Он не кричал «За Сталина!», атакуя врага. После войны, несмотря на заслуги, не требовал поощрений. Он клеил листы и рисовал. Свой путь к Победе. Это экскурсия по самым памятным его перекресткам. По болевым точкам жизни Павла ДАЦЕНКО.
Живи!
В костанайскую Владимировку он ехал с волнением. И вроде продумал, что молодежи скажет. Представил, как с сельчанами-земляками увидится. Но на месте саманной землянки, где прошло детство, сердце полковника дрогнуло.
- Перед глазами всё пронеслось. Как пацанами тут хулиганили. Как Колька Елизаренко волчонка из норы доставал. Мы ему, мол, с ума, что ли, сошел, а вдруг там волчица. А он ни в какую, нет ее, точно знаю. Только в норе исчез, смотрим – волчица идет. Мы на деревья заскочили. Я раньше слышал от стариков, что волчица в нору задом залезает. А тут смотрю, и правда развернулась и полезла. А еще я слышал, что волчица от страха умереть может. Слышал, но никогда такого не видел. Так вот столкнулись они в норе задними точками. Она вылетела пулей, пробежала несколько метров и упала замертво. А волчонка потом Колька дома на привязи держал. Такой вот он был. Как и все смелые люди, хулиганистый. Представляете, как с таким характером воевал. Под Сталинградом он погиб. У нас полкласса погибло…
В поселок фронтовик, живущий в Костанае, поехал неспроста. Под конец 2014 года выяснилось, что он в местной Книге памяти числится погибшим.
- Но я живой, как видите, – смеется ветеран. - Вот и поехал на встречу с детством. А та история про мою гибель меня нисколько не удивила. Сейчас всё расскажу.
И фронтовик развернул перед нами длиннющее полотно склеенных листов бумаги. Школьники из Владимировки, приехавшие к нему в гости, воодушевились. Им о войне начали рассказывать не языком сухих цифр, а, что называется, по картинкам. Едва вернувшись домой с войны, Павел Даценко начал составлять на бумаге свой «Путь к Победе». С обозначением мест самых горячих боев. С изображением рек, поселков. И даже с фотографиями, именами командиров.
- Чтобы все было достоверно, я переписывался с архивами. Уточнял названия, даты. А то ведь и помнится всё, но порой названия из головы вылетают. Да и шли ведь без остановки, дни и ночи. Толком не знали, где именно проходили. Вот недавно я военную кинохронику смотрел. И на экране увидел дуб, мимо которого мы шли по направлению Корсунь-Шевченковской операции. У меня внутри всё сжалось: а вдруг и я там на экране шагаю? Обернись, ведь это я! Ведь на смерть иду. Нет, мимо прошагали. Такие дела. В общем, я, пока помнил, все на бумагу перенес и создал топографическую карту моего пути к Победе. Да вот беда, теперь не вижу. Шесть операций на глаза перенёс. Так что, давайте-ка, ищите, ребятки, где там на моем пути село Новгородское под Кировоградом.
Ребята начали азартно изучать уникальный документ. А найдя заданный пункт, слушали:
- Прежде чем о своей «гибели», расскажу, как я чуть в плен не угодил. Раненых надо было через мост к речке Ингул отвезти. Идем, только на мост поднялись, и тут из-за обрыва «мессершмитты». Так в валенках мы в ледяную реку и полетели. На дворе-то декабрь. А «мессеры» еще и еще возвращаются. В общем, выплыл я один. Точнее, выломал лед и вылез. И тут бабушка: «Сынок, идем». Ведет меня и плачет. Рядом с речкой три домика, хуторок. Я мокрый насквозь, надо бы отогреться, а тут смотрю: наши-то отступают. Ну бабуля мою военную одежду быстро раз и в печку. «На тебе, - говорит, - сынка моего одежа. Он перед войной пропал у меня». А я слышу: немцы в наступление пошли. Думаю, если тут останусь, в плен угожу. Я быстро в чужие сапоги, одежду и - бегом к своим. А нижнее-то мокрое. Пока отступали, на мне всё и вымерзло. И не заболел ведь, вот какая штука.
Ну а потом в январе 44-го я сначала чуть не погиб от гранаты. Врываемся в траншею к немцам, а у моего напарника гранату из рук выбило. Один миг, смотрим – она на земле у нас в ногах. Он орет: «Бросайся на него, сержант». И мы вместе фашиста на гранату валим. Сами сверху. Взрыв, и я чувствую запах чеснока и вижу перед собой рыжую колючую морду. Выжили. Но в этом же бою меня ранило. В голову.
Там был страшенный артобстрел. Мы попали в окружение. В так называемый «мешок» - наш полк прошел, а потом и «завязали», фланги позади остались. Дальше я, ребята, ничего не помню. В общем, лежал без сознания, не знаю сколько, весь в крови. Вот и приняли меня за мертвого при обходе ребята из похоронного взвода. Сначала ведь документы забирали у мертвых, а потом уже тела вывозили. Потому что, если немцы документы раньше найдут, по ним диверсанта забросить могут. А за мертвого меня принять было запросто. Чего там, полголовы не было. Вмятина на черепе до сих пор. Документы вытащили и домой похоронку отправили. Причем с подробным описанием, мол, похоронен в 400 метрах юго-восточнее деревни Соболица Полесской области».
