В моем блокноте осталась запись встречи двадцатилетней давности. Перечитал и понял: никуда не делись прежние нравы...
Сидели мы втроем: Степаныч – начальник тюрьмы, Петрович – директор завода – и я, журналист и одновременно председатель кооператива «Пресса-сервис». На меня накатали в обком партии донос. Писал цензор. Тот, который всю жизнь сидел при газете, следя за тем, чтобы журналюги не ляпнули чего лишнего. Горбачев этих церберов сократил, так что мужик, видимо, физиологически просто не смог пережить перемен.
Я выпускал газету «Частная жизнь» – анекдоты, приколы, медицинские советы о пользе уринотерапии. Страна же сама по себе пока ничего иного предложить не могла – что вы хотите, 90-е годы. Юмор замещал идеологию, а нехватку лекарств – радикальные народные средства. Кто не верил ни в то ни в другое, пил китайский алкогольный суррогат и помирал. Кто еще держался, тот угощал девушек кофейным ликером под названием «Амаретто», в широких кругах населения более известный как «бабоукладчик».
– Тебе что, – вздохнул начальник тюрьмы, разливая иссякающие запасы советского воинского спирта. – Пожурят и забудут. А у меня полтыщи сидельцев. Их же кормить надо. А еще и охрана – того и гляди разбежится: зарплату полгода не видели. К чему я клоню? Тут на днях картошку привезли в вагонах. Разгрузили на плацу – сплошная гниль. Вызвал женщину со станции защиты растений. Та сфотографировала и выдала заключение: две трети картошки непригодны в пищу. Мягко еще сказано. Звоню наверх, докладываю, что не могу оприходовать все это свинячье месиво – чем кормить людей буду? А мне в ответ: «Много рассуждаешь! Оприходуй весь груз до килограмма и шли деньги!» Ситуация с пошивом формы тоже не лучше. Я пробил цены, у нас в городе «Большевичка» и лучше, и дешевле шьет. Однако сверху приказ: твое дело маленькое – будут шить там, где нужно! Ладно, жду. Прислали форму – вся на один рост. Но уже понял, что лучше помалкивать. Принесли машинки, и все сами переделали. И что ты думаешь? Эти скоты опять на пороге: «Почему не все деньги нам отправил?!».
– Ребятки, выше нос! – не соглашался с нашим скепсисом Петрович. – Перестройка, скоро заживем по-новому! Я из Франции выписал оборудование для спиртоводочного завода – все медное, западное, мы скоро на руинах завода химволокна такое предприятие забабахаем, в стране лучше не сыщешь. Корабли уже вышли, скоро будем у нас монтировать.
Действительно привезли – длиннющие, сверкающие латунью и медью ректификационные колонны, которые, как написано в техсловарях, необходимы для разделения жидких смесей... Петрович сиял.
Многотонные колонны, конечно, не иголки в стоге сена. Тем не менее однажды ночью на территорию безмолвного завода въехали мощные грузовики с автокранами, сопровождаемые людьми в штатском, и бережно увезли заграничную роскошь в неизвестном направлении. Петрович обмяк, потух и на мои вопросы что-то в ответ неопределенно мямлил.
Тогда я на одной из пресс-конференций задал эти вопросы главе областной администрации, на которые он стал отвечать так: «Вот тут мой друг Ермолович интересуется, как у нас обстановка в целом с промышленностью… (Пауза. Мне, не скрою, было приятно на миру быть признанным другом первого человека области)… Отвечаю: есть перегибы и недоработки». Далее следует речь обо всем, но только не о ректификационных колоннах и их исчезновении. Напряжение снято, суть дела забыта.
К чему я это все? На днях в Костанае за взятки посадили на 9 лет бывшего руководителя архитектурно-строительного надзора Александра Ена. Примерно за месяц до того, как на нем защелкнулись наручники, я брал у него интервью. Ухоженный, умный, с кабинетом во весь стеклянный фасад, он выглядел, как Майкл Дуглас в фильме «Уолл-стрит». Я даже сказал Ену, что с его профессиональными данными он может вскоре оказаться в правительстве. Видимо, я в тот момент забыл, что любимой фразой персонажа Майкла Дугласа, финансового воротилы, было: «Жадность – это хорошо».
За 20 лет изменилось многое. Не изменилась жадность. Она очень хорошо замаскировалась под лоск современных государственных менеджеров, закольцевав их цепью откатов и взяток. Я не уверен, что тот же Ен – эдакий одинокий ковбой, сформировавший вокруг себя банду изгоев. Он – часть невидимой, но мощной системы, где деньги и патологическая жадность к ним признаны высшей ценностью.
