О том, как развивался Казахстан в годы Независимости, через какие трудности прошёл народ, мы беседуем с Председателем Совета директоров АО «Национальный центр нейрохирургии», депутатом Сената Парламента РК первого, второго и третьего созывов от Костанайской области кандидатом медицинских наук Бексултаном ТУТКУШЕВЫМ.
Одно из ярких событий в карьере депутата. Немаловажное значение оно имело и для государства.
Избавление от патернализма
– Бексултан Серикпаевич, в этом году все постсоветские республики отметили юбилеи независимости. Каждая по-своему ею распорядилась. Что Казахстану удалось за 25 лет?
– Во-первых, изменилось мышление. Патернализм уступил место реальному пониманию, что система отношений, при которой власти обеспечивают все и вся потребности граждан, себя изжила. Что платить надо за коммунальные услуги, за высшее образование, за отдельную палату в клинике и т. п. Как мне кажется, это было самое сложное – не просить и не ждать, что завтра подойдет твоя очередь и ты получишь то-то и то-то. Эта человеческая коллизия развивалась раньше, чем споры о Конституции или государственном языке. Бытие всегда впереди сознания.
– Какая-то часть общества по сей день не может адаптироваться к утрате патернализма. Дискуссии на эту тему ведут не только обыватели, но эксперты, политики.
– Не сумевшие приспособиться к переменам есть в каждой стране. Возможно, люди выбрали путь, по которому можно идти, ничего не делая для общества и для себя. Давайте посмотрим на минувшие 25 лет. Разве социальных гарантий стало меньше, чем было в девяностых? Государство развивается, строится, совершенствует все сферы человеческой деятельности. Чтобы вписаться в эту динамику, нужны знания. Они должны быть не только у профессора, но и у механика, у механизатора, строителя, сантехника. Есть знания и хорошие руки – получай работу и зарплату. Везде есть профессиональные курсы, для нуждающихся – бесплатные. Предусматривается и трудоустройство. Но ты же сам учись и работай. Рыночная экономика всех держит в жестких рамках. Но большинство привыкло. Стоит посмотреть, сколько у нас автомобилей в стране, сколько кафе и ресторанов в каждом городе, как много товаров в магазинах, как хорошо одевается молодежь. Уровень жизни – на должной высоте. Именно такую задачу государство и ставило. Мы должны признать, что многое получилось.
Город – как арена
– Из того, что получилось, всё несет позитив людям? Например, урбанизация?
– Казалось бы, зачем Казахстану урбанизация? У нас привольно, можно 100 километров проехать по степи и никого не встретить. А мир тем временем меняется, идет вперед. И чтобы идти с ним в ногу, надо было отказаться от «сохи». Но теперь, когда поля бороздят высокопроизводительные тракторы и комбайны, в селах, грубо выражаясь, нечего делать. Молодежь едет в город. Где ей надо уделять повышенное внимание, чтобы урбанизация не стала чисто политической проблемой. Что для этого делается? Города растут, развивается промышленность. В большинстве своем граждане живут в ритме, который задает государство. У нас это стабильность, что надо считать не особенностью, а закономерностью развития Казахстана.
Система права
– Вы были депутатом Сената первого, второго и третьего созывов. Как обживалась новая законодательная структура?
– К 95-му году утвердилась президентская форма правления в Казахстане. А парламент начинал работать со старым советским законодательством, там были еще нормы 30-х и 40-х годов. В 91-м году система еще оставалась, а экономики уже не было, ВВП падал и падал, законы, соответственно, не работали. Основная законотворческая нагрузка легла начиная с 96-го года на двухпалатный парламент. Гражданский, Уголовно-процессуальный и другие кодексы разрабатывались и принимались суперинтенсивно. Нас критиковали за спешку, но государству нужны были законы во всех сферах деятельности. Время не ждало.
– Нынешнему парламенту легче работать?
– Сегодня и пройти в парламент легче. На мой взгляд, смешанная система, когда половина депутатов избирается от округов, а половина по партийным спискам, более справедливая. Например, в 97-м году было всего лишь 10 процентов депутатов от партий, остальные – одномандатники. Потом ситуация изменилась. И я пошутил как-то: нас, сенаторов, избирали хотя бы 300 выборщиков, а теперь похоже на список ЦК КПСС. Правда, и нынешний формат могут пересмотреть. Ведь парламентская система всё еще в развитии. И это нормальный цивилизованный процесс.
Читайте Конституцию!
– Помните свою первую сессию, настроение свое?
– Нас избрали 5 декабря 1995 года, а 25 января 96-го мы приехали в Алма-Ату, там была столица, мы принесли клятву, и я помню, что ныне известные люди спрашивали у Назарбаева: а что нам делать? Читать Конституцию! Вот что он ответил. Я и сегодня ее читаю. В государстве каждое решение всех ветвей власти должно соответствовать Конституции. Первое время Сенат работал по ратификации законов.
