, стала педагогом. А вот Александр доучиваться в школе не захотел, решил работать, но попал под дурное влияние. Пришлось просить помощи у бывшего мужа – военного, который уже жил за пределами Казахстана.
Но потом сын вернулся домой, на обувной фабрике получил профессию (он очень хороший мастер, замечает Валентина Григорьевна). Открыл даже собственную обувную точку и неплохо зарабатывал. Казалось, все устроилось. Но неожиданно его брак распался, он сошелся с другой женщиной – Натальей. В гражданском браке прожили они вместе больше десяти лет, а когда женщина забеременела, расписались. На тот момент заработки Александра позволили им купить трехкомнатную квартиру. А как только Славику исполнился год, женщина ушла от мужа, оставив с ним ребенка. Потом пыталась претендовать на размен квартиры, но у нее ничего не вышло.
Валентина Григорьевна вспоминает, как годовалый Слава оказался у нее. Мальчика привез сын и, что называется, скинул на руки матери. То было очень трудное время. По специальности Валентина Григорьевна инженер-строитель. Работу потеряла, когда предприятия в Костанае стали закрываться. До пенсии несколько лет, а жить практически не на что. И полы у чужих людей мыла, и, подучившись парикмахерскому делу, стригла на дому таких же, как она, бедных людей. С 2003 года стала получать мизерную пенсию. И тут – Славик.
– Я даже не знала, чем его накормить. Вспомнила, бабушка рассказывала: когда они работали на польских панов, детям своим хлеб жевали. Так и я.
Александр в доме у матери появлялся редко, сыном интересовался мало. Трехкомнатную квартиру продал, деньги разошлись, в том числе на регулярную покупку спиртного. На остаток удалось купить малосемейку. Куда, как рассказывает Валентина Григорьевна, ей и Славе даже приходить запрещалось.
Сейчас женщине кажется, что из всех последних лет жизни те не совсем сытые дни, когда она жила только с внуком, были самыми счастливыми. Правда, на крошечную пенсию содержать Славика было тяжело. Но она собрала его в школу, занималась с ним. В школе знали ситуацию в семье, Валентина Григорьевна ничего не скрывала. Более того, постоянно ходила к социальному педагогу, в органы опеки. И сегодня она единственная, кто знает всех учителей Славы, врачей, которые им занимались, в ее блокнотике – фамилии, телефоны и приюта, и органов опеки.
...Слава подрастал. Его надо было одевать-обувать, а денег не хватало. Иногда просил у бабушки пельменей, а она имела возможность сварить лишь немудрящий суп. Мальчик обижался, просил денег на чипсы, которыми объедались другие дети, а она говорила, что им надо продержаться до следующей пенсии. Но страшным была даже не эта нищета.
Александр по-прежнему появлялся в их квартире редко и ненадолго. Чаще всего – нетрезвый. Денег почти не давал. Но при этом, говорит Валентина Григорьевна, она стала замечать, как менялся при появлении отца Слава. Когда девятилетний внук стал плохо спать, сильно нервничать, бабушка повела его к врачу. Появился диагноз: детский невроз. Валентина Григорьевна связала его только с одним – отношениями внука с отцом.
От отчаяния Валентина Григорьевна написала заявление в департамент по защите прав детей. Описала редкие пьяные приходы сына, то, как он учит внука не слушать ее, и что Слава боится отца. «Самое страшное, – писала женщина, – что психологически он уже травмирован. Он уже понимает, что превращен в изгоя. А что дальше?» Валентина Григорьевна просила, чтобы либо вразумили отца, либо оградили мальчика от его влияния. А это значит, куда-нибудь определили.
Мама Наташа
Органы опеки на обращение бабушки отреагировали – нашли мать Славы Наталью. И та подала в суд иск, чтобы сына передали ей. По словам Валентины Григорьевны, бывшая сноха потом говорила, что ее вынудили поступить так органы опеки.
Хорошо ли Славе стало у матери? По сути, они были уже чужими людьми. Кроме того, Наталья весь день находилась на работе. Есть расписка, в которой женщина объясняет, почему не может жить с сыном. Датирована она, правда, уже 2014 годом, но очень показательна: «Я... отдаю на проживание своего несовершеннолетнего сына Вячеслава Александровича бывшему супругу... до рассмотрения на комиссии по делам несовершеннолетних материала о перемене места жительства, а также рассмотрения вопроса лишения меня родительских прав, т. к. я не справляюсь с воспитанием сына ввиду его неуравновешенного поведения и невосприятия критики».
Такое решение созрело у женщины уже через несколько месяцев после того, как Слава к ней переехал. Впрочем, переехал – чисто условно. Потому что целыми днями мальчик пропадал у бабушки. Но с его официальным возвращением от матери пришлось подождать: у Валентины Григорьевны одна за другой были операции. А отец...
Александр к тому времени свою малосемейку, как и предыдущую квартиру, продал и остался без крыши над головой. Остатки «былой роскоши», что называется, почти силой забросил в малогабаритную двушку, где жила мать. А через время привел туда сожительницу. Для Славы и его бабушки настали тяжелые времена. Часто пьяный сын бил ее, издевался. Причем при Славе.
А однажды мальчик заявил, что, оказывается, квартира вовсе не ее, а папина. Часто семья жила на пенсию Валентины Григорьевны. Сожительница Александра не работала, больше лежала на кровати. В конце концов Валентина Григорьевна выселила ее через суд. А с сыном была вынуждена жить под одной крышей – по документу приватизации часть квартиры принадлежит ему.
