Нашему сельскому хозяйству опираться бы и на собственные разработки. Это и называется импортозамещением.
Секретная машина
В начале 80-х годов замдиректора по науке Кустанайского НИИ механизации и электрификации сельского хозяйства Геннадий Окунев повез меня в поле – показывать машину, существующую пока что в единственном экземпляре. Фотографировать вблизи не разрешили. Назвать ее трактором язык не поворачивался. 32 тонны металла имели два движителя: один гусеничный, другой – колесный. При выезде на трассу гидравлика этого монстра опускала колесное шасси на асфальт, при попадании же на полевой грунт ее место занимали гусеницы. Идея оригинальна. Гусеничный ход обеспечивал низкое уплотнение почвы и высокие тяговые показатели агрегата. Чтобы обеспечить такую же тягу колесному трактору, его масса должна была бы составлять 41 тонну.
Были ли подобные аналоги в мировом земледелии, я не знал: Интернета тогда не существовало, а в научно-популярных советских журналах иностранные ноу-хау были крайне редки. Геннадий Андреевич мне сказал, что ТЭТ-1200 (именно так назывался опытный образец) – это скорое будущее казахстанской полеводческой техники. Я охотно поверил, несказанно гордый тем, что меня посвятили в одну из научно-практических тайн.
И вот спустя 35 лет передо мной открываются тяжелые двери ангара, и я вижу перед собой, увы, несбывшуюся тайну – все тот же экземпляр, который показывал мне доктор наук Окунев, разменявший седьмой десяток уже в соседнем государстве. Теперь эту недвижную гору железа можно разглядывать детально. Шедевр инженерной мысли. Валерий Иванович Таран, инженер-испытатель, сейчас уже пенсионер, с юношеским задором вспоминает прошлые деньки:
– Его сделали на Харьковском тракторном заводе, именно там я обучался им управлять. На машину изначально ставили танковый двигатель, который потом форсировали до 700 лошадиных сил, поскольку у танка моторесурс движка рассчитан на 500 моточасов – для полевой техники это маловато. ТЭТ (энергонасыщенный трактор) заменял три «Кировца». Если К-700 цеплял один культиватор, то я мог все четыре. Мы его испытывали на полях Кустанайщины шесть лет. Всё нацеливалось на то, чтобы повысить производительность труда. Появление ТЭТ диктовало необходимость создавать под его мощь целый шлейф новых сельхозорудий – стандартные он просто рвал. Помню, на полях совхоза «Александровский» (40 км от Костаная) мы показывали его руководителю Казахстана Динмухамеду Кунаеву. Первый секретарь ЦК спросил директора совхоза: «Такая техника нужна? Ну тогда будем работать над ней». В Кургане были сделаны еще три образца, но после 90-го года всё стихло. В 2003 году к нам приезжал главный конструктор с Харьковского завода. Когда он увидел наш экземпляр ТЭТ, у него на глазах выступили слезы…
Золотые болты
Разговор проходил в институте, сменившем прежнее название на Костанайский филиал ТОО «КазНИИМЭСХ», который горожане знают по двум стоящим тракторам перед фасадом и по проводимым в последнее время на его территории сельскохозяйственным ярмаркам. В этом году институт отметит свое 55-летие. Наверное, отметит скромно: учреждение лишь на 25% финансируется государством, а остальные 75 приходится добывать собственными наработками.
В вестибюле главного корпуса меня встречает огромная доска с фотографиями кандидатов и докторов наук. Но… одних уж нет, а те далече. Сейчас в институте только два доктора технических наук – директор Владимир Астафьев и завлабораторией Алексей Дерипаскин. Два институтских долгожителя, переживших взлеты и падения ЦелинНИИМЭСха. Динамика этих процессов умещается в короткую строчку: если раньше в стенах института работало не менее 600 человек, то ныне едва наберется сотня.
Ни тогда, ни сейчас сотрудники не ели хлеб зря: институт, являясь в Северном Казахстане, по сути, базовым островком научно-производственной деятельности в сфере механизации, участвовал в реализации общесоюзных и республиканских программ. Машины для растениеводства и животноводства, для почвозащитной системы земледелия и т.п. дорабатывались, производились, изобретались его силами. То же самое и сейчас. Связь с сельхозтоваропроизводителями даже усилилась. Если в условиях рынка нет спроса на машину, то нет смысла и разрабатывать ее.
– Мы в течение года обрабатываем у себя 150-160 тысяч га земли, – рассказывает в кабинете Астафьева с экрана ноутбука Борис Князев, легендарный директор товарищества им. Алтынсарина. – Так вот, наша местная система предусматривает обязательное применение безотвальных орудий. На этой теме мы давно сотрудничаем с НИИМЭСХ. Количество их безотвальных орудий подходит у нас к сотне экземпляров. Они качественны, приспособлены под наши условия и дешевле аналогичных зарубежных образцов. Ну купим мы за границей, а завтра нужно будет болты к ним везти, лемеха – болты будут золотые. Благодаря тому что институт сохранил свой производственный потенциал, у нас с ним хорошие партнерские отношения.
