Дулат ЖАКИЯНОВ, главный эксперт департамента мониторинга и анализа религиозной ситуации при Центре Н. Назарбаева межконфессионального и межцивилизационного диалога, неделю мониторил эффективность реализации госполитики в Костанайской области и встречался с населением региона. Столичный специалист удивил простотой и скромностью.
Бойцы невидимого фронта
– Дулат Жардемкулович, вы по специальности историк, чем вас привлекла тема религии?
– По специальности я педагог, историк. Начинал учителем в школе, потом работал в университете. 15 лет назад заинтересовался религиозной тематикой, решил, что здесь смогу принести больше пользы. Работал в исправительных учреждениях, в Центре исследования религиозных проблем (УстьКаменогорск), позже перешел на информационно-разъяснительную работу с населением. Несколько лет как переехал в Астану. Мониторю реализацию госполитики в сфере религии как государственных, так и негосударственных органов.
Наша задача, в том числе и моя, не критиковать, не искать плюсы и минусы в работе, а обозначать проблемные моменты. Бывают вопросы, не решаемые на районном, городском, областном уровнях. Мы же как мост. После анализа и мониторинга готовим аналитику и предоставляем данные в министерство. Там делают выводы.
– Ваша работа может что-то изменить?
– Конечно. Хотя наша работа невидимая. Можно лишь догадаться по инициируемым изменениям в законодательство. Эти новшества и есть часть нашего вклада. Большого, деликатного. Ведь религия – дело тонкое. Нужно учесть интересы всех категорий – верующих, неверующих, агностиков, атеистов...
Веру не измерить
– О чем обычно спрашивают вас на встречах с населением?
– Многие интересуются, почему государство не запрещает некоторые религиозные течения. Мы, к сожалению, чаще всего выбираем путь запретов и штрафов. Но таким образом не всегда можно решить проблему. Есть, например, псевдосалафитское течение, которое в прошлом именовалось ваххабитским течением. Но когда в соседней стране были попытки законодательно прописать запрет на «ваххабизм», они поменяли название и начали употреблять понятие «салафизм». Поэтому нельзя запрещать только название, при запрете необходимо учитывать многие факторы. И если запрещать, то не по названиям, а по определенным индикаторам. Вот если религиозная организация угрожает национальным традициям или несет угрозу госбезопасности – это уже признак.
Когда религиозные догмы противоречат национальным традициям, это пугает население. Все боятся потерять свою национальную идентичность. Как вы думаете, идентификация какая важна – этническая или религиозная? Если выберем религиозную, потеряем этническую. И наоборот...
– Многие выбирают религиозную. И следуют ей даже в одежде.
– Удивляет тенденция интереса к религиозной атрибутике. К примеру, те же хиджабы. Многие считают, что запрет носить их в школе нарушает права ребенка и ограничивает его свободу вероисповедания. Однако же в Египте, замечу, в исламской республике, открыто запретили никаб. Там посчитали это предметом чуждым иранской культуре. В целом надо отметить, что подобную одежду, закрывающую и голову, и лицо, народы Ближнего Востока носили и в доисламский период, причем как женщины, так и мужчины, это было обусловлено климатом данного региона. К тому же, учитывая, что никабы не способствуют идентификации или подтверждению личности человека по его лицу, преступники начали активно их использовать в качестве инструмента для совершения преступления, в частности, для закладки синтетических наркотических веществ. Понимаете, людям нужно разъяснять, что платки, никабы это всего лишь атрибутика религии, а вера это больше, чем просто атрибутика. Это то, что нельзя потрогать и увидеть.
– Как противостоять невежеству?
– Государству нужно больше работать, проводить масштабную информационно-разъяснительную работу. И здесь меня удивляет, когда запреты в Европе общество воспринимает нормально, а у нас болезненно. Может, от того, что мы принимаем законы и сразу их внедряем, не подготовив плацдарм, основу. К примеру, в сфере образования вышел приказ и согласно ему педагогов обязали проводить профилактику религиозного экстремизма среди школьников. Да, решение верное, но логично, что сначала нужно было подготовить специалистов, потом разрабатывать и внедрять приказы. Теперь же встает вопрос о готовности педагогов к этим новшествам.