Как Слава попал в приют
Это произошло в августе. Валентина Григорьевна уехала на дачу, а внук отказался. Что уж он дома делал, но соседи позвонили в полицию. Там адрес был известен. Когда женщина вернулась, Слава сидел в шкафу и не хотел выходить. Она едва уговорила мальчика поговорить с гостями и поехать вместе с ними. Пока обувалась и спускалась с пятого этажа, рассказывает Валентина Григорьевна, внука увезли.
– У меня с расстройства ноги отнялись, неделю не могла ходить.
Конечно, Слава обиделся на бабушку. Сбежал из приюта, его поймали, у мальчика – истерика, а потом – попытка суицида. Подросток оказался в детском отделении психдиспансера. И опять к нему регулярно ездила только бабушка. Отец, да и то по ее подсказке, появился там лишь в день выписки.
Судебное решение
В ноябре иск органов опеки в отношении Славы рассмотрел суд по делам несовершеннолетних. И отказал в лишении родительских прав на мальчика. На первом заседании Валентины Григорьевны не было – сын попросту не выпустил ее из дому. На второе она попала – ушла из дому пораньше, чтобы опять не оказаться запертой. И высказала свое мнение: Славе нельзя возвращаться в те условия, в которых он до этого находился. Конечно, бабушке его жалко. Конечно, в семье ребенку лучше. Но не в любой. И если уж оставлять с отцом, то под очень жестким контролем. Александр и его сожительница, напротив, уверяли суд, что с ними мальчику будет хорошо.
По информации председателя суда по делам несовершеннолетних Айзады Жанибековой, а именно она принимала решение по делу Славы, в 2013 году был не удовлетворен только один иск по лишению родительских прав. В 2014-м уже 22.
– Для ребенка лучше мамы и папы нет. А сейчас органы опеки выступают как карательный орган: лишать, лишать. При этом родители остаются свободными от всех обязательств.
Не зря наш Президент говорит, что 70 процентов детей в детских домах – социальные сироты, они там живут при живых родителях. Так что, прежде чем подавать иск, надо изучить семью от и до. Сколько уже вынесено определений в адрес опеки, органов образования, а в последнее время мы адресуем их и акимам, чтобы поправить ситуацию. К сожалению, все недоработки выясняются в суде, а мы должны строго следовать закону. Вот и у Славы отец зарегистрирован как индивидуальный предприниматель, на учете как пьющий не состоит, к административной ответственности не привлекался, от сына не отказывается.
– Категорически не согласна, – говорит заведующая сектором по охране прав детства и защите интересов детей отдела образования акимата Костаная Гульсум Уразбаева. – Мы семью Славы очень хорошо знаем. И в рамках своей компетенции сделали все, что могли. Вот только сегодня приходила мать Наталья Владимировна и заявила, что отказывается от сына. Отца мы вообще никогда не видели, только бабушка ходит. Но она по состоянию здоровья не способна заниматься внуком. Я считаю, что отец однозначно не будет забирать сына. Иначе уже давно бы сделал это. Теперь у нас огромная проблема – что делать со Славой? В приюте он может находиться всего полгода, этот срок уже истекает. Перевести его в другой мы тоже не можем. Привезти и отдать отцу, раз уж есть решение суда? Взять ситуацию на контроль и потом снова подавать иск в суд на лишение родительских прав?
– Меня удивило, Гульсум Адилхановна, что вы как орган опеки дали заключение: условия проживания отца Славы удовлетворительные. Была в той квартире. В ином гараже больше порядка, чем в комнате отца. По крайней мере, сейчас ни места, ни элементарных условий для жизни ребенка там нет.
– Вы так говорите, потому что не видели других квартир неблагополучных семей. А их у нас на учете больше 400. Хотя, знаете, если бы отец сказал, что хочет жить там с сыном, и попросил помощи, мы бы стали искать, как помочь. Но ведь даже не приходит! И такие детские поведенческие расстройства, как у Славы, откуда? От того, что сегодня родители говорят, что он им нужен, а завтра отказываются.
А он ждет
– Неплохой мальчик, – говорит про Славу директор Костанайского приюта для детей и подростков Мекслу Дощанова. – Общается с детьми...
Что будет, когда истечет полгода пребывания мальчика в приюте? Это будут решать органы опеки.
Валентина Григорьевна рассказывает, что Слава верит: отец его заберет. Считает: осталось месяц и восемнадцать дней, семнадцать, двенадцать. Мне хотелось задать вопрос о судьбе мальчика его отцу, но в момент моего прихода его не оказалось дома. А потом Валентина Григорьевна передала: сын наотрез отказался общаться с журналистом. По ее мнению, Александр Анатольевич только на словах обещает Славе его забрать. Сам же страшно боится ответственности. Ведь в этой ситуации просто так бросить подростка (заметим, с серьезными, в том числе психологическими, проблемами) на больную мать будет трудно.
Вместо выводов
То, что детские дома забиты социальными сиротами, правда. Как и то, что с этим надо что-то делать. Что? Я уже не в первый раз как журналист, разбираясь с очередной детской трагедией (а я их именно так называю), упираюсь в тупик. Органы опеки расписываются в бессилии, и нередко, не только в истории со Славой, по сути, пускают ситуации в свободное плаванье.
Мне говорят: в Казахстане они не самостоятельны, ограничены в полномочиях, поскольку находятся в составе отделов образования акиматов. И пока единственное, что поменялось после многочисленных реформ в образовании, это название. Теперь правильно говорить не органы опеки, как мы все привыкли. Теперь это сектора по охране детства и защите интересов детей. Осталось определиться, в чем эти самые интересы и как их реализовать.
Фото Николая Ежелева
