Сегодня собеседник «КН» – наш земляк, а ныне председатель Синодального информационного отдела Русской православной церкви, член Совета при Президенте России по развитию гражданского общества и правам человека, профессор МГИМО Владимир Легойда.
– Владимир Романович, вы уехали из Казахстана еще в 90-е. Сегодня, когда бываете в Костанае, какие изменения бросаются вам в глаза?
– Вы знаете, я достаточно давно последний раз был в Казахстане, а учитывая, как сегодня все стремительно меняется, об изменениях мне говорить сложно. В Костанае живут мои друзья и родственники. Поэтому обо всем узнаю в основном благодаря им и родителям, которые, кстати, сейчас как раз поехали в Костанай. И по их рассказам я могу судить, что изменений много, и все они со знаком плюс.
– Есть ли в Костанае места, которые у вас вызывают ностальгию? Или вы не подвержены этому чувству?
– Я не привязываюсь к местам. Для некоторых людей само ощущение места очень важно, они влюбляются в природу, в окружающий пейзаж и так далее. Меня же с определенными местами связывают, прежде всего, люди, я очень привязываюсь к ним. Да, есть аллея возле дома на улице Толстого, где мы жили, моя школа. Но это другое. А вот есть люди, которые мне очень близки, и общения с которыми мне не хватает. Это мои учителя. Валентина Петровна Синютина, которая была моей классной руководительницей. Замечательная учительница литературы Эльвира Николаевна Федорова. И еще есть педагог, который у меня не преподавал, но работал с моей мамой, мы очень хорошо с ним дружили и до сих пор поддерживаем отношения. Это учитель физики Вячеслав Николаевич Дьяков. Считаю его своим учителем, который мне очень многое дал, и я ему очень благодарен. Вот общения с ними мне не хватает. А места… Места меняются.
– Вы рассказывали, что поступили в МГИМО со второго раза. А ведь могли изменить решение и поступить в другой институт. Но проявили настойчивость. Вы верите, что у человека есть предназначение или считаете, все, чего люди достигают, они добиваются исключительно благодаря собственным усилиям?
– Ну, поскольку я христианин, я считаю, что есть промысел Божий. Но в то же время это не отменяет свободу выбора человека. Промысел Божий – это не лабиринт, который Бог загадал человеку, и тот должен узнать правильную дорогу. Это некая забота о нем, но при этом личность обладает свободной волей и каждую минуту жизни делает свой выбор. Скажем так, есть некий план, но от человека зависит тоже очень многое. И вот то, что мы называем счастьем, это как раз когда реализация человеком своей жизни совпадает с этим замыслом.
– А какой был ваш путь к вере? Недавно в журнале «Русский пионер» я прочитала очень интересную вашу колонку, где вы размышляли, как люди приходят в церковь, и признавались, что вам это удалось не с первой попытки.
– Я не могу сказать, что я этот путь прошел. Потому что человек постоянно меняется. Просто вчера ты сомневался в одном, а сегодня в другом. Это не значит, что ты ставишь под сомнение свою веру. Нет, это говорит о том, что у тебя постоянно есть вопросы к жизни, на которые ты пытаешься найти ответ. Я считаю, что у меня был достаточно стандартный путь. У меня не было потрясений. Ведь часто люди приходят в церковь, когда у них что-то случается в семье. У меня была другая история. В 80-е годы стали печатать много религиозно-философских произведений, которых не было ранее. Мы стали их читать, обмениваться, открывая для себя мир философии. А когда я оказался на учебе в США, то познакомился с православной общиной, где и открыл для себя мир веры. Но я не могу сказать, что это была какая-то попытка, ведь вера – это всегда путь.
– Владимир Романович, в 2010 году вы давали интервью, в котором рассказали, как на Украине встречали патриарха Кирилла толпы верующих, а ТВ-программа с его участием побила все рейтинги. Возможна ли такая ситуация сейчас, на ваш взгляд?
– Мы с вами видим, что сейчас на Украине развернулась информационная война. Недавно управляющий делами Украинской православной церкви митрополит Антоний сказал, что никогда еще верующие люди не подвергались такому давлению со стороны СМИ. В этом смысле ситуация очень изменилась, и медиа очень сильно влияют на людей. Но, я думаю, пройдет время, и все переменится. И тогда нужно будет восстанавливать то, что было разрушено. А восстанавливать, как известно, всегда сложнее, чем разрушать. Но я уверен, что главным основанием для улучшения отношений является духовная общность, которая есть между русским и украинским народами. И здесь, конечно, церковь играла, играет и будет играть определяющую роль.
