Родители Веры Кожуховской, директора Боровского колледжа, из семей депортированных в Казахстан. Пережившие многое, они смогли обрести свою любовь и счастье на новой земле. Несмотря ни на что...
О матери
О своем детстве и юности родители Веры Федоровны КОЖУХОВСКОЙ не любили вспоминать. В советское время не было принято об этом рассказывать, тем более детям. О судьбе родителей и их семей Вера Федоровна узнала, когда стала взрослой. Мама – полька, Мичеслава Горчинская, папа – немец, Федор Гольцварт. Семью матери выслали в 1939 году, когда началась Вторая мировая война. Они жили в той части Западной Украины, которая до раздела Польши входила в ее состав.
Накануне выселения, бандеровцы, хозяйствовавшие до вторжения Красной Армии, расстреляли деда Веры Федоровны. Бабушка, потерявшая мужа и на руках которой осталось пятеро детей, настолько глубоко горевала, что сил на сборы не было. Молоденький командир, принёсший приказ о срочной депортации, пожалел женщину и собрал сам вещи и продукты в дорогу. Семья бабушки Веры Федоровны жила неплохо. Погибший дед был управляющим на фабрике. Имущество, собранное командиром, помогло в дороге, когда вещи меняли на еду. Позже, придя в себя, бабушка до конца жизни будет признательна тому молоденькому командиру, спасшему, по сути, ее семью от голода.
Так семья Мичеславы попала в Боровское. Ей, 12-летней девочке, пришлось работать в людях. Так говорили, когда один подросший ребенок нянчил чужих малышей, помогал по дому и кухне, а в выходные возвращался домой.
– Бабушка рассказывала, а я всегда в этот момент не могла сдержать слез, – вспоминает Вера Кожуховская, – что она всю неделю собирала куски хлеба, оставшиеся после трапезы хозяев, и прятала их в снег. А когда шла домой на выходные, выковыривала запасы из ледяного плена. Голодали тогда сильно. Мама рассказывала, что бабушка, бывало, сама не кушала, соленую воду пила, чтобы детям больше досталось.
Об отце
Семью отца, Федора Гольцварта, выслали в 1941 году. Дали два часа на сборы, и все. Дедушка Веры Федоровны, Александр Федорович, работал на мельнице, дома была мука. Ее с другими вещами взяли с собой в дорогу. Благодаря ей выжили. Сначала семья прибыла в Надеждинку, потом перебралась в Боровское.
– Дед был образованнейшим человеком, талантливым, – рассказывает Вера Кожуховская. – Два высших образования – Московский институт иностранных языков и незаконченное археологическое. Играл на скрипке, баяне, замечательно фотографировал.
И дедушка, и его брат успели некоторое время поучительствовать в местной школе. Затем всех, кроме дедушки, забрали в трудовую армию. Александр Фёдорович был инвалидом. Дедушка как мог зарабатывал, слал посылки детям и супруге. Ведь в трудармии голодали.
Когда отец Веры Федоровны был в трудармии, его успели осудить на несколько лет лишения свободы как политического преступника.
– Отец всегда отмечал, что ему везло на хороших людей, – говорит Вера Кожуховская. – Благодаря им выжил. И самое удивительное, что не озлобился на мир, на людей, на власть за ту боль, несправедливость, которые ему и его родственникам довелось перенести.
О семье
Папа с мамой познакомились в Боровском. Но с тем, чтобы расписаться, временили. Потому что полякам можно было свободно передвигаться, а немцы отмечались. К тому же многие ставили знак равенства между немцем и фашистом.
Спустя время отец и дядя Федора Гольцварта снова стали учительствовать в педучилище. И Федор тоже стал преподавать в училище. Он был художником, учил методике рисования и иностранным языкам. Обожал научные журналы, выписывал все, какие тогда выходили в Советском Союзе.
Семья Веры Федоровны была дружной. Родители всегда говорили, как важно получить высшее образование. И дети продолжили педагогическую династию отца. А теперь эстафету приняли внуки.
– Папа умер рано, в 60 лет, в 1983 году, – вспоминает Вера Федоровна. – Родственники в 90-е годы уехали в Германию, а у меня желания не было. Моя Родина здесь и другой не надо. Мама прожила дольше. Родители хлебнули горя и пережили такое, что страшно даже представить. Но они никогда не вспоминали плохое. Наверное, в силу своего особенного духа. И, наверное, они умели прощать...
