Андрей Андрющенко, научный сотрудник областного краеведческого музея, личность в области известная. Уникальный эксперт для СМИ: обладает богатейшими сведениями о мире флоры и фауны, имеет интересный взгляд на экологическое равновесие, охрану природы.
На днях Андрей Валентинович вернулся из местечка под названием Дамды. Это на границе Аркалыкского региона и Наурзумского района. Из двухдневной поездки Андрей Валентинович привез богатейший материал. Наш разговор начался с его восторженного комментария:
– Мы богаты. Мы просто сами не осознаем, насколько мы богаты! Я покажу вам фотографии (на них озеро, вышедшее из берегов, лебеди, журавли, чайки-браконьеры, которые ловят рыбу, оглушенную бурным потоком разлившейся воды. – Прим. авт.). А вот удивительные цветы: нежно – голубой с переходом в коричневый. Прекрасно! Это ирис низкий, у него основные формы синяя и желтая. Занесен в Красную книгу. Что удивительно: на голубой ирис я наткнулся первый раз! Никогда не видел такой. Он небольшой, изящный. Я загербаризировал единственный экземпляр, четверть куртины (сообщество растений) срезал, почву утрамбовал, чтобы дожди не размыли.
– Вы же говорили про Красную книгу. Разве можно было трогать куртину?
– Изъял я их, чтобы сохранить. Может случиться что угодно. Погибнут, суслики съедят. Я с участков, которые под угрозой, всегда собираю редкие растения. Вот у меня возле Молокановки есть участок сползающий. Он сползет в реку скоро – год, два, пять... Я привожу туда людей, чтобы они забирали оттуда и сажали, распространяли. А здесь, в куртине, я аккуратно изъял их. Чтобы вред не нанести, не порезать корни. И уже раздал ирисы по своим проверенным людям, чтобы они посадили. Они отлично приживаются. А гербаризация – это святое. Если вид действительно уникальный, в гербарии этот биологический материал сохраняется, может потом быть использован для воспроизведения. Я – ученый низового звена. Осуществляю первичный сбор, систематизацию. Если вдруг кто-то заинтересуется... может быть, ученый какой-то, коллекциями, будет просматривать, информацию полную он получит по этому цветочку. Может, вынесет в новый вид, подвид и отпишет морфу.
– А вы не смотрели в Интернете, не искали, может, есть уже такой вид? Давайте посмотрим?
Мы гуглим название, рассматриваем фотографии. Фиолетовый, желтый. Такого ириса, который растет в Дамды, нет. Андрющенко показывает фотографии дальше.
– Вот я и мачете. Мачете – это орудие ботаника. Как раньше ботаники без мачете обходились? Это же незаменимая вещь для того, чтобы выкопать растение для гербария. А вот соловей. Ничего интересного (непозволительно пренебрежительным тоном о такой романтической птице! – Прим. с улыбкой), хотя, конечно, весной хорошо птиц фотографировать. Они все шальные, заняты своими делами по размножению, поэтому близко подпускают. Так вот, куда интереснее этого соловья – растение, на котором он сидит. Это миндаль низкий. Вот красные почки, видите? Скоро они взорвутся розовыми цветами. Сакура нервно курит в углу, когда цветет миндаль!
– У нас столько чудес. Почему же не пропагандируем, не культивируем, не привлекаем туристов?
– Инфраструктура не развита. Немец, простите, какать под куст не пойдет...
– Ну да, про инфраструктуру всегда говорят. А еще территории большие, расстояние тоже ведь усложняет доступ.
– Расстояние – это не проблема, в этом есть прелесть. Позволяет сохранить богатства природы. Хотя сейчас народ обзавелся внедорожниками и в такие места тоже добирается. Охапками рвут тюльпаны. Зачем? Ведь за 300 километров не довезут, завянут. Я уж не говорю о том, что они в Красную книгу занесены, что это запрещено. Или, смотрите, вот сон-трава, буквально призовой цветочек. Идеальный – все листья, форма совершенная. Это прострел желтеющий. Подснежник так называемый. У нас этого прострела желтеющего навалом, но он занесен в Красную книгу. И что? Рвут.
А вот, посмотрите – черемуховая роща. В Дамдах. Вернее, то, что от нее осталось. К сожалению, вырубили большую часть рощи. Неизвестно кто. Говорил с человеком, которого встретили там. Бывший местный житель. Теперь на севере области живет, но в родные края приезжает весной, когда тюльпаны расцветают. Посмотреть. Так вон он рассказывал, какая роща была шикарная, сводчатая, можно было в тени бродить. Вырубили. Поросль есть, конечно, но теперь пока она взрослым деревом станет. И главное, черемуха на розжиг даже не годится. Горит плохо, дым. Скорее всего, коптильщики вырубили. Мне непонятно: разве стоит копчение жизни такой удивительной рощи?
