Настойчивый стук в двери. Открываю. На площадке капитан полиции с развернутым удостоверением. Это уже третий полицейский за месяц.
Первые двое были молодыми, этот постарше. Но все трое рассказывали мне, как сейчас изворотливые мошенники обманывают граждан. В основном по телефону. Вот и теперь, оказывается, моего соседа сверху «обули». На лексиконе воров – обокрали. Стало быть, граждане, проводим массовую профилактику. Бдим.
Крепость ли?
Мне кажется в этой нехитрой схеме есть только один плюс: он подобен механическим часам. Когда их заводишь, они идут. Снял за ненадобностью, положил на полку – механизм встал. Так и мы, те самые граждане, без постоянного завода/напоминания о существовании преступников засыпаем.
В принципе, это нормально: нельзя жить в состоянии постоянного стресса, ожидания опасности, невроза. А как быть? Искать в собственной двери ниточку или спичку, которую оставляют варяги на предмет проверки вашего отсутствия в жилище? Ставить бронебойную дверь с банковским шифром? Обвешивать квартиру и все подступы к ней камерами? Безусловно, все это укрепит вас в сознании, что отныне ваш дом – крепость. А теперь, вспомнив историю, в частности, и криминальную, скажите мне: какую крепость вообще никто и никогда не брал?
Беру с поличным
Исхожу из личного опыта. Грешен: в ангельском возрасте вместе с такими же корешами «бомбил» совхозный яблочный сад. Всю остальную взрослую жизнь «бомбили» меня: на рынке – обвешивая, знакомые – на обещаниях вернуть долги, родина – на призывах вложить деньги в сберегательные закрома... Единственный, кто не обманул меня в тревожных ожиданиях – уголовный розыск.
Чудным летним утром какого-то запредельно далекого уже года, во дворе нашей пятиэтажки я чинил машину: ночью вернулся из командировки, выспался, 11 утра. Народ, включая мое семейство, кто где – на фабриках и заводах, в школах и учреждениях. Сделал дело, поднимаюсь к себе на этаж. Бац – входная дверь незаперта. Первая мысль, хотя и очень слабая, ребенок вернулся из школы. Вошел, окликнул, в ответ тишина. Причем какая-то натянуто зловещая, осязаемая. Видимо, нейромедиаторы у нас в голове так устроены, чутьем в обиходе мы их называем... Напрягся, прошел в зал – пусто, в спальне тоже. А в детской... В детской, прижавшись к продольной планке кровати, затаился человек...
Он был высок, худощав и молод, лет 19, не больше. Я вытащил его на лестничную площадку и, удерживая, позвонил в дверь соседке. Пенсионерка Ярославна, увидев нас в какой-то неестественной для нормальных людей скрюченности, заулыбалась. После она скажет, что приняла нас за слегка поддатых друзей. Минуте на третьей моих требований дать мне длинное полотенце, она, наконец, тронулась и принесла рушник вышиванный. Им я скрутил гостя, что дало мне возможность вернуться в квартиру и оттуда позвонить на 02. Мобильников тогда еще не было.
Уголовный розыск встретил моего незваного гостя радостным воскликом: «О, снова ты, Желтоглазый?!»
Потом был суд. Я сидел в числе статусных потерпевших: директора универмага, заведующего оптовой базой, дамы без определенного рода занятий, но разодетой в меха. В этой когорте я выглядел нищим: подсудимый взял у меня только пачку новых носков. Других ценных матсредств в семье просто не было.
Лезу в окно
Проходит четверть века. После двухдневной отлучки возвращаюсь на новую квартиру. Ключ в скважину – не работает. Дергаю дверь – заперта изнутри. Мысль о неверной жене или застигнутом врасплох любовнике не прокатывает: живу один. Выхожу во двор, обозреваю этаж, и опять – бац! – кухонное окно приоткрыто. Вызываю участкового. Приходит с папкой, осанистый, советует взобраться мне на подъездный козырек, оттуда по газовой трубе в окно. Лезу. Вползаю. В квартире легкий разгром: тумбочки открыты, пшено из банки на полу, ноутбука нет, телевизор в коридоре, засов на месте. Затем появляются органы, все засыпают фиолетовой краской – берут отпечатки пальцев. Жуткая химоза, я потом с месяц ее отмывал.
