От 120 домов здесь осталось семь... Из сотен людей – меньше полусотни. Но они не сдаются.
Этому аулиекольскому селу, стоящему прямо посреди леса, больше ста лет. О названии населенного пункта есть легенда: когда-то здесь жил аксакал по имени Дангербай, детей у него не было. Человек, судя по всему, был хороший. Потому что люди, чтобы не был забыт Дангербай, чтобы не ушел из жизни без наследия, дали его имя селу.
До областного центра отсюда, казалось бы, рукой подать – на карте всего 85 км. Но добирались мы туда добрых два часа – дорога полевая. Зимы местные жители ждут с напряжением: когда заметает, они остаются отрезанными от мира.
К своему 102-летию Дангербаю удалось сохранить лишь 41 жителя.
Лесу не хватает рук
Самый главный и, в общем-то единственный, работодатель в селе – лесное хозяйство. Лесничий Руслан Кудесов им заведует – в его подчинении семь лесников и два мастера. Главная обязанность – охрана леса и всего, что с ним связано.Жена с детьми давно перебрались в город, сам Руслан сюда приезжает только на работу. Есть домик, где ночует во время особенно активного «лесного» сезона.
– Через пару лет никого здесь не останется, зимой дороги нет, ничего нет. Ни школы, ни магазинов... 17 тысяч гектаров – общая площадь леса. Деревья – осина, береза, сосна. Люди приезжают, бывает, на охоту. Из животных – лоси, кабаны, косули. Ураган позапрошлого года нещадно прошелся по лесу. Поваленные деревья и сегодня здесь лежат. Людей в дангербайском лесхозе не хватает, убрать тяжелые березы и ели до сих пор некому.
– Пришлось набрать часть лесников из соседнего села. Зарплата у них 64 тысячи на руки. У меня, как у руководителя, 99 тысяч, где-то так.
За шишками!
Кабдолла Есмагамбетов – лесник. Он взял нас с собой на охоту за... шишками. Это тоже входит в обязанности лесников – с осени до весны.
– До этого года была норма – 800 кило. Сейчас увеличили почти до трех тонн на человека. Может, это просто прогноз, но это нереально. Потом везем их на центральную усадьбу, в Басаман. Лесхоз к нему относится. Там их перерабатывают, сушат, отбирают семена, высаживают весной, а через год из питомника забираем маленькие деревца и высаживаем здесь.
Шишки высоко, потому что тянутся к солнцу, объясняет Кабдолла. Чтобы их снять, у лесника есть специальное приспособление – длинная палка с петлей из веревки с одной стороны и зажимом с другой. «Кто как ухищряется», – улыбается лесник. Зажимом он аккуратно притягивает ветку, чтобы она лишь пригнулась, но не сломалась, а в петлю ставит ногу – теперь у зеленой красавицы можно взять шишку. На ветке их немного, на первый взгляд, вообще не видно, но опытному леснику они себя показывают.
– Те шишки, которые опадают, мы не собираем – они выбрасывают семена сами, это естественный посев.
Жизнь одна, говорит Кабдолла Есмагамбетов, и жить ее надо, слушая сердце. Он противник города, семью привечает здесь летом – замечательная природа и свежий воздух. Сам в город к родным ездит нечасто. «Сейчас в деревню никого не загонишь. Но это моя родина, для потомства нужно что-то оставить. Здесь хорошо держать скотину. Озера через каждые два километра. Саманные дома ставили, из камыша, до сих пор стоят», – мужчина окидывает взглядом лес. Он знает здесь каждое деревце, ни разу не было такого, чтобы заблудился. Диких животных не боится, хоть теперь и не принято выдавать лесникам ружья.
– Мое оружие – голос. А вообще, если крупный зверь выйдет с детенышем, лучше уходить. Потому что мать всегда может броситься, защищая ребенка.
Пока беседовали, вдали появился дым. Кабдолла поспешил отзвониться диспетчеру – возможно, горит лес на его территории.
– Надо ехать проверять. Поехали в село, там машина и пожарные, – заторопился лесник.
Вскоре выяснилось, что пожар на территории другого села – там об этом позаботятся. Кабдолла выдохнул.
– В моем детстве мы не могли пешком ходить по лесу – густой был. За ним долгие годы никто не смотрел. Пожары случались то и дело. Сейчас все восстанавливаем. Когда учился в первом классе, высадили эти березы (показывает в сторону кромки леса). Это был 1971 год. Потом ходили, трамбовали – саженцы в землю высаживают, потом притаптывают, чтобы к корням воздух не попадал. Они выросли вместе со мной. Мне нравится здесь.
Радистка Алма
Во всем селе трудоустроены всего две женщины. Алма Шаяхметова работает в лесном хозяйстве диспетчером – принимает звонки от лесников. Называет себя радисткой. В частности, сообщает о пожарах спасателям.– Через вышку мне передают отчет каждый час – нет ли где пожара. На жизнь не жалуюсь. Зарплата 48 тысяч – не хватает, конечно, но живем. Муж сторожем работает, получает 50 тысяч. Две дочери учатся в городе. Хотелось бы уехать. Но куда? Денег не хватит. Живем здесь, в Костанае закупаем продукты. В целом все хорошо, – говорит сельчанка.