(На фото удивительные цветок – рябчик шахматный. Я никогда их не видела, только слышала про такой цветок. А Андрей Валентинович нашел).
– Я обычно как делаю: показываю, но не рассказываю, где нашел. На этот раз нашел место, где все три вида тюльпанов цветут, еще и адонис, который должен был отойти еще две недели назад. В одном распадочке мы на тюльпаны наткнулись. Это уже Шренка. Я его тоже гербаризировал. Луковица на глубине 20 сантиметров у него. Суслики, гады, разрывают иногда, едят. Для них луковицы – лакомство. Чаще едят луковицы тюльпанов Биберштейна и поникающего, они не так глубоко залегают. Но отдельные гурманы добираются до самого вкусного.
У нас, кстати, местами есть даже остатки бореальной флоры. Мхи интересные, разные. Даже на ступеньках кинотеатра «Қазақстан» нашел реликтовый мох маршанцию. Печеночный мох на Каменном озере. На севере больше остатков той же бореальной флоры – маршанция. Слоями ползет. Остаток бореальной флоры и гусиный лук. Гуси на перелете садились на поляну этого лука, подкармливались, летели дальше. В Сибири и на Урале этот лук растет, а у нас только остатки. Видите, в нем живет кто-то? Тут паучок, тут мурашек какой-то. Гусеница – для нее тут и дом, и стол. Ночи холодные, тюльпан закрывается, она тут ночует, тепло. Вот клопик и тля... Соки сосет.
– Но получается, она же не уничтожает тюльпан полностью? У них сосуществование?
– Да. Только человек мирно ужиться не может. А так насекомки, жукозявки – они друг на друге завязаны. Сначала тля сосет сок, потом она распадется, станет органикой, и все вернет, уже будет кормить тюльпан.
– Интересно, если бы человечество пошло по другому пути развития и тоже нашло бы способ не губить природу, а взаимодействовать...
– Тогда бы мы были синими, двухметровыми, с косами... Вон, в «Аватаре» показано. Практически у любой цивилизации нет другого пути, кроме как до определенного периода выжирать Землю. Про бушменов, папуасов я не говорю, там другое. Я имею в виду цивилизацию.
– Получается, мы губим природу, расплачиваясь за комфорт?
– Это неизбежно. А вот смотрите, это жук майка. Самый крупный из наших нарывников. Он тут в реальную величину. Очень красивый, здоровенный! Я к нему когда наклонился, побеспокоил, он скукожился, выделились ядовитые капельки гемолимфы на суставах, жук облил себя ядом. Если бы я его укусил, у меня бы язык распух и не поместился бы во рту. А поскольку я знаю, что кусать майку нельзя, я его просто сфотографировал. Чем нарывники плохи – они ядовиты. Если корова проглотит такого жука, может язву желудка получить. Чем хороши – они регуляторы естественной численности саранчовых. Они находят кубышку саранчовых, откладывают туда яйца, личинки нарывника выедают саранчовых. То есть сначала идет вспышка численности саранчовых, потом вспышка численности нарывников, и потом все выравнивается. В природе весы, всюду весы, баланс. Только человек куда влез – там перекосы...
– Скажите, а итоги вашей экспедиции где будут? Вы фотографировали, гербаризировали... Если кто-то не прочтет интервью с вами, откуда узнает о вашей добыче?
– В музее будет. Что-то включат в экспозицию, что-то в музейную коллекцию. Если кто-то приходит, что-то просит – мы не отказываем. Я вот курирую несколько научных проектов школьников. Сергей Козин вывозил ребят в прошлом году по палеонтологии...
– То есть работа по экологическому воспитанию, по охране природы идет не в штампах и лозунгах, а в такой точечной работе?
– У нас путают охрану природы, воспитание бережного к ней отношения с экологией. Экологическое воспитание – это превращение человека в синего и двухметрового... Вот бушмены, пигмеи, они экологично живут. Они связаны с природой. А у нас иной тип существования. Но вот относиться бережно к природе можно научить. Ценить ее, не пакостить. Может быть, на таких вот примерах, показывая и рассказывая, как прекрасен наш край. Вы когда будете писать, не на меня акцент сделайте. А именно на природе. Чтобы люди видели, как мы богаты, насколько мы богаты. Как много чудес можно найти там, где на первый взгляд просто степь!