Злоумышленника взяли с поличным через пару месяцев на квартире у его подруги. В июле 2014 года за подписью городского прокурора рождается на свет обвинительное заключение по уголовному делу №143910031-1363. Обвиняемый Борис Витальевич Птицын (фамилию я изменил, возможно, по прошествии времени человек встал на путь исправления) обокрал методом проникновения 11 собственников квартир. Греб все: часы, ноутбуки, золото, фотоаппаратуру, шмотки, десятки тысяч долларов и миллионы тенге. Опыта у 27-летнего рецидивиста, прибывшего к нам из Петропавловска с несколькими судимостями вплоть до строгого режима, было не занимать. Мою фотоаппаратуру он сдал в ломбард.
Технология краж
На суде обладатель птичьего погоняла (погоняло – кличка) выглядел по меньшей мере лектором из советского общества «Знание». Отнюдь не богатырского сложения, он в деталях и не без удовольствия рассказывал собравшимся, как легко вскрыть пластмассовое окно, как проверить, есть ли кто в доме, и что представляют собой решетки на окнах. «Да ничего не представляют! Легкой монтировкой дюбеля отлетают на раз». Вот вам образец его признания из уголовного дела.
«В три часа ночи, зайдя в комнату, посветил фонариком от зажигалки. Увидел спящего мужчину. Тот не проснулся. Я прикрыл дверь. Направился в другую комнату. На тумбочке лежали 400 долларов и портфель. Из портфеля достал 40 тысяч тенге и газовый пистолет. При выходе из кухни забрал ноутбук. Вышел из квартиры тем же путем, каким и вошел – через окно первого этажа».
Работал мастер криминального бизнеса ударно: однажды за сутки совершил сразу две кражи: одну квартиру ограбил на пятом этаже, вторую – на третьем. Как и предыдущие кражи – исключительно в центре Костаная. Все тем же излюбленным способом: вечером – спичку в косяк двери, ночью – звонок в дверь. Затем, убедившись, что жилье свободно, подбором ключей открывал вход.
Я спросил его, почему он не взял мой телевизор, оставив его в прихожке. «Блин, да он такой большой, что одному внапряг было тащить». Эстет: из допроса ясно, как он нежно тратил краденое – кушал мороженое, покупал жвачки, подруге приносил всяческие деликатесные вкусняшки. Она, кстати, на суде честнопречестно клялась, что об уголовном происхождении внезапно свалившихся материальных благ даже не догадывалась. Хотя, когда брали Птицына, при обыске в ее жилище были изъяты 26 тысяч долларов, полтора миллиона тенге, три банковские карты, ноутбук, игровые приставки... И столь же честно призналась, что несколько раз по просьбе сердечного друга сдавала в ломбард разное барахлишко.
Мой материальный ущерб, зафиксированный в прокурорском постановлении, составил 669260 тенге. Ровно столько вытянула фотоаппаратура с набором объективов. На суде обвиняемый практически признал все вменяемые ему иски. Его отправили за решетку на очередные семь лет строгого режима.
По идее, он должен был освободиться где-то в 2021 году. Единственное, что мне напомнило о той криминальной ситуации, это письмо-извещение из учреждения УК-161/2 о переводе мне 713 тенге в счет возмещения исковой суммы. Случилось это в ноябре 2016 года. С тех пор никаких сведений о криминале и его последствиях мне неизвестно.
Резюме: в мире мало что изменилось с тех пор, как появились Адам и Ева. Запретный плод все еще актуален для шаловливых ручек...
