Весна пришла в Костанай раньше срока. Букетом первоцветов, подарком на 8 марта стал для наших женщин Давид Гвинианидзе, звезда мировой оперы, который побывал на этой неделе в Костанае с единственным концертом. В рамках мирового турне.
«Как в молодости побывали!»
С такими словами выходили зрительницы после костанайского концерта московского гостя - «Tribute. Муслим Магомаев. Новые грани золотых хитов». Гастроли подготовили продюсерский центр «ARTeL» и фонд «Таланты мира». Весенний подарок накануне Женского Дня. Этот сольный проект Давида Гвинианидзе стал одновременно и данью уважения, восхищения творчеством легендарного исполнителя, и новым прочтением известных хитов эстрады, которые входили в репертуар Магомаева.
Концерт в Костанае – это часть мирового турне Гвинианидзе, которое певец проводит в честь своего юбилея. Эту программу увидят зрители России, Казахстана, Киргизии, Белоруссии, стран Балтии, Грузии, Армении, Азербайджана, Израиля, США, Австралии и т. д. На нашей сцене Давид завоевал зрителя с первой же композиции - «Пока я помню, я живу» Бабаджаняна. Благодаря необыкновенному магнетизму, эффектной внешности и, самое главное, бархатному «опьяняющему» лирико-драматическому баритону широкого диапазона. Целовал руки каждой женщине, которая решилась подойти к артисту с цветами и подарками. Выходил в зал, пел с залом, приглашал на танец поклонниц всех возрастов. «Дилайла», «Я встретил девушку», «Мелодия», «Сердце на снегу», «Ноктюрн». Пел, конечно, о любви, её вечности и мимолетности, о весне, которую старался подарить каждой даме в зрительном зале.
А за два часа до концерта, на саунд-чеке, артист согласился на эксклюзив для «КН». С легким грузинским акцентом.
- Во-первых, Давид, большое спасибо вам и вашему фонду за то, что в последние годы костанайский зритель благодаря гастролям оперных звезд активнее стал приобщаться к высокому искусству! (прим.авт - проекты «Три баса», «Три тенора», «Три баритона», которые костанайцы встретили аншлагами, - дело его рук). А ваш приезд — это уже как красная черта под этим своеобразным движением «даешь оперу в массы».
- Спасибо большое. И в свою очередь хочу поблагодарить ваших зрителей, которые так активно приходят на эти концерты.
- Знаю, что родители не разделяли вашего интереса к сцене. Как всё-таки заразились вирусом под названием «вокальное искусство»?
- Я пел с шести лет. Причем, сначала пел так, что соседи, а это была оперная семья, постоянно возмущались: мол, закрой рот, мальчик, тебе на ухо медведь наступил... (общий смех). Но я упорно продолжал петь. И, когда начал взрослеть, всё-таки понял, что пение мне ближе всего. Хотя родители отдавали во все кружки, спортивные, танцевальные. За это им очень благодарен. Но не везде получалось. Например, на хореографии мне говорили, что ноги не так двигаются. В спорте всё тоже не так удачно сложилось. А с пением получилось. В школьные годы я пел в ансамбле «Алионе», это в переводе «Рассвет». И к когда заканчивал школу, то понял, что без вокального искусства не могу. Заявил родителям, что хочу петь. Они были против. Не понимали, как в семье, где никто профессионально не поёт, может вырасти певец.
- Хотя ведь это грузинская семья, песня должна быть в крови?!
- Да, вроде как и национальная черта. Но всё-таки. Представьте: мама — кандидат медицинских наук, папа — академик, а сын заявляет, что он хочет заниматься... оперой. Одна видела меня в медицинском халате, другой — как минимум научным сотрудником, я же ни в какую: «Хочу петь!» Для родителей это была катастрофа. Но мне пришлось идти на ультиматум и поступить в политехнический университет сначала, а потом уже в консерваторию. Это был хороший стимул. Мне нужно было постоянно доказывать им, что я чего-то стою в этой профессии. Что не зря сделал этот выбор.
Проверка на прочность
- Когда поняли, что уже доказали? Когда «берлинская стена пала»?
- (расхохотался) Когда появились первые успехи в профессии. Появилась своя телепередача «Тенор», где я рассказывал о классической музыке, оперных звёздах, композиторах. Когда пригласили солистом в Батумский театр оперы. И родители поняли, что я очень серьезно настроен. А то ведь отец подходил ко всем моим педагогам и просил: мол, не ставьте ему зачет, пока не выучит на «пять». Папа был жестким. Но один театр, другой — и они поняли, что у меня всё получилось на сцене. Переезд в Москву они и вовсе расценили: птенчик оперился, улетел из гнезда создавать своё.
- То есть смирились с тем, что вы в жены выбрали сцену?
- Как бы не так! Они до сих пор спрашивают, когда женюсь. А я уже женился на профессии. Выбрал в жены... сцену. Большую сцену. Они были на моих концертах. В том числе, в Баку, где концерт был в память о Муслиме Магомаеве. Я так дрожал, как заяц. Потому что в зале сидели мои родители, и ощущение было, как будто выходил первый раз на сцену. На самом деле очень горжусь своими родителями и уверен, что они гордятся мной.
