За плечами у нее был рюкзак. Руками, то правой, то левой, она волочила по столичному тротуару большой китайский баул. А на груди висел ребенок. Руками он держал ее за шею, ножки безжизненно обвисли. Она тащила на себе свой собственный вес – примерно 42 килограмма. Но это еще не вся тяжесть, что выпала на ее долю.
Людмила Бровкина перестала расти в 14 лет. В этом возрасте ее сбила машина – травмы для юной девушки оказались роковыми. Искривился позвоночник, плохо стали видеть глаза. Не дали пасть духом родители. И не позволили бездельничать. Мама всю жизнь работала нянечкой в детском саду, отец – шофером. Дети были помощниками. Готовить, убирать квартиру, выращивать овощи на даче, подменять маму в детском саду, когда та брала отпуск – все это Людмила привыкла делать без поблажек на состояние здоровья. Отец говорил: если за что берешься, делай как следует, а иначе и не берись…
Когда, повзрослев, Людмила готовилась стать матерью, она и здесь не отступила от наказа отца. Если родить ребенка, так чтобы дед гордился. Маленькая, с искривленным позвоночником, она выносила сына весом 5.200. В честь деда и назвала – Сашей. Это был ее первый ребенок, рожденный в законном браке и в любви.
Любовь приходит к человеку, несмотря ни на что. Поэтому ее и называют чудом. Когда она полюбила своего мужчину, он не умел говорить и ничего не слышал – глухонемой. Через семь дней после знакомства они подали заявление в загс. Когда Саша родился, Людмила заканчивала педучилище. К этому времени она уже научила мужа разговаривать. Как будущий учитель, она использовала специальную методику. Слух вернуть ему было нельзя, но люди его стали понимать. Он даже в банке работал делопроизводителем.
Их нормальной семейной жизни помешали экономические неурядицы 90-х годов. Ответственность за семью в это трудное время она взяла на себя. Через девять месяцев после очень трудных родов Людмила пополнила армию челноков. Привозила тяжелые сумки с ширпотребом, стояла на рынке. Не пропускала ярмарок. Закупала конфеты «Баян Сулу» оптом, на ярмарке продавала в розницу. Собирала бутылки, мыла, сдавала.
Прошло несколько лет – умерли родители. Безвременно. Сначала мама, потом отец. Ее энтузиазм рухнул. Депрессия. Вытащил ее из этого состояния друг родителей. Он работал на автобусе, год оставался до пенсии, проездные талоны отменили, он взял ее кондуктором собирать с пассажиров деньги. В шесть часов утра надо быть на рабочем месте, домой возвращалась к часу ночи. Рейс заканчивался в 23 часа, потом - сдача выручки. То, что выручали сверх плана, считалось заработной платой водителя. У кого был кондуктор, он получал свою долю.
Еще три года было прожито. Потом ее взяли няней в состоятельную семью. Она стала ухаживать за шестимесячной девочкой как за своей дочкой. Условия этого найма, мягко выражаясь, были странными. Договорились, что ей заплатят 350 долларов за два года вперед. А потом – никакой зарплаты. Людмила считала, что это еще хорошо. За 350 долларов семья купила малосемейку, 22 квадрата. Такие тогда были цены. Но потом два года она работала без всякого материального поощрения – полагался ей всего один выходной. Ей предлагали продлить договор на новых условиях, но она больше не согласилась.
Каждый человек живет в расчете на будущее. Еще шаг, еще другой – а дальше все должно быть легче и лучше. Людмила в этом не сомневалась. Да и относительного благополучия ее семья уже достигла. Есть крыша над головой, ребенок подрастает – Саша пошел в школу, учился хорошо. И сама она нашла дело по душе – стала работать кинологом. В Заречном была база, где занимались с собаками. Брали с условием: здесь работаешь – здесь и живешь. Этот этап стал рубежным в ее жизни.
Родители мужа взяли на квартиру жилиц – дочь с матерью.
- Моего внимания на все не хватило, - говорит она. – У него там случилась любовь, а я осталась.
В нашем с ней разговоре ни одного упрека по адресу бывшего мужа не прозвучало. Он был недоволен тем, что они ушли из малосемейки «на землю». В Затобольске купили землянку. Неблагоустроенную. Ей было там хорошо, потому что можно овощи выращивать и собак держать – ему эти преимущества были не нужны.
Сегодня она говорит: слава Богу, сейчас у него все в порядке. Живут, дочь родилась…
Она осталась с сыном, и мальчик уже подрос. Тогда и решила сделать еще шаг, «чтобы не быть одной». В ее жизни появился мужчина. Они оформили брак, новый муж был не против еще одного ребенка. И опять она жила в ожидании, что еще день, год - и наступит стабильная жизнь. Родился Рома. Он был, как все дети. Но 7 января 2011 года у него поднялась температура. Сегодня ровно пять лет, как начался их – матери и сына – тяжкий путь. К какому исходу? Никто этого не знал.
