Проблема отцов и детей – тема вечная. Можно ли разорвать круг непонимания и разобщенности? Воспитать гармоничного человека? Не только можно, но и нужно, считает питерский врач-психотерапевт, специалист по работе с детьми в гештальт-подходе Лариса Пяткина, которая провела в Костанае тренинг для родителей, педагогов и психологов.
– Лариса Валерьевна, говорят, что вы росли в Костанае. А как сумели стать известным в профессиональных кругах питерским психотерапевтом?
– Мне было восемь лет, когда я переехала с родителями в Костанай. Окончила Карагандинский мединститут по специальности «Врач-психиатр». Вернулась в Костанай и два года работала в психбольнице. Тогда как раз проводилось много декадников под руководством главного врача областной психиатрической больницы Александра Каткова. С этого и начался мой профессиональный путь как психотерапевта. Мне было интересно. Затем меня, молодого специалиста, пригласили в два российских города. В Магнитогорске работала участковым психиатром, заведующей психоневрологическим диспансером. Решила защищать кандидатскую в Санкт-Петербурге. Причем материал для нее собирала в Костанае. Проделала огромную подготовительную работу, приехала в Санкт-Петербург и... родила сына. Иногда диссертации заканчиваются детьми (улыбается). Я смотрю на Ильюшу и думаю, что он – моя лучшая диссертация!
В Санкт-Петербурге я стала обучаться такому направлению психотерапии как гештальт-терапия (метод, на основе целостной философии, направленный на лечение людей и разрешение их проблем. – Прим. ред.) Причем сразу и в Восточно-Европейском гештальт-институте, и Московском институте гештальт-терапии и консультирования. Мне повезло. В Восточно-Европейском институте стартовал международный проект по обучению модели известного в мире детского психотерапевта Вайолет Оклендер. Тренером была ее ученица Линн Стадлер.
– А чем принципиально отличается модель Вайолет Оклендер от других методов работы с детьми?
– Во-первых, модель простая и ясная. Вот почему я с удовольствием приглашаю на тренинги как психологов, так и родителей. Кстати, родители потом признаются: мол, они сначала не понимали, что будут тут делать. «Пафосный» преподаватель из Питера, много психологов в аудитории… Однако после семинара благодарили. Ведь полученные техники можно использовать и в кабинете у психотерапевта, и в классе, и дома.
Во-вторых, Вайолет Оклендер не применяет интерпретации. И это принципиальная позиция – мы слушаем ребенка, узнаем о нем от него самого, следуем за ним и осторожно вступаем в его мир. Иные психотерапевтические техники интерпретируют сказанное и сделанное ребенком, и тогда получается, что мы знаем ЗА ребенка. А мы просто спрашиваем: как ему живется? В-третьих, и это самое, пожалуй, главное – деликатное и уважительное отношение к детям. Поверьте, в таком подходе – огромное поле для творчества самого психолога. Можно рисовать, лепить, играть на музыкальных инструментах, заниматься куклами-марионетками, рассказывать стихи, составлять истории, играть в театральные постановки.
– Лариса Валерьевна, почему все сводится к творчеству? Это работа с чем-то неосознанным?
– Вопросов подсознания, осознания мы не касаемся. Это психоаналитические модели. Мы же никакие неосознанные вещи с детьми не совершаем. Дело в том, что в малом возрасте языковые формы еще только формируются и недостаточно развиты, а изображение, рисунки подвластны ребенку. Он может посмотреть на картинку и что-то рассказать. А творческие методы позволяют сблизить языки взрослого и ребенка, и, значит, помогают психотерапевту успешно взаимодействовать с маленьким человеком. Это все равно, что создать единый и общий язык между ними.
– А в рисунках что имеет значение – цвет, яркость, само изображение?
– Повторюсь: мы не интерпретируем нарисованное. То есть не знаем, депрессивно то, что сотворил на бумаге ребенок, или нет. Мы просто спрашиваем, почему он нарисовал черным карандашом. И оказывается, к примеру, что папа сегодня надел черную куртку, потому что погода сменилась. А вот если мы заранее решим, что черный цвет символизирует депрессию, тогда это будет уже наша собственная проекция на ситуацию. Часто мне приносят или высылают по Интернету рисунки своих детей с просьбой рассказать про ребенка. И я отвечаю: спросите сами свое дитя, что он нарисовал.
– Можно ли творческими методами справиться с агрессией ребенка, с гневом?
