Он выпускник Николо-Угрешской православной духовной семинарии в Москве. Пока не священник, но уже чтец (первый священнический сан). Получил высшее богословское образование и готовится отправиться на север России, в Ханты-Мансийск. Перед началом своего служения Дмитрий Князев навестил родную Житикару.
«С помощью Божией»
– Дмитрий, семинария, безусловно, отличается от светского учебного заведения. Что удивило?
– После двух с половиной лет в Питерской академии, я еще столько же проучился в Московской семинарии. Сложность для меня была в том, что большинство семинаристов приходят в духовные училища с базой пономаря, с практикой чтения на церковно-славянском, а некоторые и вовсе давно в сане. Я же был абсолютно не подготовлен. И когда я впервые попытался прочесть отрывок на незнакомом языке, меня подняли на смех. Чувствовал себя первоклассником. И это при том, что я прошел нелегкую службу в армии, попал в ракетные войска с такими, знаете, «добрыми» армейскими традициями, но там же я и обрел веру в Бога. Пришел в семинарию в полной убежденности, что знаю всё… Но нет! Я не ожидал, что здесь будет так сложно учиться, особенно психологически.
– Строгий устав, как вторая армия?
– Общее проживание всегда предполагает трудные условия, будь то армия или семинария. Я учился в окружении прекрасных ребят и преподавателей. Но все мы были разные. Из нас и не пытались сделать одинаковых, никто не ограничивал, как это бывает в деструктивных сектах. Каждый мог смотреть на одну и ту же вещь по-разному, и у каждого было право высказаться, поделиться. Мы учились слушать друг друга. Да, возникало множество конфликтов (все же мужской коллектив), но и из этих разногласий мы выносили уроки. Семинария – это то место, где тебя поддержат и, если нужно, прикроет даже тот, с кем у тебя не складываются отношения. В таком проживании гораздо больше плюсов, особенно для будущего батюшки. Мы всегда находились под пристальным взглядом инспектора, административно-управляющего состава, духовных лиц… И опытные отцы начинают видеть каждого семинариста, высматривать потенциал, отмечать способности. Обучение в семинарии выстраивается по определенным программам. Они позволяют не просто получить знания, но также приобрести духовные навыки для будущего служения. Уметь быть в послушании, смиряться, преодолевать себя, проявлять стойкость, спокойствие и выдержку. А еще в общежитии начинаешь более тонко чувствовать людей. Все это непросто дается.
– Семинария – это еще и набор богословских знаний. Какие науки вам преподавали?
– Очень интересные самобытные отцы церкви, научные богословы вели у нас пары. Среди лекторов – известный сектовед, профессор Дворкин, иногда приезжал миссионер Осипов. Мы изучали литургику – дисциплину о христианском богослужении, основное богословие – предмет, который заставляет думать всегда, аскетику – раздел о принципах возрождения, светскую и религиозную психологию, пять языков, среди них греческий, славянский и латынь. И, конечно, еще одну дисциплину, которая поразила нас мыслью о том, насколько мы мало знаем о нашем Творце и как много мы все-таки уже узнали. Это изучение главной книги всех христиан – Священного Писания, Библии. Практическая часть обучения тоже включала в себя различные сферы. Нас нарочно знакомили с разными судьбами людей, их пороками, их ошибками, их грехами. А нам ставили задачу: найти решение, слова утешения. Много внимания уделяли ситуациям, при которых люди страдают от колдовского воздействия, суеверий. И, конечно, говорили об искушениях самого священника. Когда я посещал заключенных в колонии, понял одну вещь: без веры эта система тебя сломает, без веры делить с людьми их горе невозможно. Тебя раскусят, выведут на чистую воду. Заключенные становятся очень тонкими психологами, они видят каждого насквозь, их не обмануть. Своеобразная лакмусовая бумажка, проверка на веру – попасть под их пристальный взгляд. Поэтому священников часто критикуют, от них и вправду нужно много, и не всегда есть силы, духовные силы… Но каждый справляется с помощью Божией.
«Говорит о важном»
– В рамках семинарской программы вы вели уроки в общеобразовательных школах. О чем они? О Боге?
– Скорее, о жизни. Но всем своим видом я старался позиционировать, что Бог есть. Мы говорили о любви, о семье, о взаимоотношениях в обществе. Обо всем, что может волновать девятиклассников. Мы общались с ребятами из сельских школ. Стоит отметить, что давали нам трудные классы, когда бушует переходный возраст, когда развивается юношеский максимализм. По сей день общаемся с этими ребятами, переписываемся, обсуждаем различные вопросы. Еще, благодаря нашей администрации, я смог попробовать себя в работе со спортсменами. При семинарии работает небольшой спортклуб, ребята из не очень благополучных семей ходят на тренировки. И я как спортсмен, кикбоксер посещал их занятия, а после мы также говорили на разные темы, общались. Приятно было видеть, как какой-то молодой человек проявлял интерес, подходил украдкой, спрашивал. Да, эти ребята могли пить, кутить, гулять... Но отрадно, что в такие моменты оказываешься рядом, и у тебя есть возможность говорить о чем-то важном, наставлять на правильный путь.
