История во все времена становилась политической заложницей. А без знания истории, как писал известный историк Василий Ключевский, мы должны признать себя случайными, не знающими, как и зачем мы пришли в мир, как и для чего в нем живем, как и к чему должны стремиться. Об этом мы и беседуем с профессором КГУ им. А.Байтурсынова Юрием БОНДАРЕНКО.
Коллаж Владимира БЕРЁЗКИНА
- Юрий Яковлевич, если говорить об истории, то она напоминает маятник. И к царям, королям, и к революционерам отношение менялось: от полного приятия до полного отрицания. Это особенность людская – создавать себе кумиров и ниспровергать их или проявление объективных закономерностей исторического развития?
- Мне кажется, тут действует всеобщий закон диалектики – отрицание отрицания, о котором писал Гегель. Тезис - антитезис - синтез. На первом этапе развития что-то выдвигается, на втором отрицается, а на третьем что-то объединяется. Причем замечу, что отрицание всегда идет жестче, чем утверждение. Вспомните ранних христиан. Их непримиримость была непримиримостью мучеников, которые ради веры готовы были жертвовать жизнями.
- И все ради идеи, быть может, даже ошибочной...
- Это для нас идея, а для них сама жизнь. «Смертью смерть поправ!» - не зря эти слова поются на Пасху. Знаменитый Богослов Тертуллиан после того, как стал свидетелем мужества казнимых христиан, сам перешел в христианство и стал его проповедником. Но вернемся к диалектике. Третий этап – синтез. Заметьте, начиная с правления Сталина, особенно в годы Отечественной войны, многое из царского времени стало возвращаться. Моя мама вспоминала, как во время оккупации с неба падали листовки с крестами. Православная церковь поддерживала отечество. И не только православная.
- Иосиф Сталин, сам окончивший духовную семинарию, открыл во время войны храмы...
- А Никита Хрущев опять закрыл. Многое творилось от необразованности. Еще Анатолий Луначарский, академик и нарком просвещения, знаете, что писал о религии? Цитирую: «Религия - что гвоздь: чем глубже бьешь, тем сильнее входит». Поэтому сегодня надо учитывать это обстоятельство, когда мы с кем-то или чем-то воюем. Нужно быть осторожными. Слишком не хвалить – от сладости со временем тошнить будет, но нельзя все время и бранить – тогда запретный плод становится сладким. Во время перестройки начали воспевать все царское, родословные вытаскивали на свет. И шло отрицание всего советского. Сегодня мы дорого за это платим.
Должно рассудить время. Посмотрите, что сегодня внедряется в юные головы. Недавно мне довелось увидеть сериал «Однажды в Ростове». Там сотрудник госбезопасности уходит из системы на пике расцвета карьеры и в частном разговоре с начальником резко высказывается. Тот делает ему замечание, мол, сказанное можно расценить как измену Родине. И что отвечает герой? «Родина - это одно, а государство – другое!». Казалось бы, эффектно сказано. Но на самом деле происходит чудовищная вещь. Начиная с перестройки появилось выражение «родина-уродина». Американцы так свою родину не называют. С какой стати мы так говорим? Подобные высказывания на уровне эстетики и бытовых рассуждений подрывают глубинные вещи – внутреннее чувство причастности к нечто большему, чем просто страна.
Поймите, разделять Родину и страну – это мина в подсознании. Рано или поздно она сработает не на благо людям, живущим в стране. Родина и государство связаны друг с другом и неотделимы. Крах государства – страшный удар по стране, группе этносов, смена форм государства тоже всегда болезненна. Любая гражданская война – это катастрофа.
- А между тем сегодня вовсю постсоветские страны переписывают свою историю...
- Я бы сказал, что расставляют в истории иные акценты, этнизируют ее. Каждый пытается историю подмять под себя. Это наивно. У многих народов были общие предки, сохранились общие элементы культуры. Сейчас вспоминают сражение на горе Маковка во время Первой мировой войны. Кто там был? Дрались плечом к плечу и русские, и украинцы... Считаю, что акцент нужно делать на то, что нас объединяет, а не разъединяет. Украинцы, русские – это один народ. Кстати, величайший британский философ, историк и социолог Арнольд Тойнби сказал: «Поскреби любого русского – найдешь татарина». Взгляните на фамилии известных русских людей. Там и немецкие корни, и татарские. Потому русская культура и стала великой, что она вбирала в себя все и помогала подняться представителям различных этносов. Скажите, Николай Гоголь – русский писатель или украинский? А Олжас Сулейменов? Казах, но один из самых русскоязычных писателей и в чем-то, особенно по чувству языка, более русский, чем другие.
- Юрий Яковлевич, расхожее утверждение, что история развивается по спирали, все повторяется, только в ином качестве.
– Знаете, моя диссертация как раз посвящена этой теме. Хотите - называйте эти процессы спиралью или ритмикой истории. Ритмика включает в себя движение, и не обязательно вперед и вверх. Вопрос о прогрессе непростой и неоднозначный. Что такое прогресс? Ведь нет и минуты, чтобы люди не убивали друг друга. Зверства сегодня творятся, как когда-то.
