Костанайская область «прославила» Казахстан первыми в истории государства фактами пыток. Таковыми их признал комитет ООН, побудив республику создать институт уполномоченного по правам человека. Что это изменило?
Карабалыкский феномен
Дело по пыткам, которое сейчас рассматривает Карабалыкский районный суд, пока единственное в этом году по области. Но оно показательное по многим причинам.
В п. Лесном Есенкольского сельского округа три года работает участковым Арман Тулегенов. Местные до недавнего времени считали, что с майором им повезло. Зональным оперуполномоченным в сельском округе был 35-летний Нурлан Сарсембаев.
На суде потерпевшая 20-летняя Любовь Дорошенко называла его Нуриком. 9 апреля он появился в Лесном. А вечером заглянул в дом Каиль. Хозяин находился на заработках. Зато к хозяйке Вере временно (ее мать тоже уехала на заработки) переселилась ее подруга Люба Дорошенко с годовалой дочкой. Чтобы, как говорится, было веселее. Сарсембаев, утверждала на суде Дорошенко, был не трезв. Стал звать их попить пива. Когда отказались, попросился переночевать. Но и тут оперативника выставили за дверь.
Родственники девушки настояли обратиться в прокуратуру.
Второй раз он появился в доме Каиль уже с участковым на следующий день, утром. Полицейские заявили, что в местном магазине была кража, пропали несколько бутылок водки, майонез... И что подруги под подозрением. Изъяли старые пустые бутылки, донышки которых выглядывали из-под шкафа на кухне. А девушкам приказали ехать с ними в местный опорный пункт.
О краже узнали от полицейских, заявили подруги в опорном пункте. Предъявить им было нечего, и Веру отпустили. А Любе велели остаться. Разговор зашел в тупик, когда, рассказывала в суде Дорошенко, Нурик выбил под ней стул, схватил за волосы и бросил на пол. Первый удар пришелся по ноге выше колена. Потом, говорит Любовь, были и другие.
Рассказывает, что просила об одном: не бить в грудь, потому что пропадет молоко, ведь она продолжала кормить дочь. Оперативник поднял ее с пола так же – за волосы. Сжал одной рукой нижнюю часть лица, а второй ударил по щеке. Снова зашел уже со спины, завернул ей назад руку и сильно ударил по уху. Вечером уже дома из уха пошла кровь, а позже врач определил: лопнула барабанная перепонка.
А еще, по показаниям потерпевшей, Сарсембаев все время играл желтым канцелярским ножом, твердил: не признаешься – будем отрезать пальцы по одному. Участковый все это время продолжал сидеть на своем месте и только, по словам Любы, матерился. Еще много чего услышала в те минуты мать-одиночка: что поставят на учет как проститутку, что лишат родительских прав. А если будет много болтать – вывезут и закопают.
Кончилось тем, что Любе велели убираться, но с условием: или до вечера она найдет воров, или должна будет признаться в краже. Родственники Любы настаивали: надо обращаться в прокуратуру. И на следующий день Дорошенко рано утром автобусом отправилась в Карабалык. В районной прокуратуре у нее приняли заявление, сопроводили к медэксперту. В РОВД об этом узнали в тот же день. Но встречу с полицейскими отсрочило печальное событие – у Любы в Федоровке умерла бабушка...
В Лесном появились сразу два заместителя начальника РОВД и начальник отделения криминальной полиции. Первой их задачей, а иначе последующие события не объяснишь, было переломить ситуацию. На суде Дорошенко рассказала, что Алибек Шандалинов, начальник отделения криминальной полиции, извинился перед ней и мамой. А курирующий оперативную работу Амантай Агайдаров (на суде полицейский это отрицал) передал через своего коллегу 100 тысяч тенге. Сказал, на лечение. Девушка говорит, что полицейские уговаривали пожалеть детей Сарсембаева, да и проступок двух сотрудников скажется на всем РОВД. Решение приняла мать Любы, когда взяла деньги. Но забрать заявление просто так было уже нельзя – факт прокуратура зарегистрировала в Едином реестре досудебных расследований.
Договорились так: Дорошенко скажет, что написала неправду, потому что якобы хотела насолить участковому. До этого был случай, когда девушка, чтобы протопить печь, украла у соседей дрова (своих не было), а те сообщили участковому. Инцидент закончился миром, но здесь пришелся кстати. Люба выполнила обещание, написав заявление в РОВД, что упала с лошади и получила телесные повреждения.
Однако уже через день у них дома появились сотрудники прокуратуры, которые предупредили: такой поворот означает, что был ложный донос. А это – статья Уголовного кодекса. Недавно по ней, кстати, осудили жителя Сарыкольского района, который заявил, что его избил сотрудник полиции, а факт не подтвердился. Мать Любы призналась: да, они получили деньги и уже раздали многочисленные долги. Так 20-летняя Любовь Дорошенко, как выяснилось в суде, беременная вторым ребенком, оказалась еще и между двумя ведомствами. И каждое не собиралось сдаваться.