Должен откровенно сказать, что первые шесть месяцев в Сенате я молчал. Что я, периферийный врач, мог знать о парламентской работе? Но ходил на заседания всех рабочих групп, куда приглашали министров, вице-министров, экспертов. Когда понял эту работу, меня уже было, что называется, не остановить. Я выступал не всегда в русле правительства и Президента, а говорил о том, что знал и видел.
– Костанайцы считают, что Туткушев, Аман и Жалыбин были лучшими депутатами от Костанайской области…
– Когда встречаю некоторых своих коллег, современных депутатов, тоже спрашиваю: вы где пропали, костанайцы? Но, может быть, сейчас уже так и надо работать, «бесшумно», не берусь судить.
– Вы пришли в Сенат, когда в стране был тотальный кризис, не сравнить с нынешним…
– В первые годы Независимости я работал врачом. Хочешь помочь больному, а ничего для этого нет. Аппараты не работали, и всё, чего ни коснись, «кончалось». Отключали электроэнергию – это было стихийным бедствием. Помню, как искал сливочное масло – детям. Если помните, я был инициатором забастовки, меня республиканский профсоюз «вдохновил» – две недели областная больница не работала. Сам не спал ни днем ни ночью. Быть забастовщиком – не сахар.
На площади перед областной администрацией «голодал» мужчина. Он был без ног, его дочь умерла, в более благополучное время ее могли бы спасти. Я ходил по больнице, и мне самому было страшно. Принимали только экстренных больных, а плановых выписали. Но люди поняли, что мы не только за себя боремся, но и за них. Наши медсестры пошли на базар собирать подписи в поддержку медицины. А власть вроде ничего этого не замечает.
Мы приехали с плакатами к зданию администрации. Тогда бывший мэр города Василий Корнев сказал мне: «Бексултан, угомонитесь. Мы всё видим, мы к вам придем, будем разговаривать…» Они пришли с Верой Семеновой, но прежде чем прекратить забастовку, медики провели митинг. Для меня не обошлось без некоторых политических последствий. Но, вспоминая это, я улыбаюсь. Государство преодолело огромные трудности, и улыбаться уже можно с чистой совестью.
Другая жизнь пришла, когда вернули пенсии
– Когда вы, уже как политик, почувствовали, что жизнь улучшается?
– Думаю, что пенсионная реформа в девяностых годах стабилизировала социальную жизнь в стране. Я сам бузил по этому проекту, доказывал ее несвоевременность. Экс-премьер Кажегельдин пришел с поправками в пенсионный закон о повышении пенсионного возраста – женщин до 60 лет, мужчин – до 65. Был объявлен вотум доверия правительству. Нас, выступивших против правительства в Сенате, было десять депутатов, в том числе Жалыбин. Потом ездил по регионам. Хотя не многие решались выезжать к людям, так как сказать им было нечего.
В 97-м Тургай присоединили к Костанайской области, я туда поехал. Там, где раньше были тысячные отары, в лучшем случае сотню овец можно было увидеть, несколько лошадей и коров. Люди кричали мне: что вы там думаете, где наши пенсии?! И вот когда Наталья Коржова пришла с новым пенсионным законом, я уже выступил за этот проект, а с 1 февраля 1998 года начали выдавать пенсии. Когда наши сельчане впервые получили на руки национальную валюту, с этого времени, по моим личным ощущениям, и началось наше возрождение.
Кого надо осаживать?
– Возьмем сегодняшний день в Костанае: переименование улиц вызвало споры, хотя далеко не все славяне были против других названий улиц. Но в ходе общественных слушаний вышла на трибуну дама, имеющая высокое положение в обществе, и сказала, что русские здесь не на своем месте. Но ведь глава государства четко говорит: только в согласии мы можем двигаться дальше…
– В 93-м году в горсовете Костаная, когда обсуждали проект Конституции, многие пытались свести эту тему к признанию двух языков государственными. Я выступал очень резко против того, чтобы русский тоже был государственным. А когда пришел в парламент, и там некоторые ор-патриоты, от слова «орать», стали требовать, чтобы все депутаты сдавали экзамен на знание государственного языка, я опять же возмутился: вы хотите, чтобы парламент был мононациональным? Есть норма Конституции, по которой два языка должен знать Президент. У нас – конституционное двуязычие. Сейчас мы три языка хотим знать, идем к этому. А если кто-то чувствует себя главнее Конституции, тому надо, грубо говоря, вовремя «давать по морде».
Единство нам позволит
– Бексултан Серикпаевич, какой должна быть следующая четверть века? Какие проблемы мы должны решить?
– Должны держаться стабильности. И должны быть люди в государстве, которые осаживали бы тех, кто хочет нарушить согласие в стране. Единство позволит нам двигаться поступательно: создавать рабочие места, улучшать здравоохранение и образование. И очень нужно избавиться от иждивенчества. Это основа, на которой развивается государство.
– Спасибо за откровенный разговор.
