В понедельник Рыжую собирались убивать. Получалось, жить ей оставалось два дня.
С транное ощущение: вроде как речь не о человеке. Так себе, дворовая псина с пронзительными умными глазами, которая никого из людей, ни малых ни старых, не напрягала своим безродным существованием в пределах одного жилого квартала. Да и за его пределами, когда она, опустив голову и прижимаясь к обочине, шла в людском потоке, соблюдая дресс-код привычного для нее сосуществования во враждебно-нейтральной среде. Это когда тебя не пнут – уже счастье, а подадут косточку – так вообще мир прекрасен.
Она родилась от такой же бедолаги, в осенние заморозки сжималась калачиком на грудах опавшей листвы, а с появлением снега и мороза перебралась под бетонную лоджию. Кто-то кинул туда вставший на ребро картонный ящик – и то ладно, от ветра сгодится. Это мы так себя утешали, в сумрачных утренних сумерках скользя на работу. Рыжая лишь вопросительно глядела, ничего не вымаливая, потому что людям было не до нее. Она это усвоила еще от мамы. Скрюченная холодом, Рыжая шла к помойке, но там если что и было съестное, то разве что сгустки какого-то задубевшего пищевого месива.
И тем не менее ей повезло: у нее была своя территория, ее утешительно трепали по холке, ее худо-бедно подкармливали. Она давно стала частью уютного, устоявшегося двора, населенного детворой, мамками и пенсионерами.
Наверное, весть о том, что Рыжую в конкретный день должны убить, потому-то так и всколыхнула двор. Убить не одну. А вместе с ее выводком, который Рыжая упрятала под высокий приступок подъезда.
Скверное корявое чувство: знаешь, а ничего сделать не можешь. Не в квартиру же тащить псину... Быстро, как со школьной доски, стираешь из мозга проблему. Других, что ли, проблем у тебя мало?
А в воскресенье мы ее спасали. Люди всех возрастов. Молодые и старые. Приехал Денис. Он не с этого двора, но это уже не имело никакого значения. Парень молчаливо долбил ломом полуметровый лед, потом полез в подпол и из тьмы достал десяток крепеньких пушистых комочков. Мы погрузили в его машину выводок, Рыжую, и Денис отбыл, сняв тяжкий камень с полутора десятков неравнодушных жильцов.
Хэппи энд, как говорят в подобных случаях. Рыжая, по слухам, обрела новый дом, а ее детеныши со временем обретут и новых хозяев.
«Ну и на фига в газете вы пишете эту чепуху?! Других тем, что ли, нет? Люди голодают, а вы тут по псине слезы льете!» Мне так никто не сказал пока, но я не исключаю, что скажут – мы разные, люди. Однако речь не только о псине. Тут другая первопричина – сострадание, соучастие, сопереживание. Действие, а не сопливое сюсюканье. Мостик от псины, оказавшейся в беде, до человека, попавшего в неприятную передрягу, очень короток. Очень важно, кто в этот момент окажется рядом с вами – равнодушный или сердобольный.
Вот позвонила Валентина Федоровна Крысина из Алтынсаринского района. С ледяного асфальта их с мужем машину выкинуло в кювет. Отчаяние, испуг, беспомощность – люди немолодые, какие еще могут быть ощущения? «Вы не поверите, сколько людей останавливались, предлагали помощь, интересовались, все ли в порядке со здоровьем!» - льет мне в телефонную трубку свой восторг и благодарность Валентина Федоровна. Я ее понимаю. Сам с машиной оказывался в подобных ситуациях. Однажды попал в аварию за 100 км от города. Тащить машину в Костанай не было смысла. Оставил в деревенском СТО. Нужно было тут же отдать 40 тысяч тенге. В кармане мелочь. И тут мужик, обычный работяга, предлагает деньги – 40 тысяч. Без расписок и долгих мантифолий.
Можем ли мы быть после таких вещей равнодушными жлобами, кого бы это ни касалось – псины или человека?
