Этот дневник был на Нюрнбергском суде над нацистами, по нему ставили спектакли в Москве, в Интернете много ссылок на дневник. А оригинал хранится в Костанайском краеведческом музее. Сергей Николаевич уроженец нашей области.
«Дневник Сергея Воропаева навсегда останется потрясающим свидетельством против фашизма. Он обращается к нам через десятки лет от имени миллионов убитых в концлагерях с призывом не допустить вновь повторения подобных злодеяний», – так написал большой историк Сергей Виниченко.
Сергей Воропаев попал в плен под Киевом в 1941 году, в то время, когда кадровая Советская армия погибала в котлах. Он прожил свою короткую жизнь в концлагере под Ламсдорфом. Но остался вечным на страницах своего дневника. Мы сегодня вновь вспоминаем его, потому что нельзя забывать ни Сергея, ни бесчеловечный режим.
«1 апреля 1944 года. Весна, самый настоящий весенний день. Когда-то для меня это было самое лучшее время года. Какое-то возбуждение, стихи».
«2 апреля 1944 года Воскресенье. День, связанный с отдыхом. Но мы работаем. Только что поднялся из шахты. Измучился, 30 тонн перекидал угля. Дорогой мой, ты скажешь – безумие, нет, я только пленный и не хочу ежечасно получать пощечины, удары палки. Сегодня несколько ребят избил надзиратель. Это не редкость, а ежедневная ежеминутная процедура».
«11 апреля 1944 года. Весна го - сподствует. Но ж и з н ь по-прежнему отвратительна. Начал было сапожничать, но чертовски не везет. Продал две пары, но полностью расчет не получил. А требовать не позволяет совесть. Порою отдаю за бесценок, дабы достать крошку хлеба. Сегодня одни отдал за 1,5 порции хлеба, вторые продал за две».
«13 апреля 1944 года. Сейчас на работу. Ужасно. Сердце просится на волю. Порой хочется умереть, но за что... Так просто по-собачьи? Нет, не такие мы люди».
«15 апреля 1944 года. Я сегодня «Кранк», так мы привыкли говорить о больных. Сильно опухла нога. Вчера снова была воздушная тревога. Сначала нас держали в бане, затем повели в лагерь... Была абсолютная темень, следует совершить задуманное. Но, к сожалению, у меня чертовски болела нога. Ничего, время еще есть. «Кранкам» у нас дают неполный паек. Здоровые получают двухкилограммовую булку на четыре человека, а больные на шесть. Природа оживает. Уже заметно распустились почки на деревьях».
Сергей Воропаев увидел советских солдат и свое освобождение. Но не пережил своих испытаний. Последняя запись в дневнике датируется 5 марта 1945 года.
«Итак, я уже точно в последний раз взялся за карандаш. Последний раз беседую с этими листками. Да. Но я дожил до такого состояния, что смерть меня уже не пугает, а, наоборот, будет чем-то приятным, успокаивающим, тем миром, где всем одинаково хорошо и плохо. Где нет науки, искусства, красоты, наслаждений, а только вечный мрак и сырость. Допустим, если фашизм не взялся морить, то я имел бы, может быть, шансы вернуться с туберкулезом на родину. И что же было бы, я бы мог быть лишней обузой в семье, в обществе, и то там будет гораздо тяжелее переживать все это. А здесь, в связи с голодовкой здоровье ухудшается... Позавчера ночью началось страшное кровотечение. Слава богу, соль была, так солью пришлось остановить. Все уже перемечтал, все малейшие случаи жизни, круг моей родной семьи. Жаль, слишком жаль, что с бедной мамой... Болтают, что в шести километрах от лагеря наши взяли деревню, но ни выстрелов, ничего не слышно, абсолютная тишина. Хотя бы перед смертью услышать орудийные гулы, разрывы снарядов, чтоб земля гудела, черт побери. Обнимаю и целую все мое близкое и милое. Прощайте, мои дорогие, на долгие годы. Мне скоро час пробьет. Я уже не поднимаюсь с постели. Ваш сын Сергей».
Советская армия освободила Ламсдорф (ШТАЛАГ 318/VIIIF) 18 марта 1945 года. Сергей Николаевич Воропаев умер 23 марта 1945 года.
Фото из открытых источников
