Наш разговор с легендарной Верой СИДОРОВОЙ накануне неофициальной, но важной для многих молодых сердцем людей даты – 100-летия комсомола. Оно будет отмечаться 29 октября.
«Рая достичь невозможно»
Вера Сидорова – одна из тех, кому комсомол не просто дал путевку в жизнь. По сути, он да еще характер предопределили всю ее судьбу. Сейчас Вера Васильевна живет в Алматы.
– Я записываю наш разговор по телефону на диктофон. Надеюсь, это не помешает нам.
– Я сижу в саду и слушаю вас, Татьяна...
– Недавно была в Житикаре, мне там показали текст послания комсомольцев 50-летней давности, он был написан 29 октября 1967 года и помещен в капсулу. Там есть слова: «завидуем, ведь вы будете встречать 100-летний юбилей родины при свете ярких огней коммунизма». Слова такие простые и одновременно искренние. Мы даже позавидовали тем, у кого была такая вера в светлое будущее...
– Вера и искренность, конечно, были. Для меня комсомол – это священная тропа, и хорошо, если бы она была у каждого. А что касается коммунизма... Я в 1967 году была уже первым секретарем Тарановского райкома партии. Помню, на здании рудненского горкома повесили плакат: «Будущее поколение советских людей будет жить при коммунизме». Отдел пропаганды обкома потребовал, чтобы такой же лозунг появился на всех зданиях райкомов. Я категорически отказалась. Объяснила: коммунизм – это рай. А рая достичь, я знала, невозможно. Конечно, я тоже мечтала о коммунизме, но понимала: так быстро перевоспитать людей не получится. Ведь были те, кто руководствовался только собственными интересами.
Я за свою жизнь не только на комсомольской, партийной работе была. А еще и депутатом, секретарем президиума Верховного совета. Много ездила, видела и достижения страны, и грехи нашего общества. И все это принимала близко к сердцу. А комсомол и бывших комсомольцев я не только обожаю, это была особая среда, особое братство.
Белый платочек
– Вы ведь первоцелинница?
– Приехала на целину в 1958 году в совхоз Джамбулский Карасуского района агрономом отделения. До этого уже многое, когда жили в Воронежской области, видела. Я ведь из репрессированной семьи. Отец был на Дальнем Востоке, маму лишили гражданских прав, все наше имущество растащили. Но бабушка сказала: пришла новая власть, надо ей подчиняться. Не будешь подчиняться – государство упадет. А потом были военные бомбежки, предательство... Иногда совсем нечего было есть. Но и это прошло.
Хорошо помню эпизод из своей школьной жизни. Однажды я споткнулась и проколола гвоздем руку. Пошла кровь, но я сжала кулак и отправилась на урок. Учитель увидела: «Что случилось?» А потом достала из кармашка на костюме маленький, идеально белый платочек, для меня он был верхом изысканности, и замотала им мою руку. Это произвело на меня такое впечатление, что я с открытым сердцем потом воспринимала все, что учителя нам говорили: служить отчизне, быть патриотом, не обманывать, быть работоспособным. С такой моралью и приехала в Казанский сельхозинститут. Была там чемпионкой по лыжам, играла в настольный теннис, хорошо стреляла.
И вот я на целине. Увидела молодых ребят и девчат после окончания училищ и удивилась их беспечной жизни. Сядут на трактора, не оглянутся, что там сзади, на поле... Придут в общежитие, поедят и в кровать или семечки в руки – и ха-ха, ха-ха! Это меня возмутило. Сначала сама их постели в вагончиках заправляла, а потом пошла в контору, взяла производственные показатели и вывесила большой плакат с перечислением всех фамилий: кто первый, кто последний. Они стали спрашивать, как я высчитывала. Потом сели в кружок, стали обсуждать, кто как работает.
– Но ведь это же не входило в ваши обязанности...
– А душа требовала. Я была воспитана так, что проходить мимо безобразия нельзя. А тут механизаторы по вечерам из ружей по банкам стреляют. Стекло вокруг, мусор. Для меня это был стресс. Говорю: чтобы через час все ружья принесли мне! Три или четыре принесли. Я поехала в Кустанай, купила мишени, патроны. И они потом по списку ходили стрелять. Помню, сидела я в одном кабинете с главным агрономом. Дверь открывается: «Вера, мне бы ружье, патроны...» Я даю. Другой заходит. Главный агроном бросил карандаш, посмотрел на меня и говорит: «Я в вашем лице вижу видного общественного и политического деятеля нашей области!» И захохотал. Смех смехом, а набрала я в итоге себе 12 общественных поручений!
«Я собрала всех местных бандитов»
– Не удивительно, что вас заметили.
– Весной приехал инструктор райкома партии. Без моего заявления, без рекомендации приняли меня кандидатом в члены партии. Поставили на три месяца инструктором райкома комсомола, а осенью избрали первым секретарем. Интересное было время. Проходил районный айтыс акынов. Я впервые вижу казахов в национальных костюмах: с чернобурками, шкурами волков, лисиц, разрез юрты… Раскрыв рот, с удовольствием смотрела, как они соревнуются.