Задаем всем жителям один и тот же вопрос: «Почему в селе нет хотя бы одного продуктового магазина или ларька?». Ответ один: «А кому продавать? Все привыкли ездить в город закупаться или в соседнее село».
Точка невозврата – школа
Максут Кудесов – старейший житель Дангербая. Таковым он считается, потому что пенсионер, ему всего-то 65 лет. Более старших жителей дети забрали в город. Наш собеседник переезжать не торопится:
– Родился здесь, отец председателем колхоза был. Это держит. Сын живет со мной, работает лесником. Еще двое детей в городе – зовут, квартира есть, но пока не хочу. Жить можно. Мы ничего не просим, лишь бы дорога была. Когда есть молодежь, детей на руках держат – это же красота. Но для этой красоты надо условия создавать. Чтобы была дорога жизни. Зимой особенно трудно, пробиваемся. Приезжают из района, чистят, но иногда две недели, месяц не можем выехать.
Пенсионер говорит, что местные всё могут сами: пекут хлеб, держат скот, сажают огороды. В том, что его дом окружен десятками разрушенных, никого не винит.
– Виноваты мы сами, наверное. Никто сверху не приходил и не разрушал. Самое основное – когда школу закрыли, все начали разъезжаться. А так – хорошо живем, дружно. Нужно только, чтобы зимой хотя бы раз-два в неделю дорогу чистили. Неподалеку от дома Кудесова стоит колодец, оттуда он носит воду.
– Хорошая вода, вкусная. Удобно, есть «журавль».
КТО ОСТАНЕТСЯ?
Трехлетняя Хадия – единственный ребенок в селе. Сверстников видит только летом, когда взрослые дети приезжают навестить пожилых родителей и привозят внуков. Поэтому главные ее друзья – кошки.
Девчушка родилась в год собаки, с домашними хищниками ведет себя соответствующе – держит, так сказать, в тонусе. Почти все пушистики при виде Хадиюши бегут врассыпную – понимают, что самому медлительному достанется вся порция детской нежности. «Әкесі», – говорит нам девочка, указывая на самого крупного и нерасторопного кота. Мать объяснила, это – папа всех котят-подростков. К своему папе Хадия бросилась с неменьшим восторгом – Канаш на минутку зашел, только сфотографироваться – сегодня он занят на тракторе, перевозит сено.
Двое старших детей Гульжан и Канаша учатся в школе в Новонежинке. Раньше там был интернат, теперь, чтобы не ездить каждый день, они живут у родни. С родителями и сестренкой видятся на выходных и каникулах.
– Переезжать не хотим. В городе свежего воздуха нет, а в другом селе у нас не будет возможности держать поголовье. Нам здесь хорошо, вот дорогу бы сделали, – вторит и Гульжан.
Они с супругом несколько лет назад собирались переехать в Алматы. Сама Гульжан из Узбекистана, но говорит, что местный климат ей нравится больше. Дом в Дангербае достался от родителей мужа, в нем и живет семья Смаиловых. Глава семьи принял твердое решение – остаться и сохранить село.
– А кто после нас здесь останется? Никого. Мы сами должны стараться. Мы здесь будем до конца! – заявил мужчина.
10 ЧЕЛОВЕК ДО ПЕРСПЕКТИВЫ...
Аким сельского округа Тургунбек Абдибеков:
– Здесь остался 41 человек. В скором времени село перестанет существовать как населенный пункт. По закону села, где проживают менее 50 человек, расформировывают. Государству нет смысла содержать бесперспективные села. Когда в школе менее пяти человек, по закону ее закрывают. Здесь оставалось два ученика в 2014 году, тогда организовали подвоз в школу в соседнее село. Сейчас нет и подвоза, потому что нет детей.
В Дангербай ведут дороги районного значения, подрядчики их чистят, помогает местное КХ. Все переехали отсюда. Тех, кто остался, будут переселять в опорные села, предлагать другое жилье. Еще рано об этом говорить, но в будущем так и сложится.
Я здесь родился. Раньше было много жителей. Как закрыли школу, отток населения стал намного активнее. В прошлом году уехали две семьи, в этом – тоже. Жилье здесь не продашь, разобрать дома и увезти с собой тоже проблематично – строения в основном старые. Поэтому люди просто их бросают.
ДЕРЖАТСЯ
Пока сельчане здесь держатся только за счет лесного хозяйства. Нельзя с ними не согласиться – такой природы не увидишь нигде. Разваленные и разобранные дома напоминают – урбанизация гнет свою линию. Но те, кто остался, не сдаются. Что дальше? Чтобы наладить любой бизнес – платную охоту или небольшой магазин – нужны люди. Чтобы были люди, нужна инфраструктура и условия. Замкнутый круг. Но между всем этим дангербайцы пытаются сохранить главное – наследие. То самое имя достойного человека.
