23 июня свой профессиональный праздник отметят стражи порядка. К дате мы приурочили разговор с капитаном полиции Гульжанат ШАЯХМЕТОВОЙ.
Она училась в Костанайской Академии МВД РК. Был опыт работы оператором «102». Трудилась в миграционной службе УП г. Рудного. В 2022 году стала инспектором группы ювенальной полиции, а потом инспектором видеонаблюдения в центре оперативного управления. С января этого года Гульжанат Шарифжановна – старший инспектор подразделения по защите женщин от насилия.
Что ждёт впереди...
– О бытовом насилии в своей семье говорят немногие. Какова статистика преступлений в отношении женщин в нашей области? И есть ли статистика о тех, что замалчивает?
– С начала года в отношении женщин совершено десять преступлений. В прошлом году столько же за пять месяцев. Наши меры профилактики – вынесение защитных предписаний, когда человеку запрещено вступать в какой-либо контакт, преследовать, звонить жертве. Таких предписаний на сегодня 3947 по области, они действуют месяц. Также суд выносит особые требования по поведению. Например, не употреблять спиртные напитки, наркотические вещества. Если нарушают – штраф. Бывают запреты на приближение.
Статистики фактов бытового насилия, о которых не сообщают, нет. Если звонок поступает, что, например, супруг дебоширит, сотрудники приезжают и обязаны составить протокол по 73-й статье. В этом году 2239 таких протоколов. Могут даже соседи пожаловаться.
Я веду лекции в академии, школах. Когда рассказываешь взрослым о мерах профилактики, о жесте просьбы о помощи, многие хихикают. Но при этом я понимаю, что процентов 20 из них подвергаются бытовому насилию, но не говорят об этом.
– 16 июня вступил в силу закон, который ужесточил наказание за бытовое насилие. Как это может помочь жертвам?
– В первую очередь, я считаю очень важным, что побои и легкий вред здоровью криминализировали, теперь это уголовный проступок или преступление – в зависимости от тяжести. Наказание станет строже. Побои – это любые ссадины и отметины на теле. Если остались следы, нужно их сфотографировать, чтобы предъявить в суде. Я смотрела интервью с адвокатом по делу Бишимбаева – Жанной Уразбаховой. Она тоже говорила, что обязательно нужно фиксировать любые следы. Конечно, нужно пройти и судебно-медицинскую экспертизу, чтобы определить степень тяжести.
Еще один важный момент: теперь суды могут принудить агрессора к получению психологической помощи – научиться управлять гневом, запретить контакт или проживание с ним, даже если квартира принадлежит агрессору.
– За защитой от агрессора, как принято считать, обращаются в основном женщины. Но ведь мужчины тоже становятся жертвами...
– Полицейский любого направления обязан оказать помощь любому человеку, который обратился. Бывают жертвы мужчины, конечно. В кризисный центр в Рудном в прошлом году был помещен мужчина. Он обратился как жертва бытового насилия. Просто у нас такой менталитет – не принято, что мужчины могут страдать. Хотя по статистике преступлений, совершенных женщинами в отношении мужчин, очень много именно убийств. Они бьют сковородкой, ножом... В ходе распития спиртных напитков. Женщины очень часто выступают именно преступниками. Это семейные скандалы, и 90% – на фоне алкогольного опьянения.
НЕ молчать
– Вы работали оператором «102». Есть ли регламент, через какое время после звонка в полицию должен приезжать патруль?
– Всегда говорю: когда звоните в полицию, в первую очередь называйте свой адрес. Да, мы можем отследить по GPS, но это тоже время. Да, все звонки делятся по уровням важности и срочности. Самые срочные отрабатываются в течение пяти-семи минут.
– Как после последних событий обстоят дела с выявлением преступлений, связанных с бытовым насилием? Стали ли жертвы более охотно говорить о своих проблемах?