Вдруг на сцену выпрыгивает парень с обрезом ружья и наставляет дуло на поющих. Я, как кошка, прыгнула следом, вцепилась в обрез, повисла на нем, и началась драка. Мы выкатились на улицу… Вызвали милицию, дебошира забрали. Несмотря на то что март месяц, здание не отапливалось, я грязную шубку свою сняла, с юбки убрала грязь, помыла руки и села снова в первый ряд. Айтыс продолжился. Оказалось, молодой человек из Белоруссии влюбился в девушку-казашку, местные ему грозили, и он решил так расправиться с ними.
А через десять дней подожгли здание райкома комсомола. Работники соответствующих органов мне сказали: дня три, Вера Васильевна, домой не ходи, пока мы разберемся по этому инциденту. Ночевала на стульях в райкоме. Обком комсомола в итоге объявил мне выговор за потерю политической бдительности. Надо было что-то делать. Я собрала местных бандитов и сделала из них дружину. Сама тоже выходила на дежурства. Из райкома звонят: что вы пошептали этим людям, что уже несколько месяцев в районе нет преступлений? С людьми надо дружить. Людей надо уважать. Людям надо глядеть в глаза. Людям надо доверять. Вот и весь секрет. За все это – и потерю политической бдительности, и за пожар – я в итоге получила семь выговоров!
Когда начинался сев, директора совхозов посылали за мной машину, чтобы провела собрание с молодежью. Когда не было машины, я ехала на мотоцикле, который купила, продав лошадь. Я всех знала, и меня тоже знали. А через три года, несмотря на целый букет выговоров, областной комитет партии выдвинул меня вторым секретарем областного комитета комсомола. Я немного поработала, все выговоры сняли одним решением, и меня избрали первым секретарем обкома комсомола.
«Кажется, что там сковорода картошки…»
– Партийных должностей у вас было не меньше, чем комсомольских.
– Когда собралась рожать, заранее предупредила об этом обком партии. У Бородина, тогда еще он был первым секретарем, даже очки упали. На свое место порекомендовала Толю Боровского и Петра Черныша. Избрали Петра Максимовича. А когда исполнился год моей доченьке, мне сказали: поедешь на конференцию в Тарановку, тебя будут рекомендовать секретарем по пропаганде. Дочь на три месяца, пока решался вопрос с жильем, забрала мама. Потом из садика ее забирали или я, или муж. Но очень часто – работники Тарановского райкома комсомола.
– Почему комсомола?
– Доверие у меня к райкому комсомола было наивысшее. Да и муж там был активистом. Комсомол на обед ходил в наш дом, на мамины борщи. Мы уже жили этим коммунизмом, понимаете. Верили друг в друга, поддерживали. Помню, когда была еще вторым секретарем обкома комсомола, мероприятие шло за мероприятием. Вышли вечером на улицу, темнота. Есть хочется, а всё уже закрыто. Ваня Терновой почесал затылок: ребята, пошли ко мне, моя Вера картошки нажарит. И мы пришли. Вера так поглядела на нас… А потом нажарила огромную сковородку картошки, и мы всю ее съели. Были счастливы и даже Веру развеселили. Кажется, что там, сковорода картошки! Но прошло больше 55 лет, а я ее помню. Мне помогали, и я старалась отдать все, что было. Люблю людей честных, работоспособных, нежадных.
«Верины руки»
– Вера Васильевна, а вы знаете, как долго называли стелу при въезде в Затобольск, где изображены руки и колосья в них? Верины руки.
– Знаю. В 1977 году меня пригласил Андрей Бородин, показал уменьшенный вариант стелы с позолоченными руками. Сказал: отправляю Брежневу. И добавил: это твои руки, Вера. В 1976 году хлеб в Кустанайском районе, где я работала первым секретарем райкома партии, был великолепный. Перед уборкой приехал Кунаев. Сколько, говорит, хлеба дадите? 25 миллионов пудов! Ну, тогда, если хоть одна Звезда на Казахстан будет, она ваша, Вера Васильевна. А я сказала: «Лучше постройте Дом культуры». Динмухамед Ахмедович ответил: будут 25 миллионов пудов – будут и Дом культуры, и Звезда. Мы в ту осень день и ночь были в поле. Подошел октябрь, а мы уже за тридцать миллионов перевалили. В конце декабря белю дома потолок, к Новому году готовлюсь. Приезжает корреспондент КазТАГ: Вера Васильевна, вам Героя дали, хочу вас сфотографировать. Вот какой Динмухамед Ахмедович был человек! У меня до сих пор в квартире висит его портрет.
– Как вы сейчас живете?
– Нет сейчас советской власти, есть капитализм. Читаю газеты, вижу: форм капитализма много. У нас свой, казахстанский, неапробированный. Казахстан, конечно, богат недрами. Но, главное, он богат людьми. Коммунизма мы не построили, а в тридцатку самых развитых стран, надеюсь, войдем. Поэтому я опять же должна работать на государство. Что и делаю. Занимаюсь общественной работой. Конечно, в 84 года болячек много. Но, чтобы не залежаться, не засидеться, сама работаю на даче.
Беседовала Татьяна БАШКАТОВА
Коллаж Владимира Берёзкина
