Сквозь историю одной семьи проступает неумолимость Истории. А еще – понимание того, что любое могучее государство проходит стадии развития, которые построены на страданиях, в том числе безвинных заложников политической ситуации. И лучше всего об этом рассказывают воспоминания очевидцев. Например, такие, которые поведала детям Терезия МАКАРЕНКО-ОЛЕНБЕРГ.
Родовое древо
У него пышные ветви: в семье Макаренко-Оленберг сейчас более 50 представителей младших поколений – дети, внуки, правнуки. Ствол – мама с отцом. Корни – их родители. Наверное, интерес к истории своей семьи здесь от мамы. Терезия Матвеевна не дожила трех месяцев до 90 лет. Она любила читать, хорошо ориентировалась в политической ситуации. И вела дневник. Не с самого детства – в трудармии не до записей было. Но когда ослабла, когда не смогла уже больше заниматься физическим трудом, она стала записывать воспоминания.
Семья Макаренко жила в Заречном. Первым ушел отец, Фирс Макаренко. Затем мама. Остались шестеро детей. Старшие живут в России и Украине, младший в Костанае. Федора Макаренко хорошо знают и старожилы, и нынешние педагоги. Когда-то он был директором знаменитой школы полного дня в поселке Дружба, сейчас возглавляет Костанайский колледж бытсервиса.
Но в основном материалы о родных в семье собирает старшая сестра Ольга. Она же вела переписку с создателями музея, посвященного немцам-трудармейцам. Рассказывала о маме. Потому что родители познакомились
в УнжЛАГе – части огромного ГУЛАГА, территории, на которой трудились политзаключенные и немцы, отправленные в трудовые лагеря. Там же родилась и Ольга Фирсовна...
Дети и мутер
«Брата уводят. Терезия плачет до утра, зажимая рот руками, чтобы не разбудить младших, чтобы никто не услышал. На дворе 1938 год. Массовые аресты. Мужчин и женщин уводят и родные больше ничего не слышат о них. Вот и за Эдуардом пришли. Ему ведь всего двадцать три. Добрый, не успевший еще даже полюбить, не надевший ни разу хорошего костюма... Что плохого он мог сделать? Работал в колхозе бухгалтером, опекал младших. Терезия очень его любила. И он... Это благодаря брату она снова пошла учиться – четыре года ведь пропустила, а потом ничего, наверстала. Потому что брат поддерживал. И вот теперь... Что с ним? Где он?»
О судьбе брата Терезия узнала только в 1989. Эдуарда расстреляли через девять месяцев. Позже посмертно реабилитировали. Когда получила ответ на запрос, плакала всю ночь.
Маму Терезия не помнила. Она умерла от тифа, когда дочке было год и восемь месяцев. Отец через время женился на другой женщине – как растить семерых детей?! Мачеха Елена стала для детей родной, «мутер» – так все к ней обращались. И приемные, и родные – до войны родились еще трое. Жила семья в Луганской области. Немецкое село Гринтал, колхоз «Rote Fane». В районе было 11 немецких поселков, очень чистых и зеленых. В них – богатые колхозы. В тридцатых волна раскулачивания докатилась и до них...
«Во дворе полно народу, из нового дома, который четыре года строили, вытащили все вещи, идет распродажа. Терезия только пришла со школы, испуганно озирается, ищет своих. Подбегает заплаканная мутер и сажает девочку на сундук с нарядами, оставшимися от умершей мамы. Их доставали, перешивали детям. Но подходит хмурый мужчина, снимает девочку с сундука, открывает его, достает одежду и продолжает распродажу. Терезия украдкой вытирает слезы – ей страшно. Но тут приходит секретарь сельсовета и останавливает распродажу. Одежду вернули».
Тогда всю семью спасла Елена, мутер. Отца с детьми от первых браков постановили сослать в Сибирь или на Урал. А дом решили оставить Елене с ее детьми – она считалась бедной, в юности была прислугой. Но Елена сказала, что не останется, что поедет со своей семьей. Через некоторое время сельсовет принял решение: всех оставили в доме. Семья работала в колхозе, младшие учились. Все вновь стало относительно неплохо. До начала войны...
В Казахстан
«Измученный боец с почерневшими губами, ввалившимися глазами берет хлеб, смотрит с благодарностью. Соседи тоже бегут к нашим, несут кашу, лепешки. Через поселок снова идут танки. Но на этот раз с красными звездами. Многие солдаты опухли от голода – фашисты при отступлении всё сжигали, не оставляли еду. Это сорок первый. Декабрь. Месяц назад в поселок вошли немецкие танки. Шли на Ростов. Туда без единого выстрела, обратно с боями. Весной сорок второго фашистов в поселке всё еще не было. Весной даже посеяли зерно, посадили овощи. А вот собрать не успели».