На подобных отношениях институт и держится. С наступлением посевной его специалисты уезжают к хозяйственникам. Это называется «научным сопровождением». Разные климатические зоны, разные почвы, поэтому крестьянин, купивший у института технику, вправе рассчитывать на то, что подгонять ее под местные условия ему помогут изготовители. Портфель заказов до сентября текущего года забит. В его ассортименте около 30 наименований сельхозтехники: рыхлители, щелеватели, посевные машины, агрегаты для подработки зерна…
На диете
Вроде надо гордиться – работаем, не пропадаем же!.. О плазменном резаке по металлу, приобретенном два года назад, профессор Астафьев говорит в восхищенном тоне: плазма в разы подняла производительность экспериментально-производственного цеха.
Замечательно, идем дальше. Огромные полупустые помещения. Станки 40-летней давности. Слесарь Леонид Шевченко, 30 лет здесь… Спросить про зарплату язык не поворачивается, как и про рабочую смену поколений. Как и про науку, на которую, по словам директора, институт тратит до 50% заработанных хозспособом средств. Когда 35 лет назад Владимир Астафьев пришел в институт с красным дипломом, государство финансировало НИИ на 90%, а десять приходилось на то, что удавалось продать и внедрить собственными институтскими силами.
Если я понимаю правильно, то это схема того, как надо лошадь (науку) ставить впереди телеги (техники), а не наоборот. В противном случае на птичьем корме мы так и будем обречены каждый день думать о пропитании, а не о высоких научных разработках. Но проблема не только в деньгах. Их отсутствие или, скажем так, хронический недостаток, замораживает приток новых кадров. Вот читаю реферат, посвященный этой теме: потери, понесенные казахстанской наукой в десятилетие постсоветского кризиса, привели, прежде всего, к удручающему старению научных кадров. Проведенный опрос зафиксировал средний возраст доктора наук на уровне 60 лет, кандидата наук – 48 лет…
Если учесть, что реферат написан восемь лет назад, то картина, спроецированная на нынешний день, действительно удручающая. И не потому, что сейчас вместо докторской присваивается ученая степень пи эйч ди (PhD), а потому, «что уровень внедрения диссертационных исследований в 10 раз ниже уровня внедрения по прежней системе подготовки кадров» – писал журнал «Форбс-Казахстан» еще в 2015 году.
Вот уж точно жизнь не по учебнику. Когда Астафьев пришел в институт, он начинал в нем младшим научным сотрудником. Потом аспирантура, защита кандидатской, работа завсектором, завлабом, замдиректора по науке… Его тема докторской называлась «Повышение эффективности механизированного процесса кукурузы на силос широкозахватными агрегатами». Это эксплуатационная схема. Она была внедрена в пяти областях Казахстана в более чем 70 хозяйствах. Это был главный критерий докторской – уровень внедрения.
Не лавочное место
…Перед главным институтским корпусом стоит колесный трактор ХТЗ – этот архивный экземпляр еще довоенных времен, должно быть, олицетворяет собой начало научно-практического пути, проделанного нашей степной механизацией. Но если есть начало, то где продолжение? Трактор ТЭТ-1200, которому дал добро еще авторитетнейший руководитель советского Казахстана, ржавеет в ангаре. Но идея применения мощных тракторов нашла воплощение на полях Казахстана в тракторах К-744Р3, «Бюллерах», «Кейсах».
Но прав Борис Князев: опираться надо и на собственные разработки, на то, что называется импортозамещением. Это не пустой звук. По словам Астафьева, на ближайшую трехлетку в недрах Минсельхоза есть план создания и финансирования двух опытно-экспериментальных центров – в Алматы и Костанае. В институте, располагающем практически готовой инфраструктурой и цехами, уже подготовили проектно-сметную документацию для грядущей реконструкции с последующим кардинальным обновлением технопарка.
Давно пора. Посмотрите историю Костанайского дизельного завода. Не пошло так, как намечали изначально. Но создали «Агромаш», переформатировали цеха под сборку автомобилей, комбайнов – и дела пошли. Кстати, когда белорусы передавали на сборку в Костанай свои комбайны (он идет у нас под маркой «Есиль 740»), то именно институт тестировал их на пригодность к нашим полевым условиям. Обнаружилось 40 несоответствий заявленным характеристикам. Белорусы приехали и все недочеты устранили.
У института слишком большая и устойчивая история, чтобы ломать его основной профиль. Есть техническая база. Связи с хозяйствами. Богатейший информационный материал. Он пережил перестройку, не распродав под торговые лавки ни одного помещения… Боевой «парень». Ему импульс нужен, чтобы в неспешный ход будней ворвался ветер перемен и денег. Не тех денег, из которых науке хватает на хлеб с водой, а тех, с которыми было бы не стыдно конкурировать с дальнезарубежными варягами.