– Дефицит специалистов велик?
– В Казахстане есть теологи, но, парадокс, их нет в реестре специальностей. Мы привлекаем профессионалов, готовим их, а профессии такой не существует в стране. И для таких специалистов не предусмотрены льготы или соцпакет. В вашем регионе, в Аркалыке, есть замечательный теолог. Десять лет работает в исправительном учреждении. Его социальные проблемы до сих пор не решены. Живет в доме родственника. Таких теологов с научной базой по пальцам пересчитать в республике. А у него нет нормальных условий для жизни. И еще один момент. Сегодня пора переходить и на онлайнпрофилактику, потому что там активна вербовка. Мы же до сих пор ориентированы на работу офлайн. Возникает нестыковочка.
Идеология хромает
– Нельзя рассматривать религию как отдельное направление. Она сегодня не сама по себе, она присутствует во всех сферах жизни. Поэтому всем советую при ребенке не заводить разговоры о политике, не выражать недовольство. Взрослые часто при детях жалуются на акимов, судей, чиновников, на плохие дороги и другое. И у ребенка формируются нигилистические взгляды. Таких людей ловцам душ проще заманить в свои сети.
Если вы посмотрите, то поймете, что молодые религиозные организации созданы детьми 90-х. Тогда не было денег, и в их головах засело, что это самое важное. Сегодня время монетизации и внешних красивых фантиков. Люди по разным ситуациям могут попасть в руки деструктивных религиозных течений. К примеру, спросите молодых, по каким принципам они выбирают партнера? Внешние аспекты – красота, статус, состоятельность. На внутренний мир никто не смотрит. К сожалению, выбор таких ценностей часто ведет семью к разводу. В момент, когда разведенная женщина с детьми остается один на один, без помощи и поддержки, в ее жизни появляются деструктивные религиозные организации.
– Верно понимаю, что самая лучшая защита от деструктивных культов – выстроить грамотную идеологию, внедрить семейные ценности?
– Да, но наша идеология хромает. Почему? Потому что часть управленцев далека от повседневных забот простого населения, так как их теоретические знания, полученные за рубежом, не соответствуют повседневным реалиям. Они говорят с населением на разных языках. Им бы не мешало порой снять галстук и проехать в общественном транспорте или в поезде, чтобы увидеть недоработки, проблемы. И решить их, чтобы со временем они не превратились в гордиев узел, который вызовет социальные волнения.
Рассказывали мне историю, как в одной деревне к хозяину дома пришли гости-соседи. Мужчина тот одним из первых купил японский телевизор с пультом. Показал, как работает. Один из гостей пульт утянул. Посадил дома семью перед старым советским телевизором, хотел было удивить – пультом щелк и результата ноль. Так и Запад не подходит под наши менталитет, культуру, стандарты. И какие силы за ним стоят – мы не знаем.
Карл Маркс в свое время был против того, чтобы революция произошла в России, считал ее страной, неготовой к этому шагу. Революция была рассчитана на Европу. В итоге она случилась, и по сей день мы испытываем ее тяжелые последствия. Многие народы в то время лишились ярких представителей своей интеллигенции. Мы потеряли элиту. Мы разорвали ту нить, которая связывала прошлое, будущее и настоящее, называемую преемственностью поколений. И результаты этого сегодня наблюдаем не только в казахстанском обществе, но и в обществах постсоветских стран. Поэтому, наверное, наши общества тяжело воспринимают любые изменения и реформы, даже очень благие. Реформы тяжело продвигаются потому, что далеко не все хотят изменений. Кто-то хочет сохранить репутацию, кому-то важно кресло или дороги погоны. Те же, кто двигает прогресс – пассионарии – люди, чаще всего неудобные. Но они те неравнодушные граждане, которые могут изменить мир к лучшему. И чтобы они появились в обществе, необходима идеологическая работа.
Фото предоставлено Д. ЖАКИЯНОВЫМ
