Время не щадит никого. Кишевший торговцами и ремесленниками Акыртас, стоявший на Сырдарьинском отрезке Великого шелкового пути, сейчас интересен только археологам. Когда-нибудь под красными песками заброшенных бокситовых карьеров найдут и наш Аркалык – город моей журналистской молодости. Возможно, через тысячу лет на его месте тоже окажутся археологи, и его, как и городище Акыртас, внесут в культурное наследие ЮНЕСКО.
О достопримечательностях
Какой объект пытливые археологи найдут первым? Наверное, нынешнюю тюрьму, именуемую учреждением №41. Она была построена в 1988 году из хорошего бетона и стальных прутьев. Нынешний Аркалык ужался к центру, внешне поник, сдавленный кольцом заброшенных пятиэтажек, а тюрьме хоть бы хны. В народе ее кличут «зоной мясников». Она известна в стране, как самое закрытое учреждение. Здесь самые отъявленные террористы, педофилы, убийцы.
Все остальное в силу исторических и объективных причин изменилось. Мало кто помнит, что здесь было начато строительство авиамоторного завода. Был мощный мясокомбинат. Отсюда летали самолеты на Москву, Ленинград, АлмаАту, а что до Кустаная, так это вообще час лета и билет за 15 рублей.
Неизменным здесь остается только вечный ветер, сдувающий с карьерных отвалов вездесущую красноватую пыль. Зимой к ветру добавляется снег, и оттого город промораживается до костей. Летом жарища, будто живешь в духовке с запекающимся гусем.
Один из лучших городов моей жизни.
О чём не писали
Любые события ценны людьми. Мне повезло встретить уникальных. Прежде всего, по профессиональному признаку. В разрезе города их было немного, и все они были сосредоточены в редакции областной газеты «Тургайская новь». Область, соответственно, тоже называлась Тургайской.
В редакции не было ни одного коренного взрослого жителя Аркалыка, поскольку и в нем самом вряд ли бы нашлись таковые. Кроме, конечно, младенцев и подростков: к моему приезду сюда в 1977 году городу было всего двенадцать лет. Самой области – неполные семь.
Все, что должно было называться областным центром, формировалось методом огромной авральной стройки. О ней с восторгом писали центральные газеты СССР. Ее показывали по ТВ. В них не было только того, что я и мои коллеги видели каждый день.
Из Родины, крохотного близлежащего совхоза, возили заключенных – вереница из пяти-шести дощатых фур каждое утро развозила по объектам рабсилу. Вечером, поднимая столбы ржавой пыли, назад. Сила эта вскоре возвела кинотеатр, на фоне которого снимался комсомольский актив, утверждавший, будто новостройка выросла исключительно хлопотами молодых строителей коммунизма.
Я жил по ул. Маясовой, 7. Рядом возводилась с нуля такая же пятиэтажка. Ее окружала колючая проволока и вышки с охраной. До того как получить на Маясовой квартиру, я полгода жил в общежитии номер 16, что смотрелось фасадом прямо в фасад обкома партии. Общага слыла тем, что в ней размещался исключительно контингент условно освобожденных. Кого там только не было: от бандеровцев, с длинной лагерной биографией, до домашних бузотеров, по пьянке пырнувших ножичком таких же забулдыг. Внизу располагалась комендатура, зорко фильтрующая жильцов на степень трезвости и христианской морали.
Таланты и последствия
Наша редакция, с точки зрения социалистической идеологии, была тоже не идеальной. Мой коллега по «Тургайской нови» Алексей Цветков, вскорости сменивший страну и газету на место обозревателя радио Свобода, в одной из передач, посвященных пребыванию в Аркалыке, так обрисовал зарождение города: «Если трезво оценивать, впечатления жутковатые». В эмиграции Алексей окончил аспирантуру факультета славистики Мичиганского университета (США), получил диплом доктора PhD по русской литературе.
Руководил редакцией Анатолий Васильевич Баранник, павлодарец с лицом Ричарда Гира и такой же голливудской статью. Его анфас был помещен на обложку всесоюзного журнала «Огонек». Когда поднявшись к нему в кабинет на пятый этаж, я протянул папку с моими публикациями, он коротко бросил: «Не надо. Я тебя принимаю. Посмотрим, каков ты в деле». Ему ничего не стоило починить на глазах у всех каблук сотудницы. Руки и мозги у него работали синхронно. Редкая для интеллектуала особенность.
Отдел промышленности возглавлял Александр Павлов, тоже павлодарец. Элегантный, начитанный, всегда отутюженный, он приходил в редакцию ни свет ни заря, попутно прихватив у кавказца Гоги, державшего разливочный цех, бутылку самопального портвейна. К девяти утра, началу редакционной планерки, Павлов выдавал в номер полноценный обзор аркалыкских промышленных событий, где бы они не происходили – на линиях высоковольтных передач, в бокситовых карьерах, на стройплощадках и руководящих верхах. К обеду Павлов исчезал. Мавр сделал свое дело... Он спился буквально за полтора года.
Виктору Чужинову был отдан сельхозотдел. Его умению выстраивать связи мог бы позавидовать как Дон Корлеоне, так и любой легальный советский мегадиректор. В редакции не было машины – журналисты ездили в командировки на рейсовых автобусах, но только не мы, сельхоотделовцы: газоновский вездеход, числившийся за каким-то совхозом, был в полном распоряжении Виктора Игнатьевича. Он мог достать все: дефицитные мохеровые шарфы, дубленки... Что уж говорить об апельсинах среди лютой зимы. Нам, журналистам, было на нее начхать: мы были первыми в регионе по оперативности информационных материалов. Не было препятствий, которые бы нам помешали.
Кустанайскую прослойку редакции, кроме меня, составляли молоденькая Галина Ким, свободно владеющий английским языком Станислав Малоземов. Другие ребята были с юга Казахстана, из городов России. Нам нравилось участвовать в истории Аркалыка, добывающего в рамках огромного СССР двадцать процентов сырья для аллюминия.
Рай – скучное место
А потом все кончилось. Мы разъехались в 1980 году после смерти Анатолия Васильевича Баранника. Он умер во сне. Стаса Малоземова приняли замредактора в республиканский сатирический журнал «Шмель» (Алма-Ата), Галина Ким уехала в столичный КазТАГ, я вернулся в кустанайский «Ленинский путь». Потому что из прежней «Тургайской нови» очень быстро выветрился дух творческой свободы. Без него немыслима хорошая журналистика. Впрочем, только ли она?
Мы часто говорим, что самый главный капитал в любом деле – это люди. Неважно в какой сфере деятельности. Толковых мастеров в общей массе не так много, как видится. Искусство собрать их воедино дано не каждому. Рассматривая свой личный опыт Аркалыка, могу сказать, что он состоялся случайно. Нас никто не экзаменовал: брали по таланту, увольняли по необходимости. На пропускном пункте в рай у многих из нас были бы проблемы. Я был дружен в степном Аркалыке с офицером с орденами на черном кителе, которого уволили из флота только потому, что он полюбил чужую жену. Она уехала вместе с ним. Они ютились в ведомственной каморке ЖЭКа. И работали дворниками. Когда мне бывало не очень, я всегда вспоминал их умение находить в себе и окружающих людях нечто такое, что позволяло выбраться на свет из самой черной прорухи...
Вот такой он, мой Аркалык
