Ремесло или творчество, талант или способности и что такое лучшая похвала – накануне Международного дня солидарности журналистов (8 сентября) говорим о профессиональном с ветераном «КН», журналистом с 38-летним стажем Лидией КАЗАКЕВИЧ.
– Лидия Цодиковна, в нашей профессии место солидарности есть?
– Ну конечно. Как же без нее! Когда я в 1960 году пришла в «Ленинский путь» после газеты «Кустанайский комсомолец», меня распределили в отдел сельского хозяйства. Тема эта на самом деле мужская. Но почему-то не было тогда в редакции журналистов-мужчин, которые бы за нее отвечали. А были две молодые женщины – я и Лариса Эринбург. И у меня задание: отправиться в Кустанайский район и написать о ремонте техники. Причем о преимуществах поточно-узлового метода перед узловым. Надо ли говорить, что знала я об этом ровным счетом ничего? Отправилась в райком партии, к первому секретарю Михаилу Моторико... Честно сказала о своей ситуации, а он ответил: «Я тебя сейчас свяжу с районным журналистом Николаем Стеблянко, бывшим трактористом, который в этом деле ас».
Николай мог помочь мне просто для вида, но он провел со мной весь день. Объехали несколько совхозов. Он спрашивал, а я записывала. И потом, пока я писала материал, все время находился со мной на связи по телефону. Несколько раз перепроверяли всё. В итоге статья – на доске лучших. Это ли не профессиональная солидарность? Думаю, тут всё зависит не от времени, а от человека. Если это в нём есть, то не так важно, в какой исторический период он живет.
– Начинали вы в комсомольском печатном органе. Целенаправленно шли в журналисты?
– Нет, я вообще со своей золотой медалью хотела поступать на механико-математический факультет Казанского университета. Пришла подавать документы, в приемной комиссии сидел парень, который мне сказал: «Зачем тебе это? Там невероятно сложно учиться. Иди лучше на историко-филологический». Это был мой будущий муж. В Кустанай я тоже попала благодаря ему. Тогда весь курс геологов из Казани распределили сюда. Моих сокурсников массово отправляли в районные газеты Татарстана, хотя по образованию это были учителя. Просто был какой-то дефицит журналистов. Я сначала хотела устроиться учителем, но мне сказали, что в самом Кустанае вакансий нет вообще, только на селе. А в комсомольской газете вакансия была, и меня взяли.
Тогда была масса молодежных тем – все ждали открытия Дворца пионеров. Наконец-то у молодежи должно было появиться свое здание. На целину ведь много парней и девушек съехалось. Нужно было выезжать на поля – общаться с ними. В общем, в этой газете работа была очень активная. А у меня уже маленький ребенок. Так и перешла в «Ленинский путь», предшественник «Костанайских новостей».
– Никогда не жалели, что не стали педагогом?
– Я не могу об этом жалеть, потому что никогда педагогом не была, и даже не знаю, хороший бы из меня учитель вышел или нет. Была только практика во время учебы, но это ведь не настоящая работа. А журналистика – уже родная профессия. Это интересно. И это затягивает. Всегда быть в гуще событий.
– В «КН» вас помнят как ведущего рубрики писем.
– Да, в «письмах» я проработала большую часть своей карьеры. Уже после отдела сельского хозяйства и секретариата. Тогда была такая должность – литературный редактор. В газете часто публиковались фронтовики и другие уважаемые люди, которым было что рассказать, но писать связно мало кто из них умел. Предварительно нужно было обработать текст.
Я там очень мало проработала, пока это не увидел редактор Василий Григорьевич Шепель. Он сказал: «Это что такое? Молодые должны жизни учиться, а не чужое переписывать!» Очень интересный был человек. И достаточно молодой, чуть больше тридцати ему было. К нам пришел из московских «Известий» поднимать прессу в целинных землях. С его приходом газета перестала быть просто партийным органом. Стала интереснее, информативнее. Думаю, именно он и другие «известинцы» заложили школу современного «КН». Шепель сам читал все письма. Он мог в двух разных письмах увидеть общую тему, вызвать к себе журналиста, который, по его мнению, справится с ней лучше всех, и дать задание.
– Примерно так же в редакцию сегодня приходят темы из соцсетей, из смс и читательских сообщений в WhatsApp. А вот писем в конвертах с каждым годом все меньше...
– Что вы, тогда письма приходили каждый день пачками. В редакцию писали обо всем. Каждое письмо нужно было зафиксировать, ответить, отправить по инстанциям и либо опубликовать, либо на его основе подготовить материал. Я думаю, что мои самые интересные материалы появились именно благодаря письмам. Еще я каждую неделю писала обзор писем. Очень часто в них были жалобы на директоров совхозов.