Одними из первых, кто уловил ритмику истории, были Платон, Полибий, китайский историк Сым Цянь, арабский мыслитель Ибн Холдун. Все они показывали периодическую повторяемость исторических процессов. Гениально показывали и объясняли, почему гибнет то или иное государство, приходит к упадку тот или иной социум. И одним из тех, кто основательно занимался этим вопросом, был крупнейший британский философ истории, историк, социолог 20 века Арнольд Тойнби. Он не считал, что эта повторяемость, приводящая к гибели государств, является неизбежной. Но он выделял закон исторической кармы. То есть закон, по которому мы расплачиваемся за то, что было сделано до нас. Так сказать, пожинаем плоды.
Конечно, все это проецируется на уровне полупоэзии и философии. Чем в принципе и отличается философия истории от истории. Философия истории допускает полет мысли, связывает, на первый взгляд, не связанные друг с другом вещи. Если бы историки опирались только на доступные факты, такие теории не возникли бы просто потому, что масса концов спрятана, уничтожена, засекречена. А философы истории пытаются в разрозненных фактах увидеть большее, и если какие-то факты не восстановить, можно подключить логику. При этом, я считаю, философия истории более научная дисциплина, чем чисто история.
- А Тойнби приводил примеры? Например, в России 1917 год был расплатой за крепостное право или крутые петровские реформы?
– Это сейчас мы говорим, что революция – расплата и понимаем, что гражданская война – это ужасно. А для Маркса революция и война – «локомотив истории», «праздник угнетенных масс». Что касается Тойнби, он рассматривал не революции отдельных государств и даже не государства, а цивилизации. И, между прочим, Тойнби неплохо относился к коммунизму, к Советскому Союзу. В 1930-х годах он проехал Союз вдоль и поперек и написал, что «нет никого более религиозного, чем молодой русский коммунист, хотя себе не признается в этом». Тойнби имел в виду убежденность, веру в справедливость.
Что важно сейчас, когда в Украине, в России многие ставят знак равенства между сталинизмом и фашизмом. Замечу, что первыми начали так делать в России. А до россиян – американская пропаганда. Да, были жертвы и в первом, и во втором случае, но для истории важен вектор. И у Сталина он другой, нежели у Гитлера.
- И все же, Юрий Яковлевич, как по Тойнби рушатся цивилизации? У известного социолога Питирима Сорокина, к примеру, есть теория стратификаций, представленная в виде пирамиды: ее основание – широкие массы, а вершина - правящая элита. Общество стабильно, пока между основанием и вершиной большой слой среднего класса. Как только он исчезает или сокращается, в обществе происходят революции, срезающие вершину.
- У Тойнби еще проще. Корень проблем и причина потрясений цивилизаций, их надлом и гибель – в элите. Теряется ее связь с массами, и все.
- Почему так просто?
- В силу внутренних причин. По Тойнби, элита - политическая и творческая (они разные, но обе важные) – локомотив общества. Элита ведет за собой. За Лениным пошли, за Романовыми пошли в 1612-м, за ханами... Всегда в обществе есть или должны быть люди, за которыми народ готов идти. Проблемы начинаются, когда «вдохновенный пророк превращается в сержанта-инструктора, а тот в свою очередь – в террориста». О чем речь? Объясню по порядку. Начинают вносить новое в жизнь пророки, которые искренне верят в то, что творят. Если бы Лютер не верил в то, что делал, не смог бы повести за собой людей. Если бы большевики, которых была горстка, не верили в светлое будущее, не смогли бы не только взять власть, но и удержать ее.
Со временем пророк становится сержантом-инструктором. То есть идеи превращаются в то, что надо заучить. Они каменеют. У Евгения Евтушенко есть потрясающие строки: «Но пострашней всех римских прокураторов затверживание истин аккуратное, ученичков настойчивая лесть, и рай сочтя доходным заведением, уже стремились братья Завидеевы в раю повыше по знакомству сесть». То есть активизируются те, кто хочет пристроиться благодаря новой системе, и выстраданное одними превращается в то, что нужно заучить и долбить, не размышляя, другими. Почему потом сержант-инструктор превращается в террориста? Да потому, что когда затверживание истин начинает утомлять, приходится использовать кнут.
- Значит, недаром говорят, что революции рождаются во дворцах…
- Элита утрачивает связь с народом, и если она ее не восстановит, фактически целая цивилизация надламывается и может погибнуть... Элита должна держать пульс на проблемах народа, уметь убеждать его – только тогда страна едина. Об этом писал еще Конфуций. Самое страшное – раскол страны, особенно если вызван искусственно. Внутренних противников спокойствия на протяжении всей истории использовали внешние силы. От этого никуда не денешься. Возьмите пример последней трагедии Йемена. Президент страны выступал, по сути, за бомбардировку собственной страны! Кем он стал? Не террористом ли?
- А Тойнби не оставил прогнозов по поводу современного мира? Приходилось слышать, что у России впереди золотой век. А наши страны очень тесно связаны. Что думаете по этому поводу вы?
- Боюсь, того, что произошло, многие не предвидели ни у нас, ни на Западе. Но я убежден в одном – и Казахстан, и Россия смогут достичь большего, если будут близки друг к другу. Дружить не столько против кого-то, сжимая кулаки, сколько, расширяя возможности - культурные и экономические, сохраняя при этом свое лицо.
