25 лет назад этот человек, стоя на фоне кинотеатра «Костанай» (сейчас на этом месте ТЦ «Март»), первым произнес в эфир слова: «Здравствуйте! Говорит и показывает Костанайская областная телерадиокомпания».
Версия
По правде говоря, я не очень помню момент нашего знакомства, но Кайрат МУКАТОВ настаивает, что именно так все и происходило. Вот его версия.
«С однокурсником Сергеем Угрениновым приехали на производственную практику в областную газету «Ленинский путь». Бродим по коридорам в поисках отдела кадров. Дверь одного из кабинетов открыта. Сидит парень в вельветовых штанах ярко-канареечного цвета и в темных очках. Ярче только солнце.
– Че потеряли, чуваки? А, практиканты из универа... Ну что ж, в вузе вас учат хорошему, а здесь пора учиться плохому.
– А почему плохому?
– Потому что хороший журналист не может быть заурядным. Возьмите Хэмингуэя. Курил сигары, ловил рыбу, дрался, менял женщин, любил поесть и выпить. Есть хотите? Вижу по глазам, что не прочь засадить по полкило колбаски. Короче, вот вам мелочишко, возьмете пару портвейна, а на остальное там сырок, булочку... Все, одна нога там, другая здесь! Стоп... Запомните: хорошая журналистика делается только на сытый желудок! Алга!
На журфаке нам такого не говорили».
Да, подтверждаю, это были дефицитные времена. Трудно размышлять о возвышенном, когда постоянно приходится думать о пропитании. В отпуске я ездил на шабашку – строил в совхозах карды, загоны для скота. Грубо и малоденежно, но ощущение лишка денег к зарплате корреспондента повышало самооценку. Потом у меня появилась машина. Я покупал чай в городе, и мы везли с моими студентами его в дальние аулы. Там меняли на пустые бутылки и сдавали их в городские пункты приема стеклотары. Маржа в несколько рублей делилась поровну.
Какое это имеет отношение к журналистике? Прямое. Кайрат Мукатов написал материал о плохой работе «Облпотребкооперации». Особенно впечатляли строки о том, что «в отдаленных селах Семиозерного района труженики села испытывают жесткий дефицит чая и потому вынуждены переплачивать за него ушлым спекулянтам». Где-то Кайрат был прав. Это сейчас спекулянты – двигатель прогресса.
А Сергей Угренинов в одной из таких поездок нашел стародавнего друга по геологическим скитаниям и сел писать повесть. А я себя чувствовал седовласым Державиным, благословляющим юные дарования на творческие поиски.
Кайрат на этой тропе уже 30 лет. Угренинов вовремя оставил журналистику и написал десять книг. Наши жизненные дороги давно разошлись, но одна все же осталась – профессиональная принадлежность к журналистике. Иногда мы на ней пересекаемся.
Угроза
Любопытно наблюдать, как человек эволюционирует. Но тут еще зависит от среды, в которой идет твое созревание. Если это теплое болото – одна скорость развития, крученый омут – другая. Кайрат попал в события, которые мало оставляли выбора слабым. Интеллигентный, созерцательный, совсем не напористый, казалось (во всяком случае мне), что зря он сменил газетную журналистику на телевизионную. Это ведь очень разные вещи.
Телевизионщики более зависимы от события. От транспорта, погоды, настроения того, кого они снимают. На газетчика не давит телевизионная сетка вещания, он может писать о событии и при лучине. ТВ-журналист лишен такой роскоши, он на месте оценивает, какую картинку сможет показать зрителю. Зрелищность видеоряда одно из условий удачного репортажа.
Но Мукатов, попробовав себя в газете, выбрал ТВ. Открыл областную телерадиокомпанию, а после перекинулся на первую в Костанае частную телестудию «Интерстан», показывавшую события буквально с колес. Это походило на версию какого-нибудь супероперативного Эн-Би-Си, идеологически и технически превосходившего привычный нам Первый канал. Кайрат Мукатов со товарищи пекли телерепортажи, как горячую самсу – с перчиком, с жаром. Программа «Криминал» уходила влет. Вот что он вспоминает:
– У нас была даже рация, настроенная на милицейскую волну. Тогда не надо было писать запросы в УВД, ждать, когда там отсортируют сводку. Мы приезжали на ЧП почти одновременно с угрозыском. Это была перестройка, странное время, когда большая часть людей потеряла способность различать, где юг, а где север. Цензура исчезла, КПСС тоже, все кинулись в кооперативы, а бандиты – крышевать всех подряд. Власть присутствовала номинально. И в этой кутерьме важно было не потерять профессиональное достоинство, не скатиться до междоусобной грызни. Так что, когда я перешел на областное телевидение, у меня было четкое представление о собственном потенциале и как его использовать. Мы все были так молоды – режиссеры, монтажеры, операторы, – что, казалось, лучшее время для творчества – вот оно!