– Те, кто реально подвергаются насилию, раньше в основном молчали. Мне кажется, мы сделали большой шаг в профилактике и предотвращении бытового насилия после резонанса с Салтанат Нукеновой. Хотя и раньше были преступления гораздо хуже и более жестокие, но они не обретали такого масштаба. Сейчас сообщают более охотно, и пытаются решить проблему, когда она еще не обрела необратимый характер.
Насилие бывает не только физическим. В основном подвергаются психологическому, экономическому. Когда муж не разрешает жене работать, не дает деньги. Наш кризисный центр в этом плане очень лоялен. Была жертва, у которой муж психологически задевал ее сына. И ее приняли в центр.
Наши сотрудники часто просят больше тренингов по психологии. Мы же разговариваем с жертвами, сочувствуем им. И я всегда прошу, чтобы нам давали возможность изучить психологические аспекты. Если бы у нас была такая квалификация, мы смогли бы больше дать женщинам. Знали бы, как преподнести информацию, какие вопросы правильнее задать, чтобы жертва раскрылась. Многие из них говорят, мол, да, он меня избил, но там я была виновата. У меня были две такие женщины, которые оправдывали тирана. Таким людям нужна психологическая помощь. Надо прорабатывать эти моменты.
В насилии никогда не виновата жертва. Она, возможно, может повлиять на ситуацию в какой-то момент. Есть и те, кто могут спровоцировать. Но в основном обращаются совсем не те люди, которые выводят на конфликт. Это женщины, которых истязали, они не могут быть в этом виноваты. Но оправдывают своих тиранов и возвращаются к ним. Абьюзеры психологически сильнее, они давят. Говорят: «Зачем ты выносишь сор из избы, ты что, хочешь, чтобы дети росли без отца?». Это жесткий газлайтинг (манипуляция. – Прим. ред.), и очень сложно научиться ему не поддаваться.
Как на практике?
– Недавно в Костанае вынесли приговор экс-полицейскому, который убил свою жену – она тоже работала в органах. Общественность возмутилась формулировкой одного из смягчающих обстоятельств – «аморальное поведение погибшей, которое послужило поводом для совершения уголовного преступления». А что вы об этом думаете как сотрудник правоохранительных органов и жена, мать двоих детей?
– Меня очень удивило смягчающее обстоятельство – аморальное поведение погибшей. В первый раз с таким сталкиваюсь. Таким поведением можно считать, например, если она говорила матом. Но ведь любая ссора сопровождается криками и нецензурными словами. Практически любая. Я представляю, каково ее родственникам – непонятно, в чем заключалось аморальное поведение, но люди-то думают самое худшее. И получается, как будто его оправдывают. Такая формулировка – «послужило поводом для совершения преступления». Да какое бы поведение ни было, это не повод лишать жизни человека. Можно уйти, а не убивать. Когда бытовое насилие фиксируется в семье полицейских, то на работе сразу об этом сообщают и решают дисциплинарно. В этой семье таких случаев не было. Это была образцово-показательная семья, и у него хорошая характеристика...
– Обращаются ли дети в полицию по поводу бытового насилия?
– Дети сейчас очень продвинутые. Когда я работала на 102, позвонил восьмилетний мальчик и сказал, что ребенка во дворе буллят. Туда направили патруль, полицейские провели беседу. Ребята поняли, что в любой момент могут приехать полицейские – больше так не делали. Еще был случай – звонил мальчик, который остался дома один, сказал, что ему страшно. Я была с ним на линии, пока не нашли родителей. Обращался ребенок, который сказал, что в соседней комнате папа бьет маму. Ему лет десять было. Конечно, патруль выезжает на все вызовы.
Спокойно могут и дети обращаться. Но имейте в виду, если вызов окажется ложным, то родителей оштрафуют. В любом случае поговорят с тем, кто звонил. Вызывать полицию нужно не только тогда, когда ситуация стала совсем критичной. Не ждите до последнего. Звоните.