– Православная паства молодеет?
– Нельзя сказать, что молодежь хлынула в храмы. Очень многое ее удерживает от этого правильного шага. Но если молодой человек все же пришел в храм, то здесь он с серьёзным мотивом – не для того, чтобы просто поставить свечку, а действительно встретить Бога. Причем в рядах такой молодежи не только те, кто вырос в православной семье и научен традициям, но и хулиганы, и прожигатели жизни, которые пресытились, устали от того, что предлагает им мир, общество потребления, они ищут чего-то нового, того, что неисчерпаемо…
– Вы сказали «очень много удерживает от правильного шага». Что же?
– Слишком много лжи льется в наши умы. Информационные баталии задели и институт церкви. И все мы питаемся теми плохими новостями о церкви, которыми нас кормят. Про эту войну устами своего героя сказал Достоевский: «Трагедия будет такая, которую мир еще не видел». В контексте разговора о порабощении народа. И спустя много лет эти слова повторяет Аллен Даллес относительно развала СССР. Это не имело бы значения, если бы не было плодов. Подтверждает это Геббельс знаменитым высказыванием: «Дайте мне СМИ и я превращу народ в стадо». В веке бушующей информации, правдивой и ложной, наша задача – противостоять лжи всеми силами.
«Главное оружие»
– Я знаю, что ваши знакомые очень удивились, узнав, где вы учитесь...
– И тогда, и сейчас я продолжаю встречать негативное отношение. Потерял много друзей, обрел много недругов. У таких недоброжелателей целый набор язвительных подковырок: «Часы патриарха», «Попы на мерседесах» и «Свечки стоят целых 20 рублей». Но можно всю жизнь проходить в храм, не купив ни одной свечки, и ни разу не кинуть копейку в ящик с пожертвованиями. Проверено на себе. Кстати, в семинарии учишься правильно реагировать на такие выпады и на любую другую критику. Служение священника – это невидимый фронт. И часто те, кто критикуют, не имеют понятия о том, что происходит на этой «войне». Уже семинаристами мы посещали такие места, куда обычный человек погулять не сходит. Например, отделение, где одинокие и больные люди доживают свой век. Мы не ходили на экскурсию, мы шли к этим людям, к каждому из них. Это уже не учеба. Это и есть наше служение, оно началось с первого курса семинарии. Священник – молодой он или в летах – притягивает к себе людей с проблемами, людей с бедой. Сколько священников отдают свои силы на то, чтобы хотя бы один человек – алкоголик или наркоман – исцелился, сколько детей без родителей находят понимание у служителей храмов. У меня есть знакомый священник, которого постоянно осуждают за то, что он любит деньги, за то, что он такой-сякой… А сам он втихомолку перечисляет свои пожертвования детдомовскому парню. Некоторые льют грязь на священство специально, провоцируют… Как это побеждать? Самое сильнейшее и главное оружие – молитва. Бывают счастливые незабываемые моменты – крещение ребенка, венчание молодых, радость и свет в глазах людей, обретших Бога, нашедших в стенах храма утешение. Это наше подкрепление, наше торжество, вот она – наша победа.
– Что считаете самым сложным в своем будущем служении?
– Видеть горе людей, осознавать собственное бессилие при виде человеческих страданий и, наверное, терпеть критику со стороны. Несмотря ни на что, именно религия и вера всегда оставались самыми надежными проводниками нравственности, хранительницами морали, чистоты брака, института семейных отношений. Избирая путь священнослужителя, чувствуешь невероятную ответственность перед каждым, кто пришел в храм, перед этим огромным миром, и перед двухтысячелетним институтом христианства…
– В семинарии очень много наук. За этой «интеллектуальной» верой есть ли опасность потерять простую веру в Бога?
– Несомненно. Случаи бывали. Мой друг, серьёзно увлекшись научной апологетикой, которая критикует религиозный взгляд, стал атеистом и за год до защиты диплома бросил семинарию. А научная апологетика входит в перечень предметов семинарии, кстати. Так сказать, изучаем то, от чего нужно защищать свое учение. Вера – она ведь не наука, ее не разглядишь под микроскопом, не смешаешь с химическим элементом, чтобы проверить реакцию… Она по любви, по простоте сердца. Вера – это индивидуальное соединение с Божеством, и у каждого оно неповторимое.
– Спасибо.
Беседовала Ангелина КОВАЛЕВА
