Известный в Костанае конферансье, артист разговорного жанра, общественный деятель этот Новый год проведет тихо, на берегу Волги. Без корпоративов и утренников.
Верю – не верю
«КН» поговорили с Вячеславом Авдеевым за два часа до его отъезда в Самару.
– Бешеного Нового года не предусмотрено. Все реже и реже веду подобные вещи. Еду к братьям, давно не виделись.
– Наверное, уже и надоело порядком работать в Новый год?
– Если посчитать – то давно-давно стал Дедом Морозом. Впервые надел бороду еще юношей, перед армией. После окончания автодорожного техникума немножко работал в ДК «Текстильщик». И так как я молодой, по хорошей традиции мне сказали: «Вот и будешь париться все детские утренники».
Ушел в армию, в 1984 году вернулся и опять пришел в ДК «Текстильщик». Но теперь я уже сам хотел играть Деда Мороза. За два года так надоела серо-зеленая жизнь в ГСВГ (группа советских войск в Германии. – Прим. ред.). А здесь КСК уже разросся, в ДК «Текстильщик» каждый день по четыре-пять утренников: табурет, стихи, подарки, дедушку за бороду – настоящая или нет? Весело! Те детки выросли давно. Может, уже и сами дедушки.
– Наверняка давно не верят в Деда Мороза...
– Знаете, мне очень нравится, когда дети верят в Деда Мороза. Расскажу случай. Один мой друг, он уехал в Германию, а тогда жил в поселке Мичурино. Как-то говорит: «Слав, у меня дети 10-11 лет, дочка и сын. Уже взрослеют, перестают верить в Деда Мороза». А у него была традиция, подарки прятал у себя в огороде – под яблоню, грушу. На следующее утро друг говорил детям: «Вот вы спали, а ночью Дед Мороз приходил, оставил вам подарки». Они, конечно, тут же бежали в сад. Но со временем стали спрашивать: «А что они такие сухие и чистые? Подозрительно». В общем, физика уже стала закрадываться к ним в голову. В конце концов они сказали: «Все, мы эту ночь не спим, ждем Деда Мороза».
Мы с супругой знакомы почти с детства, по Дворцу пионеров и вместе потом в сфере культуры работали. В том числе снегурили и дедморозили. И вот ночью во всем одеянии шагаем по сугробам, лезем через заборы, чтобы положить под дерево подарки. Вывалялись в снегу, мокрые, но ведь знаем, что дети смотрят. Надо идти степенно, как полагается. Они увидели, давай бежать на улицу: «Дед Мороз! Дед Мороз!» А отец им: «Нет-нет, испугаете и больше он не придет». Они опять к окну. А мы, как разбойники в мультфильме про Карлсона, крадемся обратно. Устали, но изображать благородную поступь ведь надо. В сугробах это не очень-то легко, а через забор перелазить во всем одеянии и вовсе не простая задача. В итоге я зацепился за какой-то гвоздь и не очень-то благообразно, задрав ноги, свалился на другую сторону. Благо было темно и деревья помешали детям увидеть мои акробатические трюки. Хохотали потом в гараже, на всю жизнь запомнилось. А дети... дети дремали по очереди, до утра сидели и ждали, когда же можно побежать и забрать подарки. Вот такое воспоминание приятное. Сказка – это ведь что-то хорошее из детской души.
(Вячеслав Александрович не шутит про детей. Он стоял у истоков известного детского фестиваля «Золотой микрофон» и много лет курировал его. – Прим. ред.)
Я филосОф
– Таких новогодних историй у вас, наверное, много накопилось?
– Молодыми жили в малосемейном общежитии. Соседка с моей женой общалась. Спрашивает в новогоднюю ночь: «Вы же артисты? Видела, ходили в костюмах – приходите, поздравьте моего ребенка». Оделись, сходили к ней. Она – деньги. «Какие деньги? Мы же соседи». Только я начал бороду отцеплять, появляются другие соседи: «Пойдете к нам». И мы полночи ходили по всем пяти этажам с толпой родителей, которые ругались между собой – куда сначала, куда потом.
