Если бы я писал материал о том, как сохранить активное жизнелюбие ближе к 80-ти, вероятно, я бы начал с Марии КАНЕВСКОЙ.
Невысокого роста, сухощавая, с четкой речью и широкой тональностью – от душевности бабушки до железных струнок действующего управленца, она не затеряется в толпе пожилых. Самое привлекательное в таких людях – это умение не выстраивать жестко мир под себя, а легкими, незанудливыми мазками выправлять его несовершенства...
Кошт
Если совсем просто, то Мария Михайловна глава семейного клана, объединенного в крестьянское хозяйство. Из 112 подобных фермерских хозяйств, что зарегистрированы в Севастопольском сельском округе (Сарыкольский район), оно в десятке крупных. Достаточно одного взгляда на машдвор, чтобы понять, какова у Каневских энерговооруженность: «Кировцы», полдюжины комбайнов, несколько тракторов МТЗ, погрузчики, три КамАЗа вкупе с таким же количеством ЗИЛов. Есть земля. Но самый маржинальный объект, это, безусловно, мехток и несколько складов. При любых обстоятельствах крестьяне других хозяйств везут сюда на подработку и хранение зерно.
С рабочим составом схема несколько сложнее. Я видел, как Мария Михайловна общалась с несколькими своими работниками. Земляки, севастопольцы. Это было в преддверии школьного Первого сентября. Каневская деньгами помогала нескольким семьям собрать ребятишек. Что, безусловно, не новость. Как и не стало новостью то, о чем в Севастопольском и его окрестностях знают давно: Мария Михайловна неформальный казначей местного фермерского сообщества. Никто не помнит, когда зародилась такая традиция, но действует безотказно, продуктивно. Главы крестьянских хозяйств собираются и решают, как обустроить текущий или долговременный момент сельского бытия: отремонтировать школу, отгрейдеровать дорогу или, как минувшей весной, уберечь село от паводка. Никто никого не ломает. Потому что хозяйства хозяйству рознь. Кто-то в общий котел скидывает солярку или зерно на продажу, кто-то деньги. Весь этот мирской сбор Мария Михайловна записывает в тетрадочку. Что, куда, от кого, сколько. Никаких серых схем, попытки уйти от налогов, закамуфлировать доходы. Мне это напоминает старинный общинный обычай, когда не было электронных отчетов и вездесущих налоговых мытарей, а вся бухгалтерия держалась на незыбленной вере в гранитную честность избранного миром блюстителя общественного довольствия, кошта, как говорили в старину.
Клан
Однако вернемся к рабочему составу. Во главе семейной пирамиды Мария Михайловна нынче скорее как мозговой центр, объединяющий стержень и, разумеется, как мама – педагог, наставник, нравственный коуч. Если ранжировать по служебному, то по обе стороны от нее – сын Василий и дочь Светлана. На сыне вся техническая круговерть, машинная база, на Светлане – договора, оперативка, бухгалтерия, отчеты и прочие управленческие хлопоты, в которых задействованы ее три сына: Роман, Иван, Александр. Светлана носит фамилию свекра Могилко, в далекой бытности изначально принадлежавшей Герою Социалистического Труда Ивану Сергеевичу Могилко. Он один из трех севастопольских механизаторов, удостоившихся высшей трудовой награды СССР. Младшая дочь Каневской Нелли тоже в составе учетного звена в хозяйстве. Ну что уж говорить о внучке Алене (дочери сына), работающей водителем в семейном бизнесе.
Может сложиться впечатление, что все время, которое прошло с тех пор, как родители Марии привезли ее школьницей в совхоз «Севастопольский» из Украины, прошло без сучка и задоринки. Где-то и так... Она вышла замуж после школы за любимого человека, старше ее на девять лет. «Я ходила на курсы трактористов, а он у нас преподавал», – вспоминает Каневская. Вдвоем вырастили четверых детей. Сильный дом, семья на зависть. И вот однажды муж поехал в Кустанай за техникой – он работал заведующим МТМ. По дороге в его машину врезался грузовик с пьяным водилой. Умирал мучительно. На тот момент ему было немного за тридцать... В 1998 году гибнет ее сын. Трагедия за трагедией.
По годам понятно, что было за время – перестройка, слом экономики, глухое безденежье и недающая покоя жить мысль, как жить дальше. Она нашла выход – стала потихоньку собирать остатки совхозного имущества, встраиваться в хлипкую систему новых производственных отношений, подтягивать детей. Светлане, например, работавшей учительницей, пришлось осваивать сельхознауку.
Красота
У них красивый большой дом. Банька, собачка, огород и гуси. Я так и не уразумел, кто в этом доме обитает постоянно, знаю только, что на период полеводческих кампаний вся семья заполняет его до отказа. Что-то вроде общежития, в котором всегда горит свет и не выключается чайник. Единственная неприкосновенная комната с диваном и телевизором у Марии Михайловны. В ней она делает гимнастику на растяжку. Рецепты молодости не собирает, полагая, что движение и, главное, постоянное внимание к делам хозяйства дают хороший жизнеутверждающий тонус. За границу, даже в Турцию, не ездит, говорит, что всех прикрас отдыха ей хватает и в родных местах.
Мне кажется, я ее понимаю. Родители Марии тоже никогда не были за границей со «все включено». Отец пас совхозных овец, мама – домохозйка. Девочка унаследовала от них способность жить здесь и сейчас по тому комплексу благ, который тогда минимально могла дать окружающая действительность – чистые отношения, незамысловатая, но сытная деревенская еда, открытое окошко, в которое заглядывает гроздь пахучей сирени. Красота не яркая, не броская, но очень содержательная, самобытная. Так и сейчас, спустя многие годы. Это когда по пути на работу с тобой здоровается вся деревня. Это когда на молодой поросли племянников, внучек и внуков узнаешь плоды своего понимания, что такое хорошо и что такое плохо. Это когда сидишь на теплом от лета деревянном крыльце и, щурясь на угасающее солнце, видишь своих детей, вспоминаешь мужа, так безвременно и невозвратно ушедшего за вечерние облака...
Красота многомерна. В ней редко бывает только один цвет...
