Каждый год у нас Клуб меценатов в номинации «литература» кого-то награждает денежной премией. Найти в продаже книги этих счастливцев также трудно, как подводную лодку в р. Тобол. Речь не о талантах и поклонниках. Будь на месте наших сочинителей, например, Антон Павлович Чехов, его рассказы тоже вряд ли бы узнали тысячи читателей.
Во-первых, не самый нынче популярный жанр, во-вторых, где бы уездный врач нашел деньги на их издание? Костанаец Сергей Угренинов, с которым я познакомился в его 19 лет, за последующие 37 лет написал 10 книг, одна из которых вышла в Торонто (Канада), но ни славы, ни денег в родном отечестве не приобрел. Анатолию Тарасенко, тоже костанайцу, повезло чуть больше не с деньгами, а со славой: издал шесть томов, получил благодарственное письмо из Парижа от Олжаса Сулейменова... Я мог бы назвать еще с десяток местных литераторов, поэтов, краеведов. Пишут, копят деньги, издают свои труды мизерным тиражом, а потом раздаривают их знакомым и близким. Как насчет продажи? Ответ человека, который просил не называть имени: «Пришел в книжный магазин с намерением предложить к продаже пять своих книг. Сначала спросил, есть ли у них книги казахстанских авторов. Оказалось, ни одного. И тут я увидел рядом с полками стенд с бытовой химией. И понял, что лучше бы сюда я пришел с мылом».
Сошлюсь и на собственный опыт – плох тот журналист, который не мечтает написать свою книгу. Так я думал в далеком 1990 году. Но сказать, что написал, было бы не совсем точным. Я ее составил из материалов, почерпнутых в научно-популярных журналах: как сделать сварочный аппарат, сложить камин, построить баню и еще под сотню практических советов. Тогда ведь не было Интернета, как и сварочных аппаратов в продаже. И вот я везу «Книгу для хозяйственных мужчин» в Алма-Ату, в издательство «Казахстан», увожу в ресторанный загул двух редакторов и только после этого главная редакция общественно-политической литературы дает разрешение на тиражирование моего сборника в типографии Костаная. По сравнению с сегодняшними тиражами, у меня был просто фантастический – 4 тысячи. Был канун 23 февраля, день Советской армии и флота, – самая урожайная пора книги для подарка. Разметали все.
В 2001 году я выпустил сборник рассказов. Но уже без столичных разрешений и ресторанов – написал, принес, издал. Помогли знакомые директора хозяйств – они брали у меня их пачками по 25 штук, расплачивались тут же. Денег хватило ровно на то, чтобы покрыть издержки на издательство. Писательство кончилось.
Рис. В. Березкина
Я-то полагал, что кончилось оно для меня. Но кто бы мог предполагать, что оно кончилось у нас как явление, как пласт культуры? Оставим тех, кто издает мемуарные книжонки по формуле «Вот я и моя Маша» – это не литература, а, скорее, диагноз. Давайте по крупному: что у нас осталось после Абдижамила Нурпеисова, Ануара Алимжанова, Ивана Шухова, Мухтара Ауэзова, Юрия Домбровского и еще десятка фундаментальных имен подлинной художественной литературы? Отвечаю: Союз писателей Казахстана, в котором более 750, стало быть, писателей. Это больше, чем во времена КазССР. Осенью этого года создали еще один. Называется «Союз писателей народов мира». Его организатор Кайрат Дуйсенов заявил, что собирается заниматься в основном переводами на языки мира. Правда, тут же оговорился: «Но мы пока еще не совсем готовы, поскольку все будет зависеть от спонсоров». Дальше можно не продолжать. В ожидании спонсоров и этот союз будет аморфным, как и предыдущий.
Забиваю в поисковик запрос: «Современная казахстанская литература». Интернет отсылает меня к Константину Ногаеву, Михаилу Земскову, Юрию Серебрянскому, Илье Одегову... Ребята отметились кто повестью в электронном формате, кто премией россиян, а 34-летний Одегов представлял на недавнем крупном литературном фестивале в Коктебеле (Крым, РФ) Казахстан. «Так как я был единственным представителем нашей литературы, то выступал один за всех», – сказал Илья в интервью. Что-то, согласитесь, маловато для 17-миллионной страны.
Звоню в нашу Толстовку – главную библиотеку области с вопросом: кого нынче читают из современников. Девушка на том конце провода называет мне Ильяса Есенберлина и Кабдеша Жумадилова. Что ж, писатели достойные, но знаменитого автора трилогии «Кочевники» Есенберлина уже 32 года как нет в живых, а Жумадилов свой последний роман «Судьба» издал 26 лет назад. Я в смятении. Получается, что в 21 веке наша литературная среда не сформировалась как явление, не обозначилась яркими творческими работами, не пополнилась самобытными писательскими личностями?