– И люди не боялись жаловаться в редакцию на своего прямого начальника? Открыто назывались и честно все рассказывали?
– Конечно. Видите, тогда все вокруг были идейные. Да и не так много времени с войны прошло, настрой решительный оставался. И потом, у директоров это были не факты коррупции, а скорее желание выглядеть лучше. Завышенные показатели и данные. Много и моральных аспектов. Помню, писала женщина-заведующая столовой из района. На нее повесили недостачу, которая вышла от того, что в столовой кормили гостей из области. А случилось это потому, что женщина отвергла ухаживания директора совхоза. Тут и проблема системы, и моральная сторона. Для журналиста – необходимость объективно показать обе эти стороны.
– А чтобы показать, нужны навыки. Какие из профессиональных вы считаете самыми важными?
– Естественно, хотя бы какая-то склонность к работе со словом. Кроме того, умение разговорить собеседника. Самая лучшая похвала, которую я слышала от героя материала: «Ты как будто со мной все это пережила». С опытом, конечно, многое нарабатывается. Но врожденные склонности все-таки должны быть.
– Склонности или талант?
– Талантливых журналистов – единицы, у остальных очень развитые способности. Справедливости ради скажу, что способности тоже есть не у всех. Без них любое трудолюбие не сделает из человека журналиста. А талант – это бриллиант. Талантливым был покойный Владимир Катков. Он писал сразу вчистую, без черновиков. У всех – перечеркнутые листочки, у него – чистый текст с первого раза. Я всегда спрашивала: «Володя, как?» А он отвечал, что весь текст, полностью готовый, у него уже в голове.
– И насколько при этом важно профильное журналистское образование?
– Опять-таки к разговору о склонностях. Должны быть только они. И очень важно, чтобы у человека был учитель из числа старших коллег. В «ЛП» и в «КН» так было всегда. Случай: у моих друзей-геологов жила дома удивительная птица – скворец майна, которую они привезли из Афганистана. Невероятно умная. Она видела в окно, как возвращается из школы дочка хозяев, начинала летать по комнате и верещать: «Наташ, Наташ». Или же ей можно было сказать: «Майночка, спой эту песню», и на напевы хозяев птица говорила: «Молодец». Я написала об этом, но написала забавно. А мой старший коллега Минас Александрович Бабиев заставил меня уточнить множество деталей и, в конце концов, обратиться к энциклопедии, сославшись на нее, добавить в материал научный аспект. С Бабиевым можно было потратить массу времени на коротенькую заметку. Очень уважаемый и бескорыстный человек. Для молодого журналиста нет ничего полезнее, чем такой наставник. Это закаляет и учит.
– Вы когда-нибудь испытывали давление системы?
– Кроме того что мы работали в партийной дисциплине и при законодательно принятой цензуре? Я собрала материал к 60-летию Бертрана Рубинштейна, отняла два часа его рабочего времени, а редактор сказал, что первый секретарь обкома партии Демиденко запретил писать о Рубинштейне... Часто было, что в последний момент к нам по телеграфу спускались из Москвы поправки к речам руководителей партии и правительства. Причем какие поправки: вставки «продолжительные аплодисменты», «долгие аплодисменты». А газета уже отлита! И вставить эти «аплодисменты» невероятно сложно технически. Выход газеты задерживался, дежурный редактор приходил домой под утро.
– Лидия Цодиковна, вы бы хотели работать журналистом сегодня, в 21 веке?
– А я не перестаю им быть, хотя и не пишу. Но я вижу людей, танцующих в парке, и начинаю думать, кто же они по профессии. Или же разговорюсь с кем-нибудь, и мелькает мысль, что об этом можно было написать. Уже после выхода на пенсию я писала в республиканскую газету «Давар» и публиковалась в «КН». К примеру, дала серию материалов о поездке в Ригу после объявления независимости Латвии. Я немножко жалею, что не застала компьютерную верстку газеты. Думаю, что сейчас процесс организован интереснее.
– Но при этом вы активно пользуетесь компьютером. У вас есть профиль в Фэйсбуке.
– И в Инстаграме. Ради внуков. Но я пассивный пользователь. Читаю тексты и ставлю «лайки». Мне нравится, как сегодня развивается медиа. Все эти социальные сети...
– Телевизор смотрите?
– Да, но ко многому подхожу критически.
– «КН» читаете?
– Все три выпуска – вторник, четверг, суббота. Я необъективна, для меня моя родная газета лучше остальных. Радует, что появляются новые рубрики и страницы. Мне нравится то, что вы делаете сегодня...