- Будучи уже в оперном искусстве, знаю, вы выбирали свой голос — между тенором и баритоном.
- Можно сказать и теноральный баритон. В консерватории мой педагог сомневался: кто я — тенор или баритон. Он сам был баритоном, но всегда хотел попробовать партии тенора. Это наверное и сказалось. Он направил меня к тенорам. Но от природы не убежишь. Я долгие годы шел к этому. И когда был на конкурсе в Италии, мне профи оперной сцены сказали, что у меня баритональные низы и нужно подумать, а не перейти ли на другую градацию голоса. Ведь это не так просто: если карьера тенора, а это определенные партии, уже сложилась, то переход может быть фатальным для артиста. Переживал. Но зря. Перешел в баритоны в 33 года, взялся за другие вокальные партии. И это наоборот продлевает творческое долголетие. Сейчас уверен в себе так как никогда. Хотя в моей жизни впервые такое огромное мировое турне — все континенты, даже в Австралию полечу. Я пою практически каждый день по два-три часа на сцене, и могу ещё столько же петь. Это значит, всё правильно с вокальной техникой.
- Когда вы пели в молодости, в группе или сольно, это было ближе к эстраде. Как пришли к опере?
Методом тыка и логики. Понимал даже юношеским умом: если человек может сделать что-то сложное, он всегда потом сможет сделать то, что легче. То есть, если научишься сложным голосовым навыкам и освоишь более сложные вокальные постулаты, то всегда сможешь взять простые партии. Уж тем более на эстраде. Ведь известные советские певцы, Муслим Магомаев Рашид Бейбутов, Георг Отс, Юрий Гуляев, были оперными певцами прежде всего. Им любой репертуар было взять запросто. Также как и те песни, что я привез в Костанай, рассчитаны на такой голос, который прошел определенную подготовку. Проверку оперной сценой. Вот и я решил обучиться более сложной профессии, чтобы потом исполнять композиции по своему усмотрению. В консерватории и после неё перепел огромное количество оперных партий.
«Жертвовать ничем нельзя»
В это время в гримерке закипел чайник и артист потянулся к... коробочке с медом.
- А вы на мёд специально перед концертом налегаете, чтобы голос лучше звучал?
- Просто я люблю мёд. Кстати, и ничего не делаю специально для голоса. Наоборот, делаю всё, что нельзя, а потом иду на сцену и пою! Как говорит один из моих коллег по оперному цеху: кому-то уже не надо, а кому-то и не поможет.
- Как часто удается делать то, что любите? Сцена — это же каторга. Самоотдача полная. Никакой личной жизни. Чем жертвуете?
- Нет, в определенный момент понял, что жертвовать в своей жизни ничем нельзя. Поэтому могу себе всё позволить. В том числе и любовью заниматься! (рассмеялся) Как в том анекдоте. Раздается телефонный звонок, а тенор в постели с женой, он берет трубку, выслушивает всё, грустно кладет телефон и жене: «Всё, дорогая, мне нельзя — через месяц «Аида»! (и снова смех) А если серьезно, люблю многое в этой жизни, но не так много свободного времени. Мой график сейчас — сплошные переезды, гастроли, концерты. Единственное, к чему себя приучил, - высыпаться. Раньше не мог и этого позволить себе.
Вот сейчас, когда добирался в Костанай, пришлось останавливаться на ночевку в Троицке, дороги занесло. Хотя и там час пришлось поработать на телефоне, обговаривал условия гастролей с Америкой, а там огромное количество проектов. Кстати, уже год, как и там живу. То есть разрываюсь на несколько стран.
- Казалось бы, профессия у вас есть, талант, оперные партии, практика, опыт — ну, зарабатывай, не хочу. Почему возникла необходимость открыть фонд «Таланты мира»?
- Считаю, что самое лучшее моё детище — это как раз организация фонда. Мы по всему миру готовит гастроли, фестивали, конкурсы для таких, как я. Сегодня ещё и готовимся открыть академию оперного искусства. Таким образом помогаем другим артистам, сохраняем культурные традиции, несем людям элитарное искусство. Причем, по всему миру. Туда, где об опере знают разве что из телепрограмм. А живьем никогда не слышали.
Я всегда активно участвовал в благотворительных проектах. Поэтому фонд «Таланты мира» - это как само собой разумеющееся. Кстати, замечу, такой организации больше в мире нет. Эксклюзивная ниша — оперные певцы объединились, чтобы нести высокое искусство в массы, популяризировать его. Представьте, за год — более 200 концертов! Раньше была большая страна — Советский Союз, и большая система. А не стало страны... Появились такие проекты, как у нас. Кстати, пользуясь случаем, хочу поблагодарить костанайского импресарио Вячеслава Ермаша, который так активно помогает нашему фонду выходить на большие сцены Казахстана. Вот и в Костанае иду на сцену с удовольствием, потому как знаю: ваш зритель любит истинное, живое вокальное искусство.
- Спасибо.
