Председатель правления Казахского НИИ защиты и карантина растений им. Ж. Жиембаева из Алматы Бахытжан ДУЙСЕМБЕКОВ – ярый противник химии, автор уникальных биологических препаратов против саранчи, колорадского жука и прочих вредителей. Ну, и просто человек-энциклопедия в биологии. Так мне охарактеризовали собеседника сотрудники КРУ им. А. Байтурсынова.
Из педагогов во врачи
– Бахытжан Алишерович, сколько лет вы в этой сфере?
– С 1997 года. С детства интересовался жизнью насекомых. Поэтому, когда окончил школу, не колебался. Поступил на факультет естествознания в Кызылординский госуниверситет на учителя биологии и географии. Потом остался там преподавать. Тогда многие уходили в бизнес, а я пошел в науку – в аспирантуру на кафедру защиты растений Казахского национального аграрного университета. Многие на меня смотрели как на глупца. Но я сказал: хочу стать врачом растений. И стал. Написал работу по защите табака от вредителей и сорняков.
В 2001 году мне предложили стажировку в Голландии – в Вагенингенском аграрном университете по интегрированной защите растений. Английским владел. За три месяца освоил материал, и даже сумел защититься у известного биолога в Евросоюзе, профессора Ван Лентерена. Экзамен у него не входил в обязательство по стажировке, но я сдал.
Потом стал работать в отделе энтомологии Казахского института защиты растений, который занимался технологией по защите хлопчатника от вредных организмов – хлопковой совки и паутинного клеща. Они в 70- ти случаях из ста уничтожают растения. Мы стояли и стоим на биологическом методе защиты растений. Да, химические препараты решают проблему быстро, но без последствий не обойтись. Химию нужно использовать как антибиотик – только в крайнем случае.
Приведу пример. Вскопали почву, на поверхности оказались личинки, куколки разных вредителей. Их быстро растащат птицы или насекомые. Естественная регуляция позволяет сохранить чистоту продукции и экологию местности.
И растения болеют
– За годы независимости – границы открыты, товарооборот активный – в списке болезней и вредителей растений, надо полагать, прибыло?
– Более 180 болезней фиксируют в странах Таможенного Союза. Товарооборот – риск проникновения чужих заболеваний. У нас уже есть томатная моль, дынная муха, вирус шарки сливы и прочие. Вирусное заболевание ЗебраЧип, или картофель пятнистый, уже проникает в страну. К нам пробрался из Китая мраморный клоп и прекрасно прижился на юге. Нужно сразу изучать вредителя, чтобы эффективно бороться. Но государство включается, к сожалению, только в случаях масштабного ущерба.
Например, когда на западе страны сигнализировали о томатной моли в 2013 году, реакции со стороны государства не последовало. В итоге сегодня многие теплицы в республике заражены томатной молью. Плоды червивые, не пригодные к транспортировке, даже животным их давать нельзя. Плюсуйте еще расходы на уничтожение. А если бы вовремя локализовали проблему карантинными мерами, ликвидировали вредителя, ущерб был бы в разы меньше.
– А почему сами фермеры не били в набат?
– Потому что невыгодно. Никакой ведь компенсации не предусмотрено. Затраты на фермера ложатся, еще и накажут. Вот пример из жизни. Наши пропустили дыню с юга, а в РФ обнаружили внутри дынную муху. Кто пострадал? Фермер. Мало того, что потерял продукцию, еще вынужден был перепахать и обеззаразить поле. Поэтому фермер до последнего будет молча лечить растения.
– Но это может быть вредно для потребителя?
– Кого это волнует? Проблемы в законодательстве есть. Хотя фитосанитария – основополагающее направление в продовольственной безопасности страны.
– Нашли средство от этой моли?
– Против томатной моли разработан отечественный препарат. Но для массового производства необходимы биофабрики. В Казахстане их 25, три на юге страны. Причем не все подходят по стандартам. Сравните: в Узбекистане в советское время было 1200 таких биофабрик и лабораторий, сейчас около 800.
Мы понимаем, что наука должна идти к фермеру, а не он к нам. Поэтому оборудовали передвижную лабораторию, оснащенную техникой и экспрессдиагностикой, также связью с центром. Всегда можно провести онлайн консультацию с учеными в НИИ.
Ценить своё
– Многие не доверяют своим ученым, обращаются за рубеж. Обижает?
– Не дорожим тем, что есть. Тут государству нужно обратить внимание. Без науки государство не проживет. Наша продовольственная безопасность зависит от заграницы, где покупаем семена, препараты, удобрения, технику. Знаете, сколько стоит килограмм семян томатов? Как килограмм золота.
Селекция десятилетиями не финансировалась, семеноводство тоже. Генофонда семян нет. Каждый институт за свой счет держит генофонд. А этим вопросом должны заниматься целенаправленно. Продовольственная безопасность – вопрос национальной безопасности. Рискуем.
Научные институты на грани банкротства без прямого финансирования. Зачем конкурсы единственному специализированному институту в стране? С кем он будет конкурировать?
Если так государство относится к ученым, как фермерам им доверять? Вот и ищут на стороне. А зарубежные специалисты ни местности нашей не знают, ни тонкостей.
Вот в Уйгурском районе Алматинской области несколько лет назад более 300 га урюка страдали от какой-то болезни. Не могли определить. Приглашали экспертов из Европы, Украины, России, Турции. Те рекомендовали что-то, а проблема не решалась. Обратились к нам. Группа ученых выехала, стала изучать на месте. Обнаружили на одном листе под микроскопом галловых клещей, которые обычному глазу не видны. При этом ни одного препарата против них не зарегистрировано в Казахстане. Начали тестировать, отобрали пару средств. Помогло.
Бойцы невидимого фронта
– Как говорил великий Иван Павлов, медицинский врач лечит человека, ветеринарный – человечество. А фитосанитария кого исцеляет?
– Планету. Серьезно. Это же продовольственная безопасность. Без пищи ни насекомое, ни животное, ни человек не проживут. Растения не спасем, останемся по пищевой цепочке без еды. Все взаимосвязано. У нас невидимый фронт работы. И жаль, что и нас не видят. Фундаментальная наука десятилетиями разрабатывает биотехнологии. А у нас хотят все и сразу. Ученый должен разработать, изучить, внедрить и еще коммерциализовать. Так не получится. Для продвижения и монетизации должны работать маркетологи, другие специалисты, кто владеет методами продвижения.
Еще нужна взаимосвязь – вуз и НИИ. При НИИ были раньше кафедры. Мы хотим привлечь молодежь, но, увы. Все через конкурс. Работаем от проекта к проекту. Нет стабильности. Я не могу гарантировать молодому ученому постоянную зарплату. И вложенные в него ресурсы уходят в частную компанию. Где преемственность? Нужно менять систему.
Необходимо менять и отношение к самим ученым. Придумали какие-то требования к ним и оценивают узко. Статьи – дело хорошее. Но они – не главный параметр. У нас есть ученые с патентами, полезными разработками – и они остались без внимания. Кто-то хороший экспериментатор, а кто-то силен в разработке концепций... Результат наш оценивается не в журналах, а на поле
