Наш сегодняшний собеседник – частный судебный исполнитель.
Среди шести десятков «частников», которые сегодня работают в этой системе, мы не случайно выбрали именно Несибели Басенову. Во-первых, пять лет назад она стояла у истоков создания новой для Казахстана структуры. Тогда в Костанае частных судебных исполнителей было пять, а по всей области – девять. Во-вторых, до этого три года как заместитель Администратора судов она курировала работу всех государственных исполнителей. Поэтому Несибели Басенова вправе сравнивать день вчерашний и день сегодняшний.
Вчера и сегодня
– Несибели Заривановна, с внедрением института частных судебных исполнителей что-то изменилось?
– Конечно. Более того, за пять лет изменилась и сама система частного исполнения. Когда она была только создана как альтернатива государственной структуре, доверие граждан завоевывать было сложно. Мы бегали за каждым взыскателем, когда приходил, наливали чай, чтобы только он доверил нам исполнительный лист. Было так тяжело, что муж сказал: «Закрой контору и сиди дома». Но бросать на полпути – не по мне. Сейчас ситуация другая. У каждого судоисполнителя есть штат: помощники, делопроизводитель. На все это, конечно, надо заработать. В начале, помню, мне одной приходилось в день обегать два десятка банков, учреждений, чтобы разнести постановления. Потом бежать по второму кругу – забирать бумаги. Сейчас я бы одна с нынешним объемом работы не справилась. Помогает то, что мы работаем в специальной автоматизированной системе, которая предусматривает учет исполнительных документов. Имеем доступ к разным электронным базам данных. Практически полностью исключили бумажный вариант. Еще бы привязали нас к банкам второго уровня, как это делается в Армении...
– Но при этом не слишком ли государство все перевалило на вас? Хотели сделать альтернативную службу, но не исключено, что частные судебные исполнители могут стать единственными на этом фронте. Ведь сегодня за государственными почти ничего не осталось.
– Такое опасение небеспочвенно. По концепции реформы, мы должны были их максимально разгрузить, но, по-моему, сделали это уже на сто процентов. Считаю, что государственный аппарат должен оставаться хотя бы маленьким управлением. Частные судоисполнители не имеют, например, права работать с решением суда о взыскании с госучреждений. Или с тех предприятий, где государственный пакет акций свыше 50 процентов. Я думаю, что было бы логичней передать государственным исполнителям и социальный блок. Те же алименты. Эффективность будет больше. Сейчас к нам пачками отправляют на исполнение административные штрафы, алименты. И мы приходим к тому, от чего ушли. В наших кабинетах сидят прокуроры, которые проверяют исполнение этих, можно сказать, государственных функций. Альтернативой это назвать, согласитесь, трудно. У нашего закона о частном исполнении скелет французский, который у них не менялся с 1945 года. Я изучаю опыт других стран. В Армении, например, нет частных судоисполнителей, только государственные. И они работают очень эффективно. Россия думает, создавать или не создавать. У них проблемами судебных приставов занимается целый научный институт. Правда, у россиян есть проблемы: огромная нагрузка, отсутствие профессиональных кадров, коррупция. У нас всего этого стало заметно меньше.
– Но тогда почему на «частников» так много жалоб и даже исков в судах?
– Заметьте: в основной массе необоснованных! Мизер жалоб от взыскателей, которые недовольны работой частного судебного исполнителя. В основном жалуются должники, которых «зажали». Они тянут время, чтобы не исполнять решение суда. Обжалуют все: временный запрет на выезд, заключение специалиста об оценке имущества, передачу его на электронные торги. И это не потому, что мы плохо работаем. Конечно, бывают и у нас недочеты. Сейчас частных судоисполнителей много, люди пришли из разных сфер. Но те, кто в системе давно, уже не спотыкаются. Я всегда говорю коллегам: любой процессуальный акт – это лицо судебного исполнителя. А частный должен быть на несколько ступеней выше государственного. У него особая ответственность. Хотя государство нам и дало только лицензию и красивую гербовую печать.
Цена вопроса
– Однако бытует мнение: частные судебные исполнители работают на то, чтобы набивать себе карманы...
– Это не так. По тому же принципу создавались нотариальные конторы, адвокатские. Никто же не говорит, что нотариус набивает себе карманы. Из-за этого, кстати, нам и расценки поменяли. Раньше было вознаграждение 10 процентов независимо от суммы долга. Теперь расценки плавающие – от 3 до 25 процентов. Чем выше сумма долга, тем меньше процент. Думаете, нам сделали хуже? Приходит ко мне бабушка-пенсионерка. У нее долг пять тысяч тенге перед коммунальщиками. И я должна с нее брать 25 процентов от суммы долга. Потому что такая шкала: если сумма до 100 МРП, должник платит 25 процентов. А богатый бизнесмен, который взял у банка десятки миллионов и не отдает, должен заплатить три процента. Хотя, как говорит народ, за рубль надо наказывать рублем.
– Но все же в ваших руках: не берите с полунищей бабушки за свой труд 25 процентов!