– В социальной сети ВКонтакте относительно недавно появилась официальная страница патриарха Московского и всея Руси Кирилла. Это было сложно представить еще даже лет десять назад. Вы признаете, что социальные сети в современном мире – это мощный инструмент и в какой-то степени даже оружие?
– Скажем так, социальные сети – это большая часть нашей жизни, и с каждым днем она становится все более важной частью. Но другое дело, что в том виде, в котором мы привыкли видеть социальные сети, я думаю, они просуществуют еще лет пять, а затем начнут меняться.
– Но пока мы все от них очень зависимы. Сегодня, когда начинают ругать молодое поколение, сетуют на то, что они проводят очень много времени в социальных сетях. Вы преподаете студентам с 1994 года. На ваш взгляд, насколько изменилось молодое поколение?
– Есть вещи, которые не изменились. К примеру, часть студентов все также хочет и может учиться, другая часть – не хочет учиться и не может, и есть третья категория, которая примыкает то к первым, то ко вторым. А изменилось очень сильно то, что называется фоновыми знаниями. Это не то, чему вас учат в школе, а то, что вы впитываете из окружающей среды. Это помогает нам говорить на одном языке. К примеру, нашими фоновыми знаниями были плакаты на улицах советских городов, фильмы. И когда говоришь сверстнику: «Такую личную неприязнь испытываю к человеку – кушать не могу!», он сразу понимает, что это цитата из фильма «Мимино». А вот двадцатилетний уже не понимает, потому что не смотрел этот фильм. Но это не значит, что у современных молодых людей эти фоновые знания хуже или лучше. Просто они смотрят другие фильмы и уже говорят на своем языке. К тому же изменились сами знания. Это связано с распространением информационных технологий. И если ты не проводишь время с утра до вечера в чатах за пустой болтовней, Интернет может принести очень много пользы. Но, с другой стороны, это обилие информационных ресурсов делает человека совершенно другим. Это отражается на том, что мы запоминаем. Мы в какой-то степени начинаем «терять память», потому что у нас нет необходимости что-то запоминать.
– Но ведь это опасно для общества…
– Да, представьте: нет электричества, Интернета, и ты уже ничего не можешь сделать. А ведь такая ситуация вполне реалистичная. Насколько мне известно, сейчас некоторые страны проводят замеры запаса прочности, то есть смотрят, что же будет, если в стране выключить Интернет. И когда в одной из стран проводили такой эксперимент, то там пришли к выводу, что на тех же интернет-платежах настолько все завязано, что через неделю у них начинается коллапс, потому что нет альтернативных вариантов. В этом есть определенная угроза безопасности обществу. Вот почему Русская православная церковь выступает за то, что, если человек желает иметь бумажный паспорт, то он должен его иметь. Это не вопрос его религиозного выбора, это право человека в том случае, если он не хочет, чтобы данные о нем были только в электронном виде.
– А как вы считаете, сегодня обратить молодое поколение к вере, будь то религия или идеалы – легче или сложнее, чем прежде?
– Нет, в этом смысле как раз ничего не меняется. Может быть, традиционным способом сложнее. Но за всю историю существования церкви эти подходы приходилось менять. О религии нужно говорить с людьми на понятном им языке.
– Как-то вы заметили, что вам нравится роль ученика. Можете сказать, чему вы учитесь сейчас?
– У меня трое маленьких детей, и каждый день я у них чему-то учусь. Для меня это совершенно новое восприятие жизни, я бы даже сказал – новая жизнь. Я учусь находить общий язык, завоевывать их расположение и уважение. Также учусь у своих студентов. Ведь учеба – это не односторонний процесс. И жизнь современная такая нескучная, поэтому постоянно приходится чему-то учиться в профессиональном плане. К примеру, мы издаем журнал «Фома» уже двадцать лет. Но сейчас все чаще говорят, что век бумаги закончился и печатные издания постепенно умирают. Я в это не очень верю, но, тем не менее нужно подстраиваться и мы переходим в электронный формат. А это определенные изменения. Вроде бы не важно, где читать текст, а разница все же есть. Сегодня для молодежи источником информации является телефон или планшет, но ты должен понимать, что экран небольшой и с него читается не так, как с бумаги – и в плане текста, и смысловых акцентах. Поэтому постоянно чему-то учишься и мне это нравится. Мне нравится состояние ученика.
– Спасибо.