28 июня 1942 года семью Оленберг, их соседей вывезли на станцию Ровеньки. В телячьих вагонах с закрытыми дверями и решетками на окнах везли людей под охраной. Иногда давали кипяток. Через Волгу перевезли на паромах. А дальше опять по железной дороге в Казахстан. На станции Джаркуль (Федоровка) отцепили три вагона, трое суток люди лежали на траве и ждали транспорт. Не все дождались. Приехал на быках старик Мустафа, отвез в село Малороссийка (совхоз «Украинский»).
«Терезия сворачивается на соломе в клубок и вытирает слезы. Маленького Юрика, сына брата Якова, больше нет. Не выдержал. Тут взрослым сложно не сломаться. Зачем немцев привезли в Казахстан, не понимает никто – ни родные Терезии, ни местные жители. Хорошо, что хоть хороших людей больше. Сочувствуют, помогают. Особенно казахи. Детишек подкармливают, одеждой помогают. Но так горько, так часто бьется в голове вопрос: за что нас так?»
Девять взрослых (Терезии к тому времени уже было 20 лет) и дети жили в старом доме без окон и дверей. Делили убогую комнату еще с одной семьей. Спали на соломе, из жердей сделали топчаны. Готовились к зиме и ждали, что кончится война. Работали. На семью выделяли полтора килограмма хлеба в месяц. Зиму едва пережили. Весной стало немного легче. Тут еще соседка дала очистки картофеля с глазками – посадить. Но сажали его уже без Терезии. Ее вместе с сестрой Отиллией отправили в горьковский Унжлаг.
«Провожают отец и сестра Анна. Ее не взяли в трудлагерь, здоровье слабое. Терезия смотрит на свою милую сестренку, которая заменяла мать, обнимает. Папа обнимает Терезию. Крепко. Поезд уже уходит, а она всё еще ощущает тепло его прощальных объятий».
Отца и сестру девушка больше не видела. Они вместе с младшим братом умерли от голода и болезней. Хоронили их незнакомые люди, даже могил не смогли найти потом...
Унжлаг и Фирс
«Первый день работы на заготовке дров. Вечер. Терезия у костра с девушками. Мимо парень идет. Девчонки вслед: «Ты куда?» Он отвечает: «На слет, в Сухобезводное». Подошел, поздоровался, на новенькую внимание обратил. Терезия засмеялась: «Девчата, у вас у всех есть парни, а этот будет мой!»
Так и случилось. Сначала Федор (на самом деле Фирс, но так уж звали его в лагере) опекал новенькую – худенькую девчушку, которую поставили на погрузку дров. И пайком делился, несмотря на то что работниц трудлагеря, особенно ближе к концу войны, кормили лучше, чем политзаключенных.
Фирс Макаренко в
УнжЛАГе находился с 1937-го. Родом из Запорожской области. Его сослали в лагерь как врага народа. Работал на лесоповале, а затем помощником машиниста (под конвоем). В сорок четвертом произошла авария – паровоз столкнул вагон с дровами. Фирса судили вторично по законам военного времени и добавили еще десять лет. Отправили вновь на лесоповал, там он едва выжил. И нашел свою любовь.
Роман – суровый, лагерный – для тех мест был не в диковинку. К трудлагерникам режимных мер не принимали, требовали только соблюдения порядка. Макаренко, несмотря на то что был заключенным, – на хорошем счету, машинист толковый. Таких не трогали. Вот соседу Фирса по бараку, бывшему корреспонденту газеты «Правда», который всё писал Сталину, приходилось туго. Его часто били.
Но хорошие люди были и там. Пожилая еврейка, начальница по распределению рабочей силы Павлина Борисовна, дважды спасла Терезию от направления на лесоповал. Сначала, как только та приехала – на худую изголодавшуюся девушку больно было смотреть.
А потом, когда Терезия уже была беременна. Если бы не Павлина, неизвестно, появилась бы на свет Ольга Макаренко.
Произошло это в 1945 году. И тогда же Терезию отправили обратно в Казахстан. До 1955 года депортированные немцы должны были регулярно отмечаться, им запрещалось покидать место проживания.
Нашёл!
«Тебя там мужчина какой-то ищет!» Терезия отерла пот со лба, оглянулась. Сердце екнуло. Неужели?.. Бежала, не чуя ног. Фирс приехал! Обнялись крепко. Она снова плакала. На этот раз от счастья».
Освободился Фирс Макаренко в 1947-м. Вернулся домой, забрал маму и отправился к жене и дочке. После войны стало чуть легче. Фирс Иванович, несмотря на сложную молодость, человеком был легким, трудолюбивым, не жаловался на власть и страну, политику одобрял. И Терезия Матвеевна тоже. Но в День Победы, когда шли они на парад, щемило всё же у нее в груди: ведь и они на благо родины трудились, и все ее соседи по лагерю: немцы, поляки, латыши. Почему же их не чествуют?