– Безусловно. Гнев – это одна из естественных эмоций человека. Любой, независимо от возраста, может разгневаться. Здесь важно учитывать, как проявляют и взрослые, и дети эту эмоцию, как ощущают ее, и как относятся окружающие к такому проявлению. Агрессия необходима. Если мы не будем испытывать ее, то, к примеру, не сможем защитить своего ребенка. Или останемся голодными, так как не сможем откусить даже яблоко. Ведь для этого простого действия тоже нужна агрессия – разрушение. Поэтому проявлять эмоции необходимо. Другой вопрос: как? И взрослые, и дети не умеют проявлять гнев социально приемлемым способом. А Вайолет Оклендер как раз учит этому. Сначала нужно эмоцию осознать и узнать у себя, потом выбрать, как ее корректно проявить. Можно прямо сказать обидчику: «Я недоволен этой ситуацией, потому что...» Но порой это невозможно. Если вас остановит дорожный полицейский, вы ведь не скажите, что им недовольны. Не признаетесь и начальнику, что гневаетесь на него. И если мы не обучим корректному способу проявления негативных эмоций себя и своих детей, то они выберут деструктивные способы реагирования, потому что не знают, как сделать это правильно.
– А, может, вообще стараться не гневаться и не злиться?
– Эмоция гнева необходима. Если вы не проявите ее, она будет тлеть внутри организма, и все равно проявится не в одном, так в другом месте. Неважно как – будет ли ребенок топать ногами на уроке или стучать линейкой по столу. Кончится тем, что его накажут, но он все равно снова это сделает, потому что ему необходимо избавиться от негативной эмоции. Нужен выплеск – сходите с ребенком на тренировку, покричите, побейте грушу, постреляйте. Выберите приемлемые способы проявления эмоций, чтобы ребенок знал, что делать, когда внутри него что-то кипит. И тогда у малыша не возникнет потребности делать это агрессивно. И не путайте: мы не учим детей управлять агрессивностью, а учим проявлять эмоции, не вредя ни себе, ни миру.
– Но многие родители запрещают ребенку испытывать эмоции: «Не реви!», «Не плачь!» Это что, получается, вредно?
– Да. Все может закончиться психосоматическими нарушениями. Некоторые дети становятся послушными, но ходят с больным желудком, или утомленные, уставшие. Это напрямую связано с подавлением эмоций. Я всем говорю: важно обучить ребенка узнавать эмоции. А это зависит от родителей. Взрослые должны говорить ребенку, что он сердится, злится, раздражается. Чтобы он понимал и отличал одни эмоции от других. «Сейчас ты в ярости, я понимаю, но давай выберем, как лучше и безопасно проявить свою ярость».
– Лариса Валерьевна, конкретный вопрос: как быть со злостью ребенка, когда отрываешь его от компьютера?
– Гнев, когда человека отрывают от удовольствия, – первый признак зависимости. Что необходимо делать? Первое: понять, что сформирована компьютерная зависимость. Второе: ответить самому себе – почему? Третье: выработать нормативы пребывания у компьютера. Это 30-60 минут в сутки. Как правило, ограничения вызывают у ребенка негативную реакцию. И здесь родитель должен быть старшим, понимать, что он мудрее, а потому, несмотря ни на что, он просто обязан удержать ребенка в границах поведения и времени. Тогда ваше чадо поймет, что этот мир выдержит его, а рядом всегда есть крепкий и мудрый взрослый.
– Это сближает родителей и детей?
– Да. Обычно родители проваливаются в эмоциональном плане, потому что гневаются, топают и орут. Надо быть твердым: «В нашей семье есть определенные требования, их нужно соблюдать». Все. Ребенок, пусть не сразу, но поймет. Только так вы справитесь с компьютерной зависимостью и с зависимым поведением. Помните, что у детей постоянно возникают эмоции. И важно, чтобы малыш раньше времени не становился взрослым.
– Почему? Может, наоборот, хорошо – так ребенок заранее подготовится к трудностям жизни.
– Я имею в виду то обстоятельство, когда ребенок в пять лет становится подушкой для мамы, в которую она плачется, рассказывает все проблемы. Иногда дети становятся родителями собственных мам и пап. Не надо раньше времени все сваливать на них. Мой сын недавно меня обнял и сказал: «Я тоже буду добр к своим детям, мамочка!» Как бы не выстраивались обстоятельства в жизни, даже из неблагоприятной среды можно вытащить ребенка, помочь ему построить свою жизнь.
– Этот опыт пригодился бы в детских домах и интернатах.
– Хотелось бы. Несколько человек, работающих в детских домах, обучились нашей методике и уже внедрили ее в нескольких детдомах России. Одного сотрудника из детдома, кто занимается детьми, а не бумагами, мы обучаем бесплатно. Таково условие Линн Стадлер.
– Понимаю, психологи не дают общих советов, но все же, Лариса Валерьевна, подскажите, как воспитать гармоничного и гуманного ребенка?
– Я обращусь к словам Вайолет Оклендер. Во-первых, слушать и принимать эмоции ребенка. Во-вторых, относиться к нему уважительно, помнить о принципах неповторимости. И, в-третьих, быть для ребенка хорошим примером. Если мы гуманны к своим детям, сострадательными вырастут и они.
