Главный врач Рудненской многопрофильной городской больницы Талгат КАЙКЕНОВ в сфере здравоохранения 43 года. Под его руководством больница по линии применения передовых технологий часто становится примером для других.
Система в кризисе
– Талгат Еркебланович, какой диагноз поставите современному здравоохранению?
– В медицине кризис. Количество денег, выделяемых для оказания медпомощи населению, не соответствует его запросам. А мы – между государством и пациентами. Еще два года назад попасть на КТ и МРТ было проблемой. Сегодня это решается через поликлинику. Но многие не понимают, что КТ делают по показаниям, и бегут жаловаться, что им отказали. И таких немало. Все хотят, чтобы врач был со стальными нервами, без эмоций. Но мы тоже люди.
Помню, в 90-е дежурил. Ночью поступает один пациент с ножевым ранением, второй. Привозят еще одного 19-летнего пацана... В полшестого вышли из операционной мокрые, уставшие. Я был горд, что успешно прооперировали. А в приемном покое женщина сидит. У нее семь дней назад фурункул на попе соскочил. Объясняю: были операции, медсестра операционную от крови отмывает, все заняты, подождите до восьми, придет смена и вам помогут. Что вы думаете, женщина закатила истерику, а потом написала на меня жалобу.
В обществе потерялось уважение к учителю и врачу. Родственница работает в детсаду. Звонит отцу, сказать, что ребенок матерится. А тот отмахивается. Такое поведение взрослых учит детей силой, криком, матом получать то, что хочется. Будь то в магазине или приемном покое. И это страшно.
– Такие ситуации разочаровывают?
– Разочаровывает, когда не удается сделать что-то для больного. Бывает, все знания и усилия прилагаешь, а этого не хватает. Многие, кто умер лет 10-15 назад, сегодня могли бы жить. Потому что сегодня новые технологии, методики... Вот это обидно. Есть возможности, но нам не дают полностью раскрыться.
Поговори со мною, доктор
– Может, сказывается, что у нас медуслуга вместо медпомощи...
– Медицина никогда не входила в систему бытового обслуживания. Что значит оказывать медуслугу? Заболела голова, мы ее отрезали и новую пришили? Так не бывает. Нельзя медицину загнать в рамки цифрового или экономического формата. Нас раньше учили: надо лечить не болезнь, а больного. Сама болезнь видоизменяет человека, который находится внутри нее. А мы пытаемся придумать алгоритм, стандарт лечения.
– Врач в этом случае исключается как личность, как врачеватель.
– Нет никакого творчества, нет никакого мозга – чистая механика. Более того, пропал контакт с пациентом. Понятно, старикам никто не вернет гибкость суставов, с ними нужно просто говорить. Когда это делать? У врача программа, в которую нужно вбивать до бесконечности. У нас некоторые специалисты звезд с неба не хватают, тяжелых пациентов не лечат, но своим отношением к ним, вовлеченностью подкупают. К ним идут, и результаты лечения у них хорошие.
Кадры решают всё
– Почему кадровый голод никак не можем утолить?
– Ходим по замкнутому кругу. Привлекаем специалистов из других регионов. Они два года отработали, научились, вернули часть выплат и обратно, домой. На юге с полученным опытом и знаниями больше заработают. Пока наши дети не будут поступать в медвузы и возвращаться домой, ничего не изменится.
Еще мы стали меркантильны. Может, я не прав, но, когда мы приходили, знали, что в течение двух лет получим квартиру, через пять заработаем на машину, потом на дачу, потом – на море. А сегодня хотят сразу на море. При этом из десяти человек только один спрашивает, будет ли у него наставник, чтобы научиться, опыта ведь нет. Остальных интересует размер зарплаты.
Сегодня здравоохранение держится на врачах предпенсионного и пенсионного возрастов. Нет преемственности. В 90-х потеряли такую службу, как лор. В Рудном на 130 тысяч человек два лор-врача. На операции приходится ехать в Костанай. Там один доктор, и он тоже не железный. Чуть не похоронили глазную службу. Теперь тихонько хороним гинекологическую, отдав все на откуп частникам.
Меньше проблем
– Многие врачи и уходят в частную медицину.
– Наша система выталкивает их. Когда нам говорили, что на Западе 20% времени врач проводит в судах, удивлялись. Скоро к этому же придем. Не выполнил пункт из протокола диагностики и лечения, потому что оборудования нет или физически это сделать невозможно, проверяющие зацепятся. Хотя к общему лечению вопросов нет. В этом случае пишут, что жалоба частично обоснована и не повлияла на исход лечения. Но в суде считают: нарушению место есть. Штраф. А у врача нет миллионов. Вот он раз сходит в суд, второй, потом скажет, а зачем мне это надо, и откроет свой частный кабинет. Будет консультировать. Ответственности меньше.
В советское время было три пункта, за которые наступала уголовная ответственность: оставление в опасности, ненадлежащее исполнение и врачебная ошибка. Сегодня на врача по любому поводу можно подать в суд. Главное, быть напористее.
Хотим расти!
– Рудненская больница старается шагать в ногу с новыми технологиями, это заметно.
– Все упирается только в желание врачей. Если человек придет и скажет: «Хочу учиться», администрация больницы не будет против. Поддержим. У нас заключен меморандум с больницей управделами Президента. Не было в Рудном врачей-аритмологов, к нам периодически приезжал из Астаны специалист. В выходные оперировал. Наши у него учились. Теперь сами можем оперировать. Нравится мне, что в каждом отделении нашей больницы есть специалисты целеустремленные, влюбленные в свое дело.
– Планируете новые операции внедрять?
– Хотелось бы, но наша система слишком зарегламентирована. Чтобы улучшить медпомощь пациентам с инсультами, инфарктами, требуется уже нейронавигационная система. ССГПО согласилось в рамках меморандума его приобрести. Но, оказалось, нужно получить заключение о необходимости такого оборудования в Национальном центре экспертизы. И там мы получили отказ. Не положено. Почему – непонятно. Нигде не указано, какие нужны параметры для его получения. А чтобы приобрести, к примеру, расширенный комбайн для разных безболезненных для пациента манипуляций, нам в год нужно делать свыше тысячи колоноскопий. Только тогда дадут разрешение на его покупку. А как их делать, если еще оборудования нет? Абсурд!
Как развиваться? Мы большая многопрофильная больница, одна из крупнейших в области, хотим расти. Не дают. Регламентация некоторых вопросов – тормоз для системы здравоохранения.
– А еще нужно учесть амортизацию медоборудования, госзакупки.
– Ангиограф ставили в 2014-м, пора новый покупать. Один КТ часто ломается. Чтобы купить деталь для ремонта, надо выставить на тендер – это 30 дней, заключить договор – 15 суток, плюс 120 дней на поставку. Посчитайте, когда КТ отремонтируем? А если конкурс не состоялся, начинай сначала.
Все боятся, что главврачи воруют. Это не так. Был случай, когда главврачу объявили выговор за то, что он оказался рачительным хозяином. Запорная арматура в больнице сломалась и стала топить больницу. Главврач не стал ждать госзакупок, сам купил деталь и спас больницу. Форс-мажор, но по букве закона нарушение. Хорошо, что с работы не сняли. Система госзакупок загнала руководителей в тупик. Налево пойдешь – коррупция, направо – нарушение.
– Трудно сегодня руководить больницей. Не жалеете о принятом решении?
– Я себе не представляю жизнь без больницы. Не жалею ни одного дня, что стал врачом. Единственное печалит: сегодняшние возможности медицины да пораньше, было бы больше замечательных врачей...
