Я люблю деньги. И когда Дмитрий СТАРОКОЖЕВ сделал меня богаче на 29 копеек россыпью, я вместе с алчностью испытал искусствоведческий шок.
Во-первых, деньги, неотмытые еще от пыли веков, перенесли меня в эпоху махрового царизма. Во-вторых, в той эпохе середины 18-го столетия я бы на эту медно-серебряную мелочь съел стограммовую шоколадку (15 копеек) и кусок осетрины (8 копеек). На оставшиеся шесть копеек мне бы дали ведро помидоров и полные карманы семечек. Это вам не то что сейчас вернуться с Зеленого рынка...
Золото партии
Моему герою 38 лет. Рожден в Карабалыке. Высокий, крупного телосложения, он большой дока в электричестве, камерах видеонаблюдения и прочих электронных штуках. При размере кулаков с боксерскую грушу, он как-то по детски застенчив, словно боится вас неосторожно задеть. Образование поэтапное, вдумчивое – профтехучилище, колледж, институт. Вот дал бог талант – Дмитрий Михайлович в два счета мне объяснил, почему, когда я на пару суток отключаю дом от электричества, счетчик, тем не менее накручивает мне платежку... Еще он рассказывал про электромагнитные волны, которые очень много чего сканируют под землей. К волнам, главное, еще и лопату.
При своей колоссальной занятости, жене и двух детишках, он года три все копает и копает в связке с металлоискателем, лопатой и парой соратников по увлечению. Законом не запрещено. Можно даже приобрести лицензию и заняться добычей золота. Встал на речке Тогузак с ситечком и намывай себе на хлебушек с маслом. Но у Дмитрия он и без того есть. Главное, что сверх того: россыпь замочков от купеческих комодов, пуговицы, сошник из сибирских Демидовских заводов, крестики, наконечники стрел, монисто, ложки с загадочными иероглифами и даже счетный жетон Людовика XVI. Разглядывая его я почувствовал себя Шлиманом, археологом-самоучкой, открывшим миру сокровища античной Трои: откуда в наших номадческих далях конца XVIII века изделие казненного короля Франции? Переписка в Гугле остановилась на версии, что российские купцы завозили купленные по дешевке импортные жетончики для татар, хантов, манси, селькупов – больших любителей металлических украшений.
Вот так часами сидеть за столом и перебирать медные и серебряные монеты вперемежку с домашней утварью XVII-XIX веков, это словно перенестись на два века в прошлое. В музее так не дадут. А здесь – запросто. Держишь в пальцах брошь с тончайшей металлической вязью и в голове слом: как они там, древние, без газа, света и полетов в космос умели с филигранной изящностью делать свою работу? Навесной замочек с мизинец и микроскопическим ключом: они что, двести лет назад лазером его выпиливали? Кстати, а как насчет кладов, Дмитрий Михайлович? Настоящих, чтоб кубышки с изумрудами и сундуки с пиастрами, с золотом партии. Попадались? У нас даже закон приветствует такое деяние: найдешь – половина тебе, половина государству.
– Было дело, – говорит мне Дима, – пуговицу позолоченную нашел. Но я ее подарил одному хорошему человеку. Вот вам что нравится из моей коллекции? Берите.
Я понял, что карабалыкскому поисковику разговоры о коммерческом содержании находок безынтересны. Думаю, найди Дмитрий Михайлович ожерелье Клеопатры, он, скорее всего, испытает невероятную радость поискового бытия, чем возможность на вырученные деньги купить лотерейный билет и выиграть потом автомобиль «Запорожец». Роль Шефа в «Бриллиантовой руке» – не его амплуа.
Хватит на всех
В целом картина поиска сокровищ с участием Дмитрия Михайловича выглядит так. По моим представлениям, он исходил Карабалыкский район вдоль и поперек. По его же убеждению – не более трех процентов. Это не по дорогам, это в основном по вязким чашам высохших озер, зарослям камыша, местам бывших деревень и кочевок – так называемых зимников, где кочевники останавливались пережить полгода метелей и морозов. Как все это находить? «Тут вопрос, как в рыбалке: больше надейся на интуицию, случай, чем на некое мастерство». И все же коекакая системность присутствует: Дмитрий показывает мне спутниковый снимок территории, на которой им, Дмитрием, обозначены вероятные места поисков древностей. Сюда, безусловно, не относятся курганы, другие захоронения: это харам, табу, запрет. Даже дарить найденные кольца Дмитрий Михайлович не советует: никто не отменял поверье, будто чужое может передать плохую энергетику...
Однако вопрос: недра, скрывающие царские ассигнации и серебряные монетки из монисто прошлых красавиц, насколько их еще хватит? «Я вам скажу так: из Костаная поисковики уже лет двадцать копают вокруг Терентьевки, Надеждинки, Аккудука... И столько же времени еще будут копать и находить. Надо понимать, что все то, что мы находим, исторической ценности не имеет – монет, пряжек, крестиков предыдущими поколениями было изготовлено немереное количество. Это, скорее, радость для нумизматов, для краеведов. Когда я своему сыну рассказываю о том, что наличие всех находок свидетельствует об экономической и бытовой активности нашего района столетней и более давности, я сам словно читаю новую книгу». В сжатом виде рассказ Дмитрия наводит меня на сходную мысль: люди сообща находили удобство в том, чтобы перенимать друг у друга не только жетоны и казаны, но и селиться в местах обетованных – у озер, полных рыбы, у торговых путей, полных иноземцев и их ремесел, преданий давних, обычаев, устоев...
Фальшивые бриллианты
Я уезжал от Старокожева с мыслью купить средненькой способности металлоискатель и потом сходить с этим электромагнитным устройством на городской пляж, где в прошлом году посеял часы «Роллекс», за триста баксов купленные у таиландского уличного пройдохи. Швейцарского у «Роллекса» было только название, но уж больно красиво они сверкали фальшивыми бриллиантами. Дмитрий Михайлович мой пыл остудил короткой фразой из собственного опыта: «Металлоискатель одинаково ровно реагирует на золото, пивные банки и кольца от консервов. На пляже вы найдете тысячи таких банок. Это все равно, что купить лицензию и с решетом намывать золото в лиманах реки Тобол».
Старокожев прав. Дело мое безнадежное. Однако в любом поиске, как в детективном романе, важен процесс, а не финал...