В истории с пытками появился еще один факт. Уже летом с явкой с повинной в РОВД пришел житель Лесного, сосед девушки, трижды судимый Павел Запольский. И заявил, что это он ударил девушку в ухо. А пришел, чтобы опередить события – вдруг Люба сама на него укажет. Но в суде та стояла на своем: не было этого! А у соседа дяди Паши, рассказала, как раз летом откуда-то появились большие по меркам села деньги... Нет, говорил на суде свидетель Запольский, это он ударил! Словом, каша заварилась нешуточная. Как «сварится» – зависит теперь от суда. Прокуратура же Карабалыкского района распространила для местных СМИ информацию, что всего в этом году возбудила три уголовных дела по фактам пыток.
Политика нетерпимости
Казахстан ратифицировал Конвенцию ООН против пыток еще в 1998 году. Спустя пять лет статья «Пытки» появилась в Уголовном кодексе. В 2008-м республика признала компетенцию комитета ООН против пыток рассматривать частные жалобы. В 2010 году нас впервые заслушивали в Совете ООН по правам человека, где представитель страны заявил, что Казахстан «привержен политике абсолютной нетерпимости к пыткам».
Тогда в комитете ООН против пыток уже лежала жалоба жителя Костаная Александра Герасимова. Позже его признали жертвой пыток, затем и жителя Рудного Расима Байрамова. И хотя в обоих случаях виновных не нашли, суд на основании рекомендации ООН обязал полицейское ведомство, считай государство, определить и Герасимову, и Байрамову моральный ущерб. Из трех решений комитета ООН против пыток по Казахстану два пришлись на Костанайскую область. Не факт, что здесь лютуют больше, чем в других регионах. Скорее правозащитники оказались более настойчивыми.
– После дела Герасимова власти заявили о нулевой терпимости к пыткам, а обращение граждан с жалобами на пытки возросло в несколько десятков раз, – говорит руководитель Костанайского филиала Международного бюро по правам человека Анастасия Миллер.
Но главным было другое – в 2013 году в Казахстане появился омбудсмен и национальный превентивный механизм по предупреждению пыток (НПМ). Права его участников закрепили законодательно. Борьба вышла на уровень государственной политики.
И куда привела?
Участник национального превентивного механизма по Костанайской области Александра Сергазинова говорит, что с момента появления дополнительного контролирующего госоргана изменения произошли большие. В основном они касаются медицинской помощи, материального оснащения спецучреждений. Проверки там проводятся плановые и промежуточные (чтобы увидеть результат рекомендаций), а также специальные – по обращениям.
– Причем мы не обязаны регистрировать их в прокуратуре. Достаточно согласовать с омбудсменом, – говорит Александра Сергазинова. – Одно из последних обращений касалось, например, Аркалыкской тюрьмы. Сейчас там разбирается прокуратура. Но пытки, действия сотрудников, унижающие достоинство осужденных, остаются. Общество еще недостаточно информировано, что с этим можно бороться.
Всего за три года НПМ области получил 166 обращений. Как минимум треть направлены в прокуратуру после посещения участниками НПМ места нарушения. Однако сегодня далеко не все считают работу этой структуры по Казахстану особо эффективной. Омбудсмен – госслужащий, поэтому связан определенными рамками.
Когда-то при Международном бюро по правам человека существовала общественная наблюдательная комиссия. Сейчас такие тоже есть, но уже независимо от него. Есть она и в Костанайской области, контролирует колонии. Однако, как признался один из ее членов Сергей Леонов, есть слишком много вопросов юридического плана. Остается упомянуть также Коалицию НПО Казахстана против пыток. Если суммировать, то, выходит, контроль идет параллельно – государственный и общественный. Причем очевидно, что государство предпочитает контролеров своих, а не международных организаций.
А они «выстреливают»
Самый главный вопрос: почему же при таких заслонах пытки не прекращаются? Ответ, лежащий на поверхности: те, кто их допускает, с государством себя не соотносит. А их непосредственные начальники, когда случается ЧП, бить себя в грудь не торопятся. На суде в Карабалыкском районе представитель потерпевшей Любови Дорошенко никак не могла добиться от свидетелей-руководителей РОВД ответа на простой вопрос: как можно «допрашивать» подозреваемую в краже, если оперуполномоченный даже не удостоверился у владельца магазина, а была ли эта кража вообще?
...В суде №2 Костаная продолжается рассмотрение дела Стаса Мартынова. Его обвиняют в применении насилия в отношении представителя власти – инспектора СОБРа Даулета Байшина. Обе стороны охотно дают интервью журналистам. И у каждого – своя позиция.
– Не все же мы плохие, как думают, – сказал полицейский.
– Они меняются, когда надевают форму, – ответил обвиняемый.
Правда, как всегда, где-то посередине.