– Да, бывает, что я таких жалею. Говорю: долг оплатите, и до свидания. Но в законе не сказано, могу ли я с пенсионера взять меньше. А потому государству мне придется отдать подоходный налог исходя именно из 25 процентов. Если я один тиын не доплатила, налоговый комитет тут же блокирует мой счет. Поэтому, получается, жалею в ущерб себе.
– Тем не менее у вас авторитет очень жесткого судебного исполнителя. Можно сказать, акулы. Мне об этом не раз рассказывали люди, которые приходили в редакцию.
– С улыбкой судебное решение не исполнишь. Со мной не надо договариваться, подключать связи. Это не пройдет. Хотя случай случаю рознь. Иногда человека загоняют в тупик обстоятельства. Женщина взяла кредит в банке, заложила квартиру. Открыла бизнес, торговала кормом для животных. Однажды закупила товар, а бутик и сгорел. Отдавать долг нечем. А тут еще муж ушел, оставил одну с детьми. Женщина в своей квартире мини-детский сад открыла. На это и жила. А решение суда надо исполнять, тем более в нем указано: обратить взыскание на квартиру, и даже называлась цена. Сколько раз я тормозила проведение торгов! Пока не нашелся покупатель, который дал за квартиру больше. Чтобы банк не предъявил должнице штрафные, мы отдали ей оставшиеся деньги, очень быстро открыли границу и отправили в Россию к матери. Эта женщина до сих пор мне СМС с благодарностью шлет. А недавно три семьи помирила, когда работала с алиментщиками. Но это особые случаи. В большинстве же наши граждане не боятся законов. А это неправильно. На днях мы, например, изъяли машину. У человека долг перед банком три миллиона сто тысяч тенге. А он приехал на шикарной иномарке, цена которой шесть миллионов. И говорит нагло: «Буду вам платить каждый месяц по сто тысяч тенге». А у нас нет полномочий предоставлять рассрочку или отсрочку. Это прерогатива суда. Предлагаю продать машину. Не хочет. Хорошо, тогда техпаспорт и ключи – на стол! Пошли на улицу, опечатали автомобиль. На следующий день он принес полтора миллиона тенге. Пошел еще искать. Уверена, что найдет. Или другой пример, каких масса. Семья продала в селе квартиру, решила перебраться в город. А тут некая Гульнара Туякова подвернулась: помогу добыть жилье через акимат. Женщина говорит, что до сих пор не понимает, как отдала этой обманщице почти три миллиона тенге. Хорошо, хоть расписку взяла. Но с 2013 года, хоть и есть решение суда, семья не может взыскать с должницы ни тиына. Мы уже ее на сутки закрывали. В итоге Туякова заплатила 20 тысяч тенге. А в это время умудрилась продать свое недвижимое имущество. Сейчас мы будем признавать эту сделку недействительной. А еще зимой будем снимать с должников шубы. В моей практике такое уже было. Женщина была должна банку 420 тысяч тенге. Два месяца мы с ней бились – нет денег! Но она была в неплохой шубе, я ее оценила примерно в 300 тысяч тенге. И мы даму прямо в кабинете раздели. Объяснили, что шуба – ценный мех. Дали куртку, чтобы не замерзла, и на машине отвезли домой. Не поверите, через неделю должница нашла деньги. И мы ей шубу вернули. За время частной практики у меня этот случай пока единственный, но, когда я еще работала на госслужбе, мы и часы, и золото снимали, и шапки норковые. Хотя я любому должнику первым делом растолковываю: закон дает много возможностей исполнить решение суда самостоятельно. Без моего участия.
Интересно
– А что происходит с изъятым имуществом, если человек денег не находит?
– Если это товары обихода, у нас есть право заключать договоры с комиссионными магазинами. Но в основном это все же движимое и недвижимое имущество. Сначала мы торги проводили сами, у меня даже молоточек сохранился. Потом через специализированные организации. Сейчас – исключительно через единую электронно-торговую площадку. Были сомнения, что в нашей периферии люди не будут знать о торгах. Полтора года работы показали, что это не так. Электронная площадка – настолько инкогнито, что мы даже не знаем, кто участвовал в торгах. Видим только результат.
– Знаю, что вы готовите кандидатскую диссертацию…
– К сожалению, не в Казахстане. Здесь надо еще учиться в докторантуре, а мой диплом юриста еще советский. Поэтому работаю через российских коллег. Тема связана с судебным исполнением. Но одна из глав обязательно будет посвящена взысканию алиментов. Это настолько важная проблема, что социальной рекламой на улицах ее не решить. Я считаю, что содержание неблагополучных семей, тех, кто недополучает алименты, должно взять на себя государство. Ведь мы, частные исполнители, очень неплохо пополняем бюджет. Если дать нам единую ставку, даже не прежние десять процентов, а хотя бы семь, деньги найдутся. Мне говорят: никто не согласится. Но поднимать вопрос надо! Ведь если ребенок недополучит в детстве, его будущее провалено.
– Скажите, а зачем вам все это надо?
– Мне интересно.
– Спасибо.