– Ты человек неконфликтный? – скорее утверждаю, чем спрашиваю я.
– Думаю, что да. Однажды меня вызвали из студии во двор, посадили в машину и вывезли за город. Если добавить, что в этот момент город был обесточен – веерное отключение электроэнергии, кто забыл – то картинка выглядела однозначно: в лучшем случае поломают ребра... Ты знаешь, я не спец в боксе, в армии не служил... Пока ехали, страх выветрился – мне казалось, что так долго не убивают. Действительно, сказали, что сделают это в другой раз. Не знаю, спектакль то был или взаправду, но я продолжал делать материалы так, как считал нужным.
– На твоем счету сотни передач, репортажей, телевизионных фильмов. С какими персонажами труднее всего было работать?
– С талантливыми, наверное. Попробуй умести в одну лаконичную биографию Олега Даниленко, Бориса Князева, Владимира Бушкина, Алмата Турсунова, Сайрана Буканова. Каждый по энергии – как маленький термоядерный реактор, за каждым громадье дел.
Трагедия
Я не люблю об этом спрашивать, а Кайрат, знаю, не любит об этом рассказывать. Но мы договорились говорить правду. Без прикрас, как сама жизнь.
Был поздний октябрь. В один из неуютных холодных дней в общежитие к Кайрату забежал однокурсник его старшего брата. Новость была как ножом в бок: «Срочно езжай домой – родители в аварии погибли». Родительский дом – это совхоз «Большевик» Джетыгаринского района.
– Я приближался к дому и не узнавал его – он был весь обожженный, – рассказывает мне Кайрат, за давностью дней с изрядно выцветшими интонациями. А может, это такая форма, позволяющая максимально затушевать неугасимую боль... – После следствие установит, что грабители пробрались вовнутрь дома через форточку. Взяли небольшой металлический ящичек, в котором, полагали, отец (он был главным экономистом совхоза) хранит деньги. Но там были исключительно какие-то документы. Драгоценностей, больших денег в нашей семье сроду не водилось. Папу, маму и 10-летнюю сестренку загнали в подпол. А сверху поставили тяжелый комод. Дом подожгли... Никто не выжил...
Все, точка. Это даже не комментируется.
Еще не финал
Иногда мне кажется, что такие люди, как Кайрат, беззащитны и печально одиноки. Как артисты. Это когда ты играешь, когда ты на сцене и на слуху, и востребован, то кажется, будто жизнь всех этих людей просто немыслима без твоей чудодейственной профессии. И ты не щадишь себя, выгорая... Вот только праздник вечным не бывает. Поклонники и друзья старятся, умирают, а новое поколение телезрителей находит себе новых кумиров... Валентин Лосев, с которым открывали сначала облрадиотелевидение, а потом «Интерстан», давно живет в Канаде. Ауезхан Мадин, редактор казахской редакции обл-ТВ, с которым впервые вещали у кинотеатра «Костанай», умер. Булат Ережепов, друг и коллега по журналистскому цеху, давно ведет свой бизнес в Астане...
– Я крепкий человек, – говорит мне Кайрат. – Я поглощен, как и прежде, работой, так что о других увлечениях меня не спрашивай. Это моя стихия. С 1991 года я в этом ни разу не усомнился.
– А что из прошлого больше всего вспоминаешь?
– Наверное, то, как мы однажды неслись по предутренней торгайской степи на амфибии военно-космических сил навстречу спускаемой космической капсуле. Тогда были тысячные стада сайгаков, трава в пояс, и мы, не разбирая оврагов, мчались к цели. И вдруг в едва подсвеченной солнцем синеве увидели оранжевый парашютный купол... Фантастическая картина. И мы в ней были одними из первых, кто снимал это, кто видел отнюдь не героические, а усталые лица космонавтов. Только так понимаешь, что у любой романтики есть своя непарадная, тяжелая цена...
