УЛЁТНОЕ ВРЕМЯ

Летят они нынче через Стамбул, огибая РФ, что удлиняет их путь на несколько часов. Это иностранные охотники. Именно они на неделю-полторы раньше открывают осенний охотничий сезон, концентрируясь в полевых лагерях нескольких наших районов.

Не стоит обижаться: эти ребята из Австрии, Чехии, Дании и других стран Европы нам не конкуренты по части водоплавающей дичи: им подавай исключительно ветвистые рога старых самцов сибирской косули.

Удобренная почва

После пандемийного застоя нынче как прорвало: хантеры партиями по шесть-десять человек десантируются в наших палестинах. Главный и, пожалуй, единственный организатор интурохоты – Костанайское облохотобщество в лице председателя Анатолия Коваленко и его егерей – продолжает дело, которому уже без малого лет двадцать с гаком.



Наиболее устойчивый и длительный контакт Коваленко поддерживает с австрийским менеджером Тони Ульмером, к которому, на мой беглый взгляд, тянется едва ли не весь охотничий люд Европы. Тони через пень колоду знает русский язык, но этот недостаток с лихвой компенсирует своей неуемной энергией и коммуникабельностью. Он каждый год (кроме, разумеется, ковидного) привозит в наши лесные колки несколько десятков матерых охотников за трофейными рогами.

Есть такая малопонятная нашему менталитету западноевропейская забава. Нам косулю подавай по октябрьскому холоду, когда она наберет жир, а этим – выскобленный таксидермистом добела череп с узловатыми рогами изрядно пожившего старца.



И тут крайне важна репутация. Нет, не козла. Прежде всего следует понимать, что люди, летящие за тысячи километров на свет наших охотничьих лагерей, не новички, движимые палаточной романтикой. У каждого из них опыт охоты в Африке, в Западной Сибири, в азиатских странах.

Я с этим контингентом через Коваленко встречаюсь с десяток лет и каждый раз интересуюсь их профессией, надеясь вживую услышать и увидеть суперденежного магната. Увы, одни технари, мелкие бизнесмены, повара, архитекторы, врачи, а также изрядная прослойка бодреньких пенсионеров. То есть люди, которые деньгами не разбрасываются, но готовы потратить несколько тысяч евро за счастье пару раз стрельнуть через снайперский прицел где-то на окраине земли.



Они придирчивы к полевому комфорту – чтоб белые простыни, пятиразовая кормежка, безмерное количество пива и, наконец, вишенка на торте – хороший рогач. Это потом у себя в клубах и барах они будут демонстрировать своим друганам фотки с видами добытого самца, горделиво вешать на стенах его рога и рассказывать и рассказывать о том, какая в Казахстане во всех отношениях классная организация сафари-туров.

Если принять во внимание, что у нас в стране принята концепция о развитии туризма, важным элементом которого обозначен и охотничий, то здесь костанайцы – это я без ложного патриотизма свидетельствую – на белом коне. Есть цифры, есть сравнения, более того, есть документы, в которых мы и Восточно-Казахстанская область определены приоритетным местом для развития интурохоты. В общем, почву мы хорошо удобрили.



На разных берегах

Это коммерция. Заработок. На период интурохоты Коваленко с товарищами дает работу сотне человек из близлежащих сел. Арендуется техника, вагончики, приглашаются повара, водители, егерский актив. Рабочий день с зорьки до темени. Бортовые уазики обязательны. На двух иностранцев – по егерю и водителю. Таксидермисты – само собой. Электричество, горячая вода, холодильники и крепкий сон сытых гостей – это святое.

Через неделю после встречи с австрийскоподданными я возвращаюсь в нашу охотничью реальность, в стартовую утреннюю зорьку последней августовской недели. Ставлю хлипкую китайскую палатку, в которой белым пухом облетели остатки поролона, стелю на кочковатую землю спальник, заведомо зная, что ночью буду вертеться от холода, просыпаясь и глядя в густую чернь ночи, в бессонной надежде увидеть там первые штрихи зарождающегося утра.



Кто-то спит в машине, свернувшись эмбрионом. В этом плане охотничий народ у нас щедр на авансы: он готов все вытерпеть ради этой долгожданной утренней зорьки, которую вот-вот должна стремительно прочертить всполошенная дичь. Мы сами чистим картошку, пьем чай из закопченных чайников, доедаем вчерашние задубевшие пирожки и рассказываем друг другу истории, которые ты никогда не услышишь, если не вскинешь на свои плечи весь этот доморощенный быт, не окунешься в первобытное состояние азартной добычливости.



Тут европейцам нас не понять...