Людмила водила сына по врачам. Он слабел на глазах. Неладное заподозрила Майра Тохтаровна. Фамилии Людмила не все знает и помнит больше имена. Майра Тохтаровна увидела признаки злокачественного заболевания крови, добилась квоты для лечения ребенка в столице. Людмила получила расчет на работе – 50 тысяч тенге. Из них 15 тысяч оставила старшему сыну – он учился в автодорожном техникуме. 35 тысяч осталось ей и Роме.
В столице врачи ей сказали: «Химиотерапию мальчик не выдержит. Не мучайте себя и его. Возвращайтесь домой». По их оценкам, Роме оставалось жить всего месяц.
Она ответила:
- Нет. Он будет жить. У него мой характер...
Ей дали подписать документы, что ответственность за последствия мать берет на себя. Она подписала.
В этой истории большая роль отводится маленьким деньгам. Состоятельные люди с диагнозом, как у Ромы, едут в Германию, в Израиль – не жалеют никаких средств. У Людмилы было исходных 35 тысяч тенге за минусом стоимости билета. Она жила на эти деньги долгие месяцы. Чай, хлеб, хлеб, чай. Все необходимые процедуры мальчик прошел. Через некоторое время им надо было ехать в НИИ радиологии в Алматы. Врач, который делал выписку из истории болезни, сказал ей с уважением:
- Знаете, мама, я был готов к любому исходу, только не к этому. Я не думал, что буду делать выписку, что ваш парень доживет до этого дня…
Денег на обратную дорогу в Костанай не было. Выручил старший сын. Как выручил – отдельная история. Саша уже работал в салоне сотовой связи. Он сказал: попроси людей в больнице, чтобы они тебе давали наличными 200–500 тенге. Ты мне будешь писать номера их телефонов, я на эти номера буду забрасывать деньги. Она ходила по палатам, спрашивала номера телефонов, Саша перечислял деньги. У него тоже не было средств, он тоже жил впроголодь. Старший, оставшись один, не курил, не пил, не болтался по злачным местам. Он окончил техникум (колледж), устроился на работу, помог маме и брату собрать деньги на обратный билет.
Она помнит все ключевые даты из своей и Ромы жизни. Мы разговаривали с ней 27 декабря. Из Астаны в Затобольск она вернулась тоже 27 декабря, но 2011 года. Читатель, наверное, уже замучился вопросом: где же отец Ромы, чем он помог? Он ничем не помог. Он ушел в неизвестном направлении еще до того, как Людмила с Ромой отправились в Астану. Оставил записку, что не готов к подобным трудностям.
О том, каким был Рома после трудного лечения в Астане, «КН» писали. Он был парализован, не мог говорить, двигались только ручки и веки. После публикации граждане оказали семье неоценимую помощь – кто чем мог. Помогли и работники соцслужбы районного акимата, и ЦРБ. Пришла помощь и от проекта «КН» «Жизнь на ладони». Рома шел на поправку, но надо было еще ехать на лучевую терапию в Алматы. И опять она шла с рюкзаком, с тяжелой сумкой, и сынок ее держался ручонками за ее шею.
Центр был еще старый, один на всю страну. Сейчас открылись новые – и в Алматы, и в Астане. А тогда Роме дали койку, а ей – матрас, на полу. Она завела общую тетрадь, куда записывала названия препаратов, дозировку лекарств, скорость капельниц, состав диеты. Людмила скандалила, требовала, чтобы все соблюдалось. Сама снова жила на чае и хлебе. Но ребенка вытащили. Когда их выписывали, врачи сказали: мы сделали, что могли, теперь все от вас, мама, зависит. Рома стал ходить, говорить, он не отстает в умственном развитии от своих сверстников. Нам кажется, что обществу этот опыт должен быть интересен и полезен.
Людмиле сейчас 42 года. Пережитое не прошло даром и для ее здоровья.
- Когда мы вернулись после лечения, я была вся седая, простуженная и так далее. Иногда нет сил, чтобы встать и что-то делать. Но я понимаю, что если не я, то никто.
В мае Рому должны снять с учета по лейкозу. На следующий год он должен пойти в общую школу, во второй класс. По программе первого класса учителя с ним занимаются дома. Людмила считает, что программа обучения инвалидов далеко не совершенная, до предела минимизированная. А она, мать, хочет, чтобы ребенок развивался нормально, повзрослев, мог получить специальность и работу.
Эту историю в одну газетную страницу не уместить. Она показывает многие проблемы социальной системы, ее неготовность к всесторонней поддержке уязвимых слоев. Как-то мы подъехали к землянке Бровкиных: видим, у всех соседей - газ. И только Людмила топит печь дровами и углем. Землянка сыплется – ее надо все время чинить. Помогает Саша, его друзья приходят на выручку. И Ромка уже ее обнадеживает:
- Мама, когда я вырасту, я построю новый дом, там все у нас будет…
От имени Ромки и его мамы передаем благодарность всем людям, кто помогал и кто еще будет помогать. Помощь Бровкиным не раз потребуется и в будущем.