Это была такая артистическая популярность – на разрыв. Мы всем были нужны. Пик карьеры (смеется). Когда стали чуть повзрослее, капитализм наступил, начали работать в ресторанах. Но никогда не ездили по квартирам. Это мрак: «не пить – побьют, а пить – умрешь». Я против этого всегда выступал. Я не чужд, чтобы рюмочку поднять и с друзьями посидеть, футбол посмотреть с пивом. Как говорил Жванецкий, алкоголь в малых дозах безвреден в любом количестве. Но в Новый год этот афоризм становится опасным. Нередко на корпоративах наблюдал, как человек напьется и ведет себя неадекватно. Но самое интересное, что приходил-то он на вечер с хорошим, добрым настроением. Новый год же. Нет, он заливает вишню. Так не надо встречать год. Вообще, по большому счету это ведь семейный, домашний праздник. Среди традиционных общенародных – единственный, особенно домашний.
– И самый главный. Странно, каждый новый год приближает человека к его закату. Но все же это самый радостный праздник. Вы ведь философ по большому счету и прячете за шутками что-то серьезное?
– Какой я философ? Я филосОф (смеется).
Дело
– Последние годы как-то не радуют. Пандемия, войны – каждый год что-то происходит. Принято желать и мечтать в Новый год. Ваши желания часто сбываются?
– Во-первых, мечты потому и мечты. Знаете, если бы у каждого и каждые мечты сбывались, такой бы апокалипсис наступил на земле, а человек бы от тоски умер. В детстве у меня была мандаринка, может быть даже одна, яблочко, лишняя конфетка – вкуснее ничего не ел, кажется. А если бы этих мандаринок был полный кузов грузовика, я бы и не вспомнил сейчас.
Традиционное человеческое желание – было плохо, станет лучше. Все пожелания в этот праздник связаны с ожиданием нового. Нового и обязательно счастливого. А как сложится, так сложится. Вот, к примеру, знакомишься с человеком. Его зовут Карл. Что надо сказать по правилам этикета? «Очень приятно!» Это уже другой вопрос, как сложатся ваши отношения потом, удачно или нет. Но вначале нужно проявить вежливость: «Очень приятно, 2024-й Дракон. Меня зовут Вячеслав»! И вообще – не мечтать нужно, а действовать.
– Вы что-то сделали особенное в уходящем году?
– Ездил на могилу деда. Он погиб под Смоленском во время войны. Много лет искал эту могилу, нашел. Летом собрались, доехали с родным братом до Самары. Там сели на машину с двоюродными братьями и поехали. Нашли место, где дед погиб, я нашел историю, как он погиб.
Нашли место первого захоронения, потом место перезахоронения. Деревня Воронцово Духовщинского района Смоленской области. Вот там под номером 3 в братской могиле на 1700 человек старший сержант Авдеев и лежит. Привезли цветы. Посидели, рюмочку выпили, рюмочку с хлебушком поставили. Сделали все как надо. Хорошо ехали с братьями, давно друг друга не видели. Все понемногу переходят в пенсионный возраст. Времени свободного стало больше. Вот они и говорят – приезжай к нам на Новый год, вместе погуляем. Я такой человек – живой. Как говорил мой друг – я за любой кипиш, кроме голодовки.
– А на этот год какое-то большое дело ждет вас?
– Доча моя подросла и как-то пришла к нам, говорил: «Родители, дайте денег до Берлина долететь...» Она у нас певица, думали, что на фестиваль. «Нет, жить». Поехала, прошел годик. Фото прислала, познакомилась с парнем, который уже 22 года живет в Германии. Со старинным немецким именем Никита. Она пела в русском ресторане, он ей как-то цветочек подарил, начал приходить на ее выступления. Поженились, а когда дочь была в положении, уговорила Никиту уехать из Берлина на юг. В положении ведь, уже могла шантажировать (смеется).
Так они переехали в город у озера Бодензее на границе Австрии, Лихтенштейна и Швейцарии. И зятю хорошо, он инженер-робототехник, работает в инжиниринговой компании. Постоянно в командировках, и вот сегодня в Австрии, завтра в Швейцарии, потом в Германии. И бабуля, моя супруга, улетела туда, живет километрах в пяти от дочи. Родилась внучка, настоящая немка. Была Шик, стала Кролль. Родилась 18 мая, и назвали ее Майя, как пчелку. Уже пять лет ей, а видел я ее только по «Скайпу». Пора уже и потрогать, и покачать ее... Что еще... передавайте привет костанайцам. Хочу пожелать самого главного – здравого смысла. Ну и, конечно, с Новым годом всех, с новым счастьем!