А, собственно, откуда им взяться? Мне кажется, в основе человека, севшего за сочинительство, должен, как минимум, присутствовать драматизм самолично пережитых событий. Навскидку: Лев Толстой в 25 лет уже воюет офицером на Кавказе и обороняет Севастополь, Захар Прилепин в 21 год с автоматом в Чечне, а Ильяс Есенберлин, земля ему пухом, проходит через фронт и сталинские лагеря.
Разные люди, разные эпохи, но от факта, что нынешние писатели, ежели мы таковых найдем, вряд ли знают о жизни больше, чем многие их читатели, никуда не уйдешь. Они не застали унизительное сито официальной цензуры, никто не жучил их в СМИ подобно тому, как жучили по велению партии и правительства многих блестящих поэтов и прозаиков столь недавнего нашего времени. И это не моя тоска по кнуту, тень которого якобы будит в человеке мотивацию протеста через литературу. Проблема в другом – нет в обществе запроса на реального героя. Как, наверное, нет его и в самом обществе. Знаю, спорный вопрос. Но посмотрите, чем заполняется литературный вакуум: эзотерикой, фэнтези, придуманной любовью незрело придуманных героев... У авторов нет собственных миров, это, как заметил писатель Владимир Сорокин, всего лишь «род литературного фитнеса». Взыскательного читателя этим не взять. Он отворачивается, исключает из своих потребностей литературу как соучастника, учителя, умного собеседника.
Пропасть между книгой и читателем продолжает расти не только на духовном, но и физическом уровне. Вот что сказал директор Национальной государственной книжной палаты Жанат Сейдуманов в одном из интервью:
«В 2013 году на одного человека в стране издано 0,81 книги. В 2014 году этот показатель упал на 0,02 и составил 0,79 книги. Надо иметь в виду, что учитываются все книги: учебники для школ и вузов, художественная литература. Если сравнить, например, с США, то у них этот показатель 4-4,5 книги на человека, и это только книги, находящиеся в розничной продаже. Мы же считаем общий вал. В России – 3,5».
Чему тут удивляться, если у нас очень мало литературных журналов. Существующий уже больше полувека республиканский журнал «Простор», публиковавший новинки казахстанских писателей, поэтов, публицистов, скатился с тиража в 50 тысяч до 2 тысяч. У нас как-то сама собой отмерла профессиональная литературная критика, которая, как навигатор, выводила читателя на желание самому убедиться, так уж хорош/плох писатель.
Смею думать, что и издательский бизнес ленив и неповоротлив – где вы видели, чтобы в печати или ТВ раскручивали казахстанскую литературную новинку? Вышеупомянутый Илья Одегов говорит, что первый его роман вышел в Казахстане благодаря фонду Сороса, а два последующие вышли в серьезных издательствах России. Эти же издатели устроили презентацию книги на Франкфуртской ярмарке и в Москве. Словом, шансов стать полноценным писателем и найти своего читателя полно. Способов в отчем крае мало. Когда британская английская сказочница Элизабет Лэйрд приезжала не столь давно в нашу страну, то она привезла с собой издателя, надеявшегося здесь найти новое имя в среде детских писателей. Увы, не удалось найти ни одного.
Однако при всем этом негативе, давайте согласимся, что литература, из книжного формата перетекая в электронные носители, все-таки корнями остается в приоритетах человеческой натуры. Пусть даже в спящем режиме. Меня в этом убеждает недавняя встреча читателей в Костанайской горбиблиотеке с главным редактором «КН» Сергеем Харченко. Обсуждали его последнюю книгу, но обилие вопросов перехлестывало рамки конкретной темы. Живой интерес людей рождался из возможности поговорить о творческом процессе, о месте литературы в реальной жизни человека.
Иначе и быть не может. Потому что весь двадцатый век, начиная с классика казахской литературы Ахмета Байтурсынова и кончая Олжасом Сулейменовым, вместил десятки выдающихся казахских литераторов. А есть еще в этом пласте и русские, и немецкие, и корейские писатели... Все наше развитие шло в тесной взаимосвязи с этими людьми и их творчеством. Как пример: у меня до сих пор хранится книга Мухтара Ауэзова 1956 года издания «Путь Абая». Она мне досталась от отца. Когда он приехал на целину, ему подарили ее новые казахские друзья. Давно было, правда? Но ведь как греет...