Так бы оно и было. Если бы танковая подмога не подоспела. Даценко тогда уже командиром был, часы на руке носил. Вот один из танкистов и говорит, мол, возьму часы себе, парню-то они уже ни к чему. За руку «мертвого» взял, а там пульс слышен. В себя Павел Даценко пришел уже в госпитале. Потом в часть свою вернулся, а документы уже ушли...
Окрепнув, Павел стал перекладывать свои документы и увидел на обратной стороне отцовского письма-треугольника новую надпись: «Земляк, дорогой, тебя спасли твои часы. Я – танкист Фарид Салахетдинов. Из Троицка. Живи!» Это был привет от спасителя.
Игры в медальки
Он рассказывал горячо, эмоционально, неожиданно. Вот кто знает из современных детей, что пулю, которая попадает в человека, сам он услышать не может. Ветеран объяснял пацанам: если слышишь звук, это уже мимо. Пуля быстрее звука. Та, что в тебя, не предупредит. Звук за ней идет. И еще, по подсчетам Даценко, человеку, чтобы освоиться на войне, нужно два месяца. До этого кажется, что все пули в тебя летят, и охватывает паника. А вот потом это осточертеет, и выискиваешь, куда бить, чтобы с толком. Мы смотрели и удивлялись. Какая светлая голова, выправка, настроение. И это в 90 лет!
А еще фронтовик объяснил нам, почему, по его мнению, патриотическое чувство по отношению к той войне пошатнулось:
- Я считаю, ошибки были наделаны сразу после Победы. Праздновать по-человечески
9 Мая стали только в 1965 году. А что до этого? Отменили выплаты за награды. Один фронтовик владимировский с фронта без ног вернулся, так ему группу инвалидности понизили, чтобы платить меньше. А семья большая, кормить надо. Он повесился, ребятки. Ведь правильно, что проигравшая страна должна восстанавливать хозяйство страны-победительницы. Но руководство страны великодушно от этого отказалось. А наши люди надрывались. И это на фоне отмены поощрений в 1947 году. Вот дети тогда и начали медальками играть как игрушками. Лично я никогда не кричал «За Сталина!» во время атаки. И считаю, не ошибся в этом. Лично я за Владимировку свою воевал.
Танкист Фарид
- Вот таким я был, - Павел Васильевич показывает фото красивого мальчишки с волевым лицом. - И это после похоронки, нормально так выгляжу, - смеется ветеран. - А потом бухгалтером работал. Учиться некогда было. Костюм не на что было купить, я в военной форме по этой причине все время ходил после войны. И тут меня на службу в Комитет госбезопасности позвали. Ох и проверяли! Но пленных ни в одном поколении нет. Взяли.
Учился ветеран уже в мирное время в Высшем училище контрразведки в Ташкенте. Его, к слову, окончил и Гейдар Алиев, который был первым президентом Азербайджана. Он – однокурсник нашего Даценко. А сам Павел Васильевич долгие годы выполнял спецзадания КГБ за рубежом, на пенсию ушел в ранге полковника. За выполнение особых заданий пять лет назад получил спецнаграду СНГ – орден «Знамя Победы». Она выпущена в ограниченном количестве, у нашего ветерана за номером 409. Такое доверие к нему было неспроста. Характер, выдержка и смекалка. То, как он взял в плен фашистов, тому подтверждение.
- В Будапеште за очередной взорванной дверью наткнулся на вооруженных фашистских генералов. Те пытались отстреливаться, но я понимал – надо брать живыми, такой-то улов. А когда взял, скомандовал отрезать все пуговицы на их одежде. Так без штанов с позором их и вели. А по-русски как они хорошо говорили! Мне один генерал выдал, мол, пусть меня в плен берет равный по рангу. А я и отвечаю: «Тебе, собака, и наш рядовой – равный!»
Едва вернувшись домой с войны, Павел Даценко начал составлять на бумаге свой «Путь к Победе». С обозначением мест самых горячих боев.
Вот так Павел Васильевич вел нас по своему сначала прожитому, а потом запечатленному на листах бумаги пути к Победе - от станции Валуевка, откуда отправился на фронт, к селу Вислому, где держал первый бой, и далее до самой Вены, где встретил Победу. Два с половиной часа ветеран говорил без остановки. И ни разу на недомогание не пожаловался. А в конце добавил:
- Тот треугольник с адресом танкиста Фарида я у сердца носил. А потом после войны поехал в Троицк. Нашел его дом. Там старик, обрадовался и все по-татарски говорит, не пойму ничего. Лишь повторяет радостно: «Фарид!». Потом женщина вышла, в дом меня завела и говорит: «Вы на него внимания не обращайте. Фарид был третьим его сыном, не вернувшимся с войны. Он погиб 10 мая 1945 года. У отца и помутилось сознание. Мы вас не отпустим никуда до утра. Будете рассказывать, каким он был на войне, наш Фарид? Как говорил? Как улыбался?» Ох, ребята… - впервые за наш разговор фронтовик заплакал. - Я сто раз пожалел, что приехал к ним. Ведь я его ни разу в жизни не видел. Так вот, мои хорошие, такие, как Фарид, погибли за нашу родную землю. Я сам восхищался намытыми тротуарами в Вене. Но я их никогда не променял бы на покосившийся саманный домик во Владимировке. Потому что это Родина, и мир в ней дороже всяких благ и сытой Европы. Там красиво, но это чужое.
P.S. После визита полковника Даценко во Владимировку в поселке было решено открыть Музей боевой славы. И отныне школярам тесно дружить с ветераном. Ведь столько лет нужно наверстывать…